— В общем-то, да.
— В котором часу они зашли в караоке-бокс?
— Девять часов сорок минут.
— Ты сказал, что мать работает в лавке бэнто до шести. Убийство произошло в Синодзаки, так что, если вычесть время пути туда и обратно, на убийство остаётся два часа. Разве это реально? — Юкава, не выпуская палочек, сложил руки на груди.
Глядя на него, Кусанаги пытался вспомнить, говорил ли он приятелю о том, что подозреваемая работает в лавке бэнто.
— Слушай, с чего это ты вдруг так заинтересовался этим преступлением? Давненько я не слышал от тебя просьб рассказать о том, как идёт наше расследование.
— Заинтересовался — слишком сильно сказано. Просто показалось забавным. Мне нравятся истории с железным алиби.
— У этой женщины алиби не столько железное, сколько труднопроверяемое — вот в чём наша проблема.
— А мне казалось, что вы считаете её невиновной.
— Так-то оно так, но на данный момент не нашлось никого другого, кого можно было бы подозревать. К тому же не слишком ли большое совпадение — отправиться в кино и в караоке в тот же вечер, когда произошло убийство?
— Всё это предположения. Они, конечно, имеют право на существование, но не стоит пренебрегать логикой. Может, лучше обратить внимание на что-то помимо алиби?
— И без твоих советов делаем всё, что надо, — Кусанаги достал из кармана висящего на стуле пальто листок бумаги и развернул на столе. На нём был отксерокопированный портрет мужчины.
— Это ещё кто?
— Мы составили портрет жертвы, как он выглядел на момент убийства. С этим портретом несколько следователей ходят по Синодзаки и опрашивают возможных свидетелей.
— Ах да, ты говорил, что одежда сгорела не полностью. Синий кардиган, серый свитер, чёрные брюки. Не слишком оригинально.
— Вот именно. Каждый второй заявляет, что он, кажется, видел такого человека. Следователи, опрашивающие свидетелей, в полной растерянности.
— Короче говоря, в настоящий момент никакой полезной информации?
— Пожалуй, да. Только одно сообщение заслуживает внимания: возле станции видели похожего подозрительного человека. Одна девушка, служащая на фирме, обратила внимание, что он болтался без дела у входа в метро. Увидев этот рисунок, вывешенный на станции, она его узнала и обратилась в полицию.
— Есть ещё бдительные люди! Что, если поподробнее расспросить эту девушку?
— И без тебя понятно. Однако, судя по всему, это не был убитый.
— Почему ты так решил?
— Станция-то станция, но не Синодзаки. Она видела его на предыдущей — Мидзуэ. Более того, лицо другое. Когда ей показали прижизненную фотографию убитого, она сказала, что ей кажется, будто лицо было более круглым.
— Более круглым?
— Что ж, наша работа — это повторение проб и ошибок, — сказал Кусанаги, подхватывая палочками размятый картофель. — Совсем не как у вас, физиков, признающих истинным всё, что соответствует теории.
Но Юкава никак не отреагировал на его выпад. Следователь поднял глаза — Юкава, сцепив пальцы, рассеянно смотрел куда-то вдаль поверх него.
Кусанаги хорошо знал, что подобное выражение на лице приятеля означает, что тот о чём-то глубоко задумался.
Наконец Юкава посмотрел на Кусанаги.
— Ты говорил, что лицо жертвы было размозжено.
— Да. И вдобавок сожжены подушечки пальцев. Преступник сделал всё, чтобы мы не могли установить личность убитого.
— Чем было размозжено лицо?
Убедившись, что вокруг никто не подслушивает, Кусанаги налёг на стол.
— Орудие не найдено, но, вероятнее всего, преступник использовал молоток или что-то в этом роде. Несколько раз ударил по лицу, проломив кости. И зубы, и подбородок — сплошное месиво, нет возможности сравнить с медицинской картой.
— Значит, молоток? — пробормотал Юкава, разламывая палочкой редьку.
— Тебе это что-то говорит? — спросил Кусанаги.
Юкава, отложив палочки, опёрся локтями о стол.
— Допустим, убийца — эта женщина из лавки. Тогда попробуй определи порядок её действий в тот день. Ведь, по-твоему, получается, она лжёт, говоря, что была в кинотеатре.
— То, что это ложь, не доказано.
— Хорошо, но меня интересует: как ты себе представляешь то, что произошло? — Юкава сделал рукой приглашающий жест и поднёс ко рту кофейную чашку.
Кусанаги нахмурился и нервно облизнулся.
— Разумеется, я не могу утверждать, но, на мой взгляд, неё происходило приблизительно так. Продавщица бэнто — от греха подальше назовём её А, — закончив работу, вышла из лавки около шести. До станции Хамамати пешком около десяти минут. На метро до Синодзаки минут двадцать. Если она воспользовалась автобусом или такси, то прибыла на дамбу в Старой Эдогаве в семь часов.
— Что в это время делал потерпевший?
— Он также направлялся к месту будущего преступления. Скорее всего, он заранее договорился с А о встрече. От станции Синодзаки он поехал на велосипеде.
— На велосипеде?
— Да, возле трупа нашли велосипед, отпечатки пальцев на нём принадлежат убитому.
