— Семейный ресторан?
«Вряд ли можно надеяться, что не было свидетелей», — подумал Исигами. Он достал из кармана кардигана убитого скомканные десятитысячные купюры. Две штуки.
— А, это я…
— Вы ему дали?
Ясуко кивнула. Он протянул ей деньги, но она не взяла.
Исигами поднялся, достал из кармана висевшего на стене пиджака бумажник. Вынул двадцать тысяч иен и сунул на их место купюры, побывавшие в кармане убитого.
— Возьмите, моими вы, надеюсь, не побрезгуете, — он протянул купюры из своего бумажника.
Немного поколебавшись, она шёпотом поблагодарила и взяла деньги.
— Ну, хорошо, — Исигами вновь начал обыскивать карманы убитого. Достал из кармана брюк бумажник. В нём было совсем немного денег, водительские права, какие-то чеки.
— Синдзи Тогаси, правильно? Живёт в Синдзюку… Он и сейчас там живёт? — спросил он, посмотрев на права.
Ясуко нахмурилась:
— Не знаю. Но думаю, что нет. Он действительно одно время жил в Синдзюку, но я слышала, что его выгнали оттуда за неуплату.
— Водительские права обновлены в прошлом году, получается, он нашёл где-то жильё, не меняя регистрации.
— Скорее всего, кочевал с места на место. Постоянной работы у него не было, так что вряд ли он мог себе позволить снять приличную квартиру.
— Похоже, что так и есть, — Исигами задержал взгляд на одном из чеков.
На нём значилось: «Гостиница Огия». 5880 иен за две ночёвки. Видимо, оплачено вперёд с задатком. Одна ночь — 2800.
Он показал чек Ясуко:
— Должно быть, именно здесь он жил в последние дни. Но если он вовремя не рассчитается, служащие гостиницы вскроют номер. Возможно, сообщат полиции, что постоялец исчез. Но более вероятно, что они не станут этого делать во избежание лишних проблем. Должно быть, такое часто случается, раз они требуют задаток. Но сейчас полагаться на удачу слишком опасно для вас.
Исигами продолжил обыскивать карманы. Нашёлся ключ с круглой биркой, на которой были вырезаны цифры 305.
Ясуко рассеянно осмотрела ключ. Она не имела ни малейшего представления о том, что делать дальше.
Из соседней квартиры послышалось тихое гудение пылесоса. Мисато занялась уборкой. Видимо, не зная, что её ждёт в ближайшем будущем, она решила сделать сейчас всё от неё зависящее.
«Я должен их защитить, — подумал Исигами. — Такому, как я, вряд ли когда-нибудь ещё, при других обстоятельствах, повезёт сойтись с такой красивой женщиной. Поэтому сейчас надо напрячь весь свой ум, все свои силы, чтобы остановить надвигающуюся на них беду».
Исигами посмотрел в лицо убитого. Оно уже ничего не выражало, казалось пустым. Но нетрудно было догадаться, что в юности этот мужчина считался красавчиком. Нет, даже сейчас, несмотря на то что с годами он несколько обрюзг, наверняка нравился женщинам.
При мысли о том, что в этого мужчину была влюблена Ясуко, Исигами почувствовал, как в груди зашевелилась ревность, защекотала, точно пузырьки, поднимающиеся в стакане газированной воды. Он встряхнул головой, устыдившись подобных чувств.
— У него был какой-то постоянный круг общения, друзья?
— Право, не знаю. Мы очень давно не виделись!
— Вы не спрашивали, что он собирался делать завтра? Например, с кем-нибудь встретиться?
— Не спрашивала. Простите, я ничем не могу вам помочь, — виновато вздохнула Ясуко.
— Ничего страшного, я спрашиваю на всякий случай. Вполне естественно, что вы не знаете, не волнуйтесь.
Исигами, остававшийся в перчатках, схватил голову убитого и, растянув пальцами губы, осмотрел зубы. На задних зубах блеснули золотые коронки.
— Вижу, он лечил зубы.
— Когда мы были женаты, он ходил к стоматологу.
— Давно это было?
— Мы развелись пять лет назад.
— Пять лет?
«Не стоит надеяться на то, что медицинская карта не сохранилась», — подумал Исигами.
— Судимость есть?
— Раньше не было. Но что было после нашего развода, я не знаю.
— То есть не исключено, что есть?
Даже если предположить, что судимости нет, высока вероятность, что когда-то брали отпечатки пальцев за нарушение правил дорожного движения. Исигами не знал, имеются ли у криминалистов возможности вести поиск по отпечаткам пальцев в базе данных дорожной полиции, но нельзя этого исключать, надо быть предельно осторожным.
Необходимо учитывать все те способы, какими по характерным признакам на теле возможно установить личность убитого. Надо во что бы то ни стало выиграть время. Короче, нельзя допустить, чтобы отпечатки пальцев и зубы попали в распоряжение полиции.
Ясуко вздохнула. От этого вздоха, в котором ему почудились какие-то чувственные нотки, у Исигами сильно забилось сердце. Он вновь поклялся себе, что не оставит её в беде.
Но задача была и впрямь нелёгкая. Если полиция установит личность убитого, они наверняка придут к Ясуко. Смогут ли мать и дочь устоять под напором въедливых вопросов? Если полагаться лишь на ненадёжные увёртки, полицейским достаточно будет поймать их на каком-нибудь противоречии в показаниях, чтобы вся защита рухнула, и тогда они наверняка разом во всём признаются.
Надо выстроить логически безупречную линию защиты, теоретически совершенную. Но сделать это необходимо немедленно.
«Перестань нервничать!» — убеждал он себя. В возбуждённом состоянии задачи не решить. Это уравнение обязательно должно иметь ответ.
Исигами прикрыл глаза. Как делал всегда, когда сталкивался с какой-нибудь сложной математической проблемой. Стоит отключить поток информации, поступающей из внешнего мира, как математические формулы в голове оживают, приходят в движение, претерпевают всевозможные метаморфозы. Однако в данный момент его голова была занята отнюдь не математическими формулами.
Но вот он открыл глаза. Первым делом посмотрел на будильник, стоящий на столе. Половина девятого. Затем взгляд переместился на Ясуко. Она, точно под напором его взгляда, попятилась.
— Помогите раздеть, — сказал он.
— Что?
— Мы должны снять с него одежду. Не только кардиган, но и свитер, и брюки. Надо поторопиться, иначе труп окостенеет, — с этими словами Исигами взялся за кардиган.
— Да, да, конечно, — Ясуко начала помогать, но из-за отвращения, которое она испытывала к мёртвому телу, пальцы её дрожали и не слушались.
— Ладно, я сам всё сделаю. А вы лучше идите помогите дочери.
— Простите меня, — Ясуко поклонилась и медленно поднялась с колен.
— Госпожа Ханаока! — крикнул ей вслед Исигами и, когда она обернулась, сказал: — Вам с дочерью необходимо алиби. Я подумаю об этом.
— Алиби? Но у нас нет никакого алиби!
— Поэтому мы должны его создать, — Исигами аккуратно сложил кардиган, снятый с трупа. — Доверьтесь мне. Положитесь на мои логические способности.
3
— Хоть бы раз до конца понять, в чём твоя логика!
Со скучающим видом подпирая щёку, Манабу Юкава демонстративно зевнул, снял очки в тонкой металлической оправе и положил сбоку, показывая тем самым, что они ему больше не понадобятся.
Возможно, он и прав. Вот уже минут двадцать Кусанаги сидел, уставившись на шахматную доску, но, сколько ни ломал голову, не видел, каким образом выпутаться из создавшегося положения. Король загнан в угол, никакие отчаянные вылазки не способны развернуться в решительную атаку. Он продумывал всевозможные ходы, но тотчас замечал, что любой из них мог быть легко блокирован.
— Нет, всё-таки шахматы — это не для меня, — пробормотал он.
— Ну вот, опять начинается!
— Не понимаю, почему запрещено использовать фигуры, забранные у противника? Что за нелепость! Это мои трофеи. Почему же я не могу распоряжаться ими по своему усмотрению?
— Таковы правила игры, нравится тебе или нет. К тому же фигуры — это не трофеи. Фигуры — солдаты. Взять их — означает убить. Нельзя же выпускать на поле убитых солдат!
— В сёги[3] это допускается.
— Снимаю шляпу перед гуманностью того, кто придумал сёги. Вероятно, в них «взять фигуру» означает не убить солдата противника, а забрать в плен. Поэтому его можно вновь использовать в игре.
— Жаль, что в шахматах по-другому.
— Перебегать на сторону противника противоречит рыцарскому духу. Ладно, хватит этих пустых разглагольствований, лучше посмотри логически на боевую позицию. В твоём распоряжении всего лишь один ход. К тому же у тебя осталось совсем мало фигур, и, какой бы из них ты ни пошёл, тебе уже мне не помешать. Смотри, я пойду слоном, и тебе будет мат.
— Сдаюсь. К чёрту эти шахматы! — Кусанаги откинулся на стуле.
Юкава надел очки и посмотрел на стенные часы:
— Мы играли сорок две минуты. Правда, большая часть времени ушла на твои раздумья. Ничего, что ты здесь бьёшь баклуши? Твой строгий начальник не будет ругаться?
— Только что закончили дело серийного убийцы. Могу же я хоть немножко передохнуть, — Кусанаги протянул руку к замызганной чашке. Растворимый кофе, которым его потчевал Юкава, уже остыл.
В 13-й лаборатории физического факультета Университета Тэйто в этот час не было никого, кроме Юкавы и Кусанаги. Студенты разошлись на лекции. Разумеется, Кусанаги это было известно, он не случайно зашёл именно в это время.
В кармане Кусанаги зазвонил мобильный телефон. Юкава, набрасывая на плечи белый халат, усмехнулся:
— Ага, срочный вызов!
Кусанаги, скорчив кислую мину, взглянул на дисплей. Юкава угадал: звонил молодой коллега из его отдела.
Место преступления — дамба в Старой Эдогаве. Неподалёку водоочистительная станция. На противоположной стороне реки уже префектура Тиба. «Нет чтобы это произошло на том берегу!» — с досадой думал Кусанаги, поднимая воротник пальто.
Труп лежал на краю дамбы. Он был завёрнут в синий полиэтилен, взятый, видимо, на какой-то стройплощадке.
Обнаружил его старик, совершавший пробежку по дамбе. Заметил ногу, торчащую из-под полиэтилена, и, набравшись мужества, заглянул под него.