– По большей части особых проблем не возникало, – сказал Мэйл. – Но если она начинала сопротивляться, я немного ее бил. – Энди молча стояла, не зная, что делать. Джон добавил: – Я старался ничего не сломать. Обычно я использовал ладонь. Вот так.
Он ударил Энди по щеке, и она упала, но голова у нее не затуманилась. Мэйл бил ее, когда выводил из камеры, и она научилась предугадывать его движения. Теперь ей почти всегда удавалось смягчать удар. А ее падение неизменно приносило ему удовлетворение.
Иногда он даже помогал ей подняться на ноги. Но не на этот раз. Сейчас он навис над ней вместе с женщиной в черном.
– Я принес веревку, – сказал он Энди и показал несколько кусков желтой веревки, которую используют, когда катаются на водных лыжах. – Подними руки… нет, не вставай. Только подними вверх руки.
Энди повиновалась, и он так сильно связал ей руки на запястьях, что жесткая веревка врезалась в кожу.
– Джон, не делай мне больно, – сказала она, стараясь сохранять спокойствие.
– А я и не собираюсь, – ответил Мэйл.
Он привязал второй кусок веревки к запястьям Энди, перекинул ее через одну из балок потолка, натянул и завязал узел. Руки Энди оказались подняты над головой.
– Ну, вот, – сказал Мэйл Глории. – Теперь всё, как ты хотела.
– Господи, – сказала Глория и снова обошла Энди; та поворачивалась вслед за ней, не спуская с нее взгляда. – Классно. Не вертись, или ты свое получишь.
Энди замерла и закрыла глаза. Через мгновение она услышала короткий свист, и ветка ударила ее по спине. Платье частично защитило ее, но все равно боль была сильной, и Энди закричала, выгибаясь, чтобы оказаться подальше от женщины.
– Господи… А мы можем ее раздеть? – Голос Глории дрожал от нетерпения. – Я хочу ударить ее по грудям.
– Давай, – сказал Мэйл. – Она ничего не сможет тебе сделать.
Глория подошла вплотную к Энди и потянулась к блузке.
– Тебе в любом случае следовало снять с нее одежду. Мы разрежем ее ножом. А потом так же поступим с девчонкой. Нам нужно…
Мэйл оказался у нее за спиной, держа в руках третий кусок веревки. Он накинул ее на шею Глории и натянул: веревка врезалась в шею, и девушка попыталась повернуться, чтобы ее схватить. Ее лицо с глазами, вылезающими из орбит, оказалось в нескольких дюймах от Энди. Та попыталась отодвинуться, но Мэйл закричал:
– Нет, смотри, смотри на это!
Энди подняла голову. Язык Глории вывалился наружу, она начала дергаться, словно танцевала, ноги колотили по полу, руки били по воздуху, она пыталась ухватиться за веревку, но у нее ничего не получалось.
Мускулы на руках Мэйла напряглись, лицо исказила гримаса напряжения – он одновременно затягивал веревку и контролировал тело женщины. Вскоре оно стало послушным, как у марионетки, но он держал ее до тех пор, пока мочевой пузырь не расслабился и запах мочи не наполнил подвал. Однако Мэйл держал ее еще секунд десять; теперь он смотрел в лицо Энди.
Та не отводила глаз, но почти ничего не чувствовала: ее способность испытывать ужас была исчерпана, как и слезы. Она представляла себе, что примерно так Джон Мэйл убьет ее и Грейс. И ей не раз снилась Женевьева, но не дома, а где-то в могиле, в своем платье, в котором она пошла в школу в первый день занятий. Убийство Глории казалось чем-то незначительным.
Мэйл отпустил веревку, и Глория упала на пол лицом вниз; ее глаза были широко раскрыты, и ничто в них не дрогнуло. Джон поставил колено ей на спину и снова натянул веревку. Так он продержал ее еще с минуту, потом завязал быстрым морским узлом, встал и отряхнул руки.
– Она была настоящей занозой в заднице, – сказал он, глядя на тело, потом улыбнулся Энди. – Теперь ты понимаешь? Я о тебе забочусь. Она бы избила тебя до смерти.
Руки Энди все еще были подняты вверх.
– У меня болят плечи, – сказала она.
– В самом деле? Да, дерьмово. – Он обошел ее сзади, обнял за талию и прижал зубы к плечу. – Получается… – Он поискал подходящее слово, потом вспомнил, что сказала Глория: – Круто.
Глава 19
Загудел телефон Лукаса, и полицейский посмотрел на свой карман.
– Я же сказал, чтобы они звонили только в крайнем случае, – сказал он. Лестер поднял трубку другого телефона и набрал номер, а Дэвенпорт подождал еще одного гудка, после чего ответил на звонок. – Да?
– Лукас. – Голос Мэйла. Дэвенпорт услышал шум движущихся автомобилей. – Уже устал меня преследовать? Честно говоря, я подумываю о том, чтобы отправиться в отпуск.
– Ты на машине? – спросил Лукас, махнул рукой Лестеру и кивнул; тот начал что-то энергично шептать в трубку, потом положил ее и выбежал из комнаты. – Чувствуешь себя в полной безопасности?
– Да, я за рулем, – ответил Мэйл. – А ты пытаешься меня отследить?
– Даже не знаю. Наверное, – сказал Лукас. – Мне нужно с тобой поговорить, и я должен закончить то, что хочу сказать, без всякой ерунды.
– Ну, так давай, говори, приятель. Только не затягивай. У меня есть для тебя подсказка. Хорошая подсказка.
– Ну, так, давай, начнем с нее, – предложил Дэвенпорт. – Вдруг я тебя спугну?
Мэйл рассмеялся.
– Ты забавный парень. Но слушай: это настоящая подсказка. Не такая сложная, как первая.
– А про первую ты не хочешь мне рассказать?
– Проклятье, нет. – Мэйла позабавил вопрос. – Но вот что я тебе скажу: если ты все сделаешь правильно, то получишь меня, по-честному. Ты когда-нибудь смотрел «Монти Пайтон»?[52] Это будет вроде, – он продолжал с плохим английским акцентом, – честный полицейский.
– Я тебя слушаю.
– Подожди минутку, я все записал. Я должен зачитать, чтобы ничего не перепутать. Ладно, вот так… – Он немного помолчал и начал читать: – Небольшой белый стих. Один-одиннадцать-десять, четыре-пять, один-сорок-шесть-девять; теперь длинная строка: двадцать-два-два, тридцать-один-девять, шестьдесят-восемь-двадцать-три.
– И все? – спросил Лукас.
– Все. Код очень простой, но я не думаю, что тебе он по зубам. Если расшифруешь мое послание, мне конец. Миссис Манетт поспорила со мной, что ты справишься. И вот что я тебе скажу, поскольку должен быть с тобой честным: ты не хочешь проиграть это пари, Лукас. Кстати, ты не против, если я буду называть тебя Лукас?
– А миссис Манетт все еще в порядке? – спросил Дэвенпорт. – Могу я с ней поговорить?
– После того трюка, который она выкинула в прошлый раз? Не выйдет. У нас с ней состоялся серьезный разговор. Как это называют полицейские? Суровая любовь?
– Она жива?
– Да. Но мне пора. У меня такое ощущение, что вокруг меня сгущается целая туча полицейских.
– Нет, нет – послушай меня, – напряженно заговорил Лукас. – Ты этого не понимаешь, но ты нездоров. И твоя болезнь тебя убьет. Если ты сдашься, клянусь богом, с тобой ничего не случится, мы лишь постараемся все исправить…
– Послушай, меня уже исправляли, Дэвенпорт, – прорычал Мэйл. – Привязывали к столу для пущего эффекта. Иногда я понимаю, что забыл целые месяцы своей жизни – так хорошо меня исправляли. Так что не надо вешать мне на уши это дерьмо. Меня уже исправили. Я – то, что получается, когда вы кого-то исправляете. – Его голос снова изменился, теперь он говорил, как персонаж из голливудского фильма: – Послушай, чувак, мне пора бежать. После обеда меня ждет маленькая киска, ты ведь понимаешь, о чем я? Встретимся позднее.
И он закончил разговор.
Лукас выскочил в коридор и вбежал в диспетчерскую. Лестер уже находился там вместе с агентом ФБР. Они смотрели через плечо одного из операторов, который говорил в микрофон:
– Темный фургон «Эконолайн» или что-то в таком же роде, скорее всего, не западнее, чем улица Райс…
– Вероятно, автострада 694, движется с востока на запад, – сказал Лестер Лукасу. – Мы начали останавливать все фургоны.
Они провели минут пятнадцать в диспетчерской, слушая отчеты об остановленных фургонах. Через некоторое время все вместе вернулись в убойный отдел, где нашли Слоуна, который сидел, закинув ноги на стол, и читал распечатку.
– Подсказка, – сказал он, помахав распечаткой в воздухе.
– Уже? – удивился Лукас. – И что ты думаешь?
– Возможно, это ссылки на Библию, – ответил Слоун. – Там именно так обозначают отрывки, к тому же в прошлый раз он также пользовался Библией.
– Если только не придумал нечто хитрое, чтобы поиздеваться над нами, – сказал Лестер. – Возможно, это как-то связано с числами.
– Например, его адрес, – продолжал Слоун. – Или номер водительских прав.
– Не исключено, что Библия, – сказал Лукас. – У меня есть человек, который может это проверить.
– Элли, – сказал Слоун, глядя на распечатку. – А в женском монастыре есть факс?
– Да, – рассеянно ответил Дэвенпорт и прочитал распечатку. – Вот черт…
– Что?
– Не уходите, – сказал Лукас. – Я отправлю факс Элли.
Вернувшись через пять минут, он оглядел убойный отдел. Полдюжины детективов сидели за письменными столами и разговаривали, разглядывая карты. Некоторые ели. Двое нашли Библию и перелистывали страницы.
Лукас подошел к столу Слоуна и поманил пальцем Лестера. Тот подошел к ним.
– Он сказал две вещи, – тихо заговорил Дэвенпорт. – Его исправляли – значит, наш парень был в больнице штата. Мы должны показать его портрет всем служащим больниц штата.
Лестер кивнул.
– Почему ты шепчешь?
– Из-за второй вещи, которую он сказал, – продолжал Лукас. – Он знал, что нам известно про футболку геймера. А теперь – что Энди Манетт пыталась отправить нам послание. Он знает. Он каким-то образом получает информацию. Иначе быть не может.
– Отсюда? – выдохнул Лестер, глядя