— Вы обращались к врачу?
— Нет, это было не настолько серьёзно. Поэтому я и вышел на работу после полудня.
— Я спросил у секретаря, он мне сказал, что вы практически никогда не берёте отгулов. Только примерно раз в месяц, в первой половине дня.
— Всё верно, я беру эти дни в счёт отпуска.
— Также я слышал, что вы ведёте на досуге математические исследования и часто занимаетесь всю ночь напролёт. По словам секретаря, именно в этих случаях вы на следующий день берёте отгул в первой половине дня.
— Кажется, именно так я и объясняю секретарю.
— Он сказал, что вы берёте отгул приблизительно раз в месяц… — Кусанаги вновь устремил глаза на табель. — Но вы и в предыдущий день, десятого марта, брали утром отгул. Поскольку в этом не было ничего необычного, в администрации не придали значения, но, когда услышали, что и на следующий день вы утром не придёте, немного удивились. По их словам, никогда раньше вы не брали отгул два дня подряд.
— Мне понятна их реакция, — Исигами провёл рукой по лбу. В создавшейся позиции надо делать очередной ход, тщательно всё взвесив. — Но никакой особой причины не было. В предыдущий день я засиделся глубоко за полночь и договорился выйти на работу после обеда. Однако вечером у меня немного поднялась температура, и я вновь попросил отгул. Вот, собственно, и всё.
— Значит, после обеда вы вышли на работу?
— Да, — кивнул Исигами. — Что в этом странного?
— Да нет, ничего. Только подумал: если вы смогли выйти на работу после обеда, вряд ли у вас было что-то серьёзное со здоровьем. А в случае лёгкого недомогания, как правило, мало кто остаётся дома, так что я немного удивился. К тому же вы ведь брали отгул накануне.
Кусанаги не скрывал, что относится с подозрением к Исигами. Видимо, решил, что ему на руку, если Исигами несколько выйдет из себя.
«Принять вызов?» — подумал Исигами и криво усмехнулся.
— Возможно, вы и правы, но в то утро я почувствовал себя плохо и никак не мог встать с постели. Но к полудню, как ни странно, мне стало лучше, и я решил сделать над собой усилие и выйти на работу. Разумеется, на моё решение повлияло и то, что накануне я уже брал отгул.
Пока Исигами говорил, Кусанаги смотрел на него не отрываясь. Это был пристальный, сосредоточенный взгляд человека, уверенного, что, если подозреваемый лжёт, в его глазах обязательно появится смятение.
— Действительно, ваш организм закалён занятиями дзюдо, при лёгком недомогании достаточно и половины дня, чтобы прийти в норму. Вот и в администрации мне сказали, что раньше вы никогда не болели.
— Ну уж! Даже я могу простудиться.
— Но это случилось в тот самый день…
— Что вы имеете в виду под «тем самым днём»? Для меня это был обычный день.
— Разумеется, — Кусанаги захлопнул блокнот и встал. — Извините, что вас побеспокоил.
— Это вы меня извините, что ничем не смог вам помочь.
— Нет, я вполне удовлетворён.
Вдвоём они вышли в коридор. Исигами проводил следователя до выхода.
— Вы встречались с Юкавой после того раза? — спросил на ходу Кусанаги.
— Нет, больше не встречался, — ответил Исигами. — А вы? Наверное, видитесь время от времени?
— Нет, увы, я был слишком занят. Как вы смотрите на то, чтобы как-нибудь встретиться втроём? Юкава говорил мне, что вы тоже не прочь выпить, — Кусанаги жестом опрокинул стакан.
— Пожалуйста. Только, думаю, лучше это сделать, когда вы раскроете убийство.
— Возможно, но и у нас во время работы случаются выходные. Я вас как-нибудь приглашу.
— Что ж, буду ждать.
— Непременно! — с этими словами Кусанаги вышел через главный вход.
Вернувшись по коридору, Исигами посмотрел из окна на удаляющуюся фигуру полицейского. Кусанаги говорил по мобильному телефону. Лица его не было видно.
Тот факт, что следователь пришёл удостовериться в его алиби, заставил его крепко задуматься. Очевидно, должна быть какая-то причина, почему полиция взяла его под подозрение. Что же это может быть? В прошлые встречи Кусанаги вёл себя совершенно иначе.
Однако, судя по сегодняшним вопросам, Кусанаги до сих пор не догадывался о том, как в действительности всё произошло. Кажется, он блуждает далеко от истины. То, что у Исигами нет алиби, наверняка заставит полицию предпринять какие-то действия. Но неважно. Это всё ещё укладывается в его план.
Проблема в другом.
Он представил Юкаву. Как глубоко этот тип проник в суть произошедшего? И как далеко зайдёт его рвение?
Накануне Ясуко сообщила по телефону нечто, сильно его удивившее. Юкава спросил у неё, что она думает об Исигами. Более того, он, по-видимому, догадывался, что Исигами неравнодушен к Ясуко.
Он припомнил свои разговоры с Юкавой, но не мог найти ни одного оплошного высказывания, которое бы выдало его чувства к Ясуко. Так каким же образом этот физик догадался?
Исигами, круто развернувшись, направился в учительскую. По дороге ему попался секретарь.
— А где же следователь?
— Кажется, услышал всё, что хотел. Только что ушёл.