— Отпечатки пальцев? Ты же сказал, что его пальцы сожжены.
Кусанаги кивнул.
— Это выяснилось после того, как мы установили личность убитого. Короче, отпечатки пальцев на велосипеде совпали с отпечатками пальцев, обнаруженными в номере, который снимал потерпевший. Я понимаю, к чему ты клонишь. Даже если нам известно, что человек, снимавший номер в гостинице, приехал на дамбу на велосипеде, это не доказывает, что он и есть убитый. Можно допустить, что в гостинице жил убийца и он же воспользовался велосипедом. Однако мы не поленились проанализировать волосы, найденные в номере. Они совпадают с волосами убитого. Для большей уверенности в данный момент проводится экспертиза ДНК.
Дав Кусанаги выговориться, Юкава улыбнулся:
— У меня нет никаких оснований утверждать, что полиция допустила ошибку в идентификации трупа. Меня больше занимает тот факт, что он приехал на велосипеде. Он держал велосипед у станции Синодзаки?
— Нет, всё не совсем так.
Кусанаги рассказал Юкаве эпизод, связанный с кражей велосипеда.
Глаза учёного блеснули за линзами очков.
— Получается, что, направляясь к месту встречи, потерпевший украл велосипед. Тогда как мог доехать на автобусе, на такси…
— Получается, так. По нашим данным, убитый нигде не работал и практически не имел денег. Возможно, пожалел даже на проезд в автобусе.
Судя по выражению на лице, Юкава не удовлетворился объяснением. Он скрестил руки и с шумом выпустил из носа воздух.
— Хорошо, оставим это. Итак, он и А встретились на дамбе. Продолжай — что дальше?
— Несмотря на договорённость о встрече, А, как я полагаю, где-то спряталась. Дождавшись, когда он появился, она подкралась сзади. Затем накинула на шею припасённую верёвку и сильно стянула.
— Стоп! — Юкава выбросил вперёд руку. — Каков рост убитого?
— Сто семьдесят сантиметров, — ответил Кусанаги и тотчас с досады едва не прикусил губу. Он не мог не понимать, что хотел сказать Юкава.
— А рост А?
— Около ста шестидесяти.
— Разница больше десяти сантиметров? — Юкава подпёр ладонью щёку и рассмеялся. — Думаю, ты догадался, к чему я спрашиваю.
— Действительно, задушить человека выше ростом тяжело. По расположению следов на шее ясно, что душивший тянул вверх. Однако можно предположить, что потерпевший, например, сидел. Допустим, всё ещё на велосипеде.
— Браво! Отлично вывернулся.
— Я и не думал выворачиваться! — Кусанаги в сердцах ударил кулаком по столу.
— Ладно, что дальше? Сняла одежду, разбила принесённым молотком лицо, сожгла зажигалкой кончики пальцев. Подпалила одежду и побежала с места преступления. Так, что ли?
— К девяти часам добраться до района Кинси вполне реально.
— С точки зрения времени, к твоему рассказу не придерёшься. Но в нём довольно много несообразностей. Ни за что не поверю, что все сотрудники отдела уголовного розыска согласны с твоей версией.
Кусанаги, скривив рот, залпом осушил стакан. Попросив проходящую мимо официантку принести ещё пива, вновь повернулся к Юкаве.
— Разве не говорят про женщин, что их действия не подчиняются логике?
— Возможно. Однако, даже если женщина застала здорового мужика врасплох и он сопротивлялся, вряд ли она была способна его задушить. А он наверняка отчаянно сопротивлялся. И последующие манипуляции с трупом для женщины слишком тяжелы. Извини, но я не могу принять твою версию.
— Я так и знал, что ты это скажешь. Но пойми, я отнюдь не убеждён, что моя версия во всём соответствует действительности. Я полагаю, что это лишь одна из возможных гипотез.
— Ты говоришь так, будто у тебя в закромах наберётся сотня идей. Ну же, не скупись, выкладывай, что ещё ты надумал.
— Я не претендую на истину. То, что я сказал, основывается на предположении, что преступление совершено там, где был найден труп. Можно допустить, что труп был туда подброшен и убийство произошло в каком-то другом месте. В следственном штабе эта версия имеет наибольшее число сторонников. Независимо от того, является А убийцей или нет.
— Обычно подобная версия представляется самой вероятной. Однако ты не рассматриваешь её как основную. Почему?
— Очень просто. Если А — убийца, эта версия отпадает. Дело в том, что у неё нет машины. Более того, она не умеет водить. Следовательно, у неё не было способа перевезти труп.
— Ты прав. Это важное обстоятельство.
— Далее, имеется велосипед, найденный возле трупа. Конечно, можно допустить, что он был подброшен специально для создания видимости того, что убийство произошло на дамбе, но тогда какой смысл оставлять на нём отпечатки пальцев? Ведь пальцы убитого были сожжены.
— Ты прав, велосипед — это загадка. — Юкава пробежался пальцами по краю стола, точно по клавиатуре рояля, после чего добавил: — Но как бы там ни было, не проще ли предположить, что убийца — мужчина?
— В следственном штабе это мнение преобладает. Однако отсюда нельзя делать вывод, что А совершенно ни при чём.