– У меня нет ни малейших сомнений, – сказал он. – В особенности теперь, когда я хорошенько подумал.
– И только из-за того, что она коснулась его рукава… – улыбнулась Рукс. – Серьезное умозаключение.
– Дело в том, как она коснулась его рукава, – сказал Дэвенпорт. – И если это женское начало, я готов принять такой комплимент.
– А ты думал, что я имела в виду? – спросила Рукс.
– Даже не знаю, – с сомнением проговорил Лукас. – Может быть, ну, что у меня классные сиськи.
Рукс расхохоталась.
– Господи, я работаю в настоящем зоопарке!
В середине ночи, с отвратительным привкусом во рту, в рубашках, выбившихся из брюк, будто живших самостоятельно, они стояли вокруг огромной – пять на шесть – карты города и окрестностей и смотрели на обведенный красным участок к юго-западу от аэропорта.
– Уже что-то, – заявил Лестер. – Он оказался умнее, чем мы предполагали. Господи, еще минута… Всего минута, и мы бы его поймали.
Лукас бросил стаканчик от кофе в мусорную корзину, чувствуя во рту его мерзкий вкус.
– Надо переходить к прессингу по всему полю. Он позвонит еще раз. Меня удивляет, что он до сих пор молчит.
– Мы можем начать со следующей смены, – сказал Андерсон. – Сейчас у нас восемьдесят процентов. А с завтрашнего утра начнем работать в полную силу.
– Мы должны быть готовы прямо сейчас, – сказал Лукас.
– Мы готовы, но не на все сто. Люди должны выйти на работу, – сказал Андерсон.
– Нам следует полностью контролировать шоссе I-494 и добавить людей на I-35 до самой Эппл-Вэлли, – ответил Лукас.
– Хитрый ублюдок, – мрачно пробормотал Лестер, не сводя взгляда с карты.
Уэзер уже спала, тихонько постанывая, когда Лукас скользнул в постель. Он хотел разбудить ее, чтобы поговорить, но знал, что завтра утром ей предстоит операция, и не стал ее трогать. С час он лежал без сна, планируя завтрашний день и ощущая ее тепло. Наконец заснул, положив руку ей на талию, окруженный ароматом «Шанель».
Уэзер уже ушла, а Лукас вышел из душа, когда зазвонил мобильный. Он остановился, прислушался и поспешил в гостиную, оставляя на полу мокрые следы. Телефон лежал на обеденном столе, он быстро его взял и включил.
– Ну, Лукас, как делишки у твоего членишки? Встает еще? – спросил неожиданно веселый Мэйл.
– Они живы? – Патрульные машины уже едут. Тридцать секунд.
– Ты пытаешься меня выследить?
После коротких колебаний Дэвенпорт повторил свой вопрос:
– Они живы или нет?
– Да, живы, – неохотно ответил Мэйл. – Более того, у меня послание для тебя от Энди Манетт.
– Подожди, я возьму карандаш, – сказал Лукас.
– Черт возьми, наш разговор записывается, – нетерпеливо сказал Мэйл. – К тому же тебе это ничего не даст. Я звоню по сотовому, но нахожусь в машине, очень далеко.
Вот дерьмо.
– Ну, давай, я взял карандаш.
– Слушай. Не знаю, насколько ты поймешь…
Джордж, папа, Женевьева, тетя Лиза, это Энди. Мы в порядке, Грейс и я. Мы надеемся, что Женевьева вернулась и с ней все хорошо. Мужчина, у которого мы находимся, не разрешает нам ничего о нем говорить, но он проявил доброту и позволил нам сказать, что мы живы. Я надеюсь, мы сможем снова вас увидеть. Пожалуйста, дайте этому человеку то, что он хочет, чтобы мы благополучно вернулись домой. Вот и всё, что я могу сказать…
Голос Энди Манетт звучал печально и испуганно, но в нем дрожала надежда; потом послышался щелчок – запись остановилась.
– На этом всё, любители спорта, – весело сообщил Мэйл. – Однако должен сказать, мне понравилась история с диджеем. Она меня разбудила. Передайте парню, что я заеду к нему домой, чтобы навестить его семью, когда он уйдет на работу. И захвачу с собой пару кусачек. Мы отлично проведем время.
Когда Мэйл закончил разговор, Лукас выключил и положил на стол телефон, глядя на него, словно тот превратился в таракана из слоновой кости. Через пятнадцать секунд позвонила Марта Гришем из коммуникационного центра.
– Мы все записали, – сказала она.
– Превосходно. Лестер на месте?
– Нет, но Донна сейчас говорит с ним, так что он в курсе.
Лукас поспешно вернулся в ванную комнату и оделся, дожидаясь телефонного звонка. Телефон зазвонил, когда он завязывал галстук.
– Да, Фрэнк. Это была она?
– Да, говорила Энди. И она хотела нам что-то сказать, но мы пока не поняли, – ответил Лестер.
– С чего ты взял?
– Она просила передать привет тете Лизе.
– И что?
– Минуту назад я говорил с Тауэром Манеттом, – сказал Лестер. – Ее тетя Лиза умерла десять лет назад.
– Дай кому-нибудь поручение, пусть разузнает все о тете Лизе.
– Мы уже работаем, но я хочу, чтобы ты взглянул на это, – продолжал Лестер. – Проклятье, Лукас, нам нужен человек, который сумеет вытащить козырь из рукава.
– Нам необходимо прикрыть Мило и его семью, у него двое детей, – сказал Дэвенпорт.
– Мы уже этим занимаемся. А что с Женевьевой?
– Женевьева мертва, – сказал Лукас. – Мы это знаем, но Энди – нет.
Они организовали групповой разговор с Манеттом и Данном в кабинете Рукс: почему тетя Лиза?
– Лиза Фармер была сестрой моей первой жены, – сказал Манетт. – Она владела большим домом за городом; в детстве Энди у нее бывала и каталась на лошадях. Может быть, она хочет сказать, что этот парень фермер – или что он любит лошадей, или еще что-то в таком же духе.
– Если только она не потеряла разум, – тихо проговорил Данн.
– Моя дочь… – начал Манетт.
– Послушайте, – холодно сказал Джордж, наставив палец на Манетта. – Мне известно, что вы любите свою дочь, Тауэр, но и я ее люблю, и, если откровенно, я лучше знаю Энди. Она в ужасном состоянии. Ее голос и речь изменились, она в отчаянии и испытывает боль. Я бы хотел думать, что она посылает нам какое-то сообщение, но, мне кажется, нельзя полностью концентрироваться на чем-то одном. Мы не можем исключить вероятность того, что она сошла с ума.
Манетт отвернулся и опустил взгляд в пол. Данн смущенно похлопал его по спине и повернулся к Лукасу.
– Женевьева мертва, верно?
– Вы должны быть к этому готовы, – ответил Дэвенпорт.
Они решили сделать быстрый обзор ферм и лошадей в округе Дакота, сверить списки преступлений на сексуальной почве и в смежных областях. Лукас попросил Андерсона принести ему распечатку и некоторое время ее изучал. Но у него не появилось ни одной новой идеи. Тогда он отправился в убойный отдел, где столкнулся с Шерилл и Блэком.
– Как дела? – спросил он.
– У нас пять подозреваемых, в том числе один, связанный с сексом и огнем. Сейчас мы его изучаем, – сказала Шерилл. Она протянула ему стопку файлов. – Хотите копию?
– Да. Андерсон что-то говорил про одного типа – Мэйла? – вы его вычеркнули?
– Да, – ответил Блэк. – Совсем вычеркнули. Он мертв.
– Плохо, – вздохнул Лукас. – А мне он показался подходящим подозреваемым.
Шерилл кивнула.
– Его выпустили из Сент-Питера, а два месяца спустя он посреди ночи спрыгнул с моста через Миссисипи возле Сент-Пола. Тело нашли около форта Снеллинга. Он пробыл в воде более недели.
– И как его опознали? – спросил Лукас.
– На теле обнаружили удостоверение личности, – сказала Шерилл. – Медицинский эксперт проверил карточку дантиста; это он.
– Ладно, – кивнул Лукас. – А кто другой парень, связанный с сексом и огнем?
– Франсис Ксавьер Питер, сейчас ему тридцать пять. За десять дней он устроил шестнадцать пожаров в Сент-Луис-Парке; никто не пострадал, кроме нескольких домов. Мы говорили с его родителями; они сказали, что он стал актером и живет на Западном побережье. В последнее время они ничего о нем не слышали, телефона у него нет. В течение двух лет он лечился у Энди Манетт. Он ей не слишком нравился. Во время двух сеансов терапии он к ней приставал.
– Актер?
– Так они сказали, – ответила Шерилл.
– Тот парень, с которым мы имеем дело, мог быть актером, – заметил Лукас. – Ему нравятся игры…
– И еще одно, – сказал Блэк. – Франсис Ксавьер Питер блондин, и у него длинные волосы.
– Господи, возможно, это наш парень… А он похож на фоторобот?
– У него круглое лицо, как у немецкого крестьянина, – сказала Шерилл.
– Иными словами, нет, он не похож на портрет.
– Не слишком, – признала Марси.
– Ну, так продолжайте поиски, – сказал Лукас.
Глава 15
– Они уже близко подобрались к тебе. – В голосе чувствовалось напряжение. – Пора двигаться дальше.
Мэйл стоял среди деталей двух разобранных систем в мини-башенных корпусах – он менял жесткие диски – и зарычал на своего невидимого собеседника.
– Говори, что ты хочешь сказать. Не двигайся дальше, а убей и избавься от них.
– Я имею в виду, что тебе пора уносить ноги, – сказал голос. – Я не считаю, что может произойти нечто похожее…
– Чепуха, – перебил Мэйл. – Ты думаешь, что манипулируешь мной. А ты просто нажимаешь на кнопки.
Он слышал тяжелое дыхание на другом конце провода – раздражение, отчаяние, предвкушение? Ему очень хотелось понять, что. Однажды он узнает, кому принадлежит голос. И тогда…
– Кроме того, нам до конца гораздо дальше, чем ты думаешь. Ты просто хочешь, чтобы я от них избавился.
– А тебе известно, что было в том послании, которое ты разрешил отправить Энди Манетт? Ее тетя мертва – уже очень давно. Ее звали Лиза Фармер, и она жила на ферме. Тебя ищут в округе Дакота, в фермерских домах, потому что именно там ты живешь – они узнали это при помощи фокуса с сотовым телефоном. У тебя мало времени.
И в трубке раздались короткие гудки.
Мэйл посмотрел на телефонную трубку, положил ее на рычаг и принялся насвистывать, расхаживая по гостиной и переступая через детали компьютера, мелодию из далеких дней в тюремной больнице, когда в камеры провели Общественное радио Миннесоты. Моцарт: его передавали раз сто. Но у Мэйла не было времени для Моцарта. Ему требовалась ритмичная музыка, чтобы барабанные палочки выбивали пульсацию крови; он хотел слышать барабаны, тамбурины и маракасы. И литавры. Ему не нужна была бренчащая музыка.