— Вы не идёте домой?
— Сейчас иду. Только захвачу кое-что.
Оставив разочарованного секретаря, так и не узнавшего, что было нужно следователю, Исигами быстрым шагом вернулся в учительскую.
Сев на своё место, он заглянул под стол. Достал несколько хранившихся там папок. Содержание их не имело никакого отношения к урокам. Результаты многолетней работы над сложнейшими математическими проблемами.
Сунув папки в портфель, он покинул учительскую.
— Сколько раз повторять! Исследование — это следование ходу мысли. Если в процессе эксперимента получены результаты, отвечающие вашим ожиданиям, это ещё не повод для радости. Ожидания, вообще говоря, редко оправдываются. Проводя эксперимент, мы пытаемся открыть что-то новое для себя. Как бы там ни было, подумайте ещё и напишите…
Юкава был в необычном для себя раздражении. Возвращая курсовую работу уныло стоящему студенту, он всем своим видом выражал крайнее неудовольствие. Студент понуро вышел из комнаты.
— Первый раз вижу тебя сердитым, — сказал Кусанаги.
— Вовсе я не сержусь! Слишком слабое теоретическое обоснование, я всего лишь провожу инструктаж, — учёный поднялся, чтобы заварить в кружке растворимый кофе. — Ну что, узнал что-нибудь новое?
— Проверил алиби Исигами. Вернее сказать, встретился с ним самим и спросил.
— Лобовая атака? — Юкава, держа в руке большую кружку, повернулся спиной к мойке. — И какова была его реакция?
— Утверждает, что в тот вечер не выходил из дома.
Юкава, нахмурившись, покачал головой.
— Я спросил, какая была реакция. Я не спрашивал, что он ответил.
— Реакция? Ну, какого-то особого смущения я не заметил. Видимо, узнав, что его ждёт следователь, успел психологически подготовиться.
— Всё же он наверняка насторожился, когда ты спросил его об алиби?
— Нет, нисколько, он даже не спросил, почему меня это интересует. Я, впрочем, выспрашивал не напрямую.
— Это на него похоже. Он наверняка ожидал, что его будут спрашивать об алиби, — пробормотал про себя Юкава и сделал глоток из кружки. — Так, говоришь, он в тот вечер всё время был дома?
— Более того, у него поднялась температура и на следующий день он пропустил утренние занятия, — Кусанаги выложил на стол рабочий табель Исигами, который получил в секретариате.
Юкава подошёл и сел за стол.
— Значит, говоришь, на следующее утро? — спросил он, беря в руки табель.
— После совершённого убийства ему пришлось сильно потрудиться, чтобы скрыть следы преступления. Это объясняет, почему он не смог утром выйти на работу.
— А что насчёт продавщицы бэнто?
— Всё тщательнейшим образом исследовали. Одиннадцатого марта Ясуко Ханаока, как обычно, с утра была в лавке. На всякий случай добавлю, что и дочь её пришла на занятия в школу. Без опоздания.
Юкава, опустив табель на стол, скрестил руки.
— Ты сказал, пришлось сильно потрудиться, чтобы скрыть следы преступления. Что, по-твоему, необходимо было сделать?
— Ну, например, избавиться от орудия убийства.
— Для этого понадобилось больше десяти часов?
— Почему десяти?
— А как же? Преступление произошло вечером десятого марта. Поскольку Исигами не вышел на работу до полудня, получается, что на всё про всё ему понадобилось больше десяти часов.
— Надо вычесть время на сон.
— Ни один человек в здравом уме не станет спать, пока не уничтожит следы преступления. И не говори, что он взял отгул потому, что не успел выспаться. Как бы ни было тяжело, он бы наверняка вышел на работу.
— Но должна же быть причина, почему он в то утро пропустил занятия!
— Именно это я и пытаюсь понять, — Юкава взял в руку кружку.
Кусанаги аккуратно сложил лежавший на столе табель.
— Есть один вопрос, на который я хочу сейчас получить ответ. Что дало тебе повод подозревать Исигами? Мне необходимо это знать.
— Зачем? Ты же сам, без моей помощи, установил, что Исигами неравнодушен к Ясуко. Так что по этому пункту моё мнение тебе уже без надобности.
— Нет, так не пойдёт! У меня есть определённые служебные обязанности. И я не могу, докладывая своему начальству, сказать, что наобум ткнул в Исигами.
— Ты изучал окружение Ясуко и напал на учителя математики Исигами. Разве этого не достаточно?
— Об этом я уже доложил. После чего попытался установить, в каких они отношениях. Но, увы, мне до сих пор так и не удалось обнаружить доказательств того, что их что-то связывает.
Юкава вдруг расхохотался, сотрясаясь всем телом и едва не расплескав кофе.
— Какое уж там!
— Что? Что ты имеешь в виду?
— Да ничего. Только то, что ты сказал: между ними вроде бы ничего нет. Скажем резче: сколько ни ройся, ничего не отыщешь.
— Пожалуйста, не делай вид, что тебя это не касается. Моё начальство уже начинает терять интерес к Исигами. Боюсь, если так пойдёт дальше, мне не позволят вести расследование так, как я считаю нужным. Поэтому я прошу тебя сказать, почему ты заподозрил Исигами. Ладно, Юкава, кончай! Почему ты отмалчиваешься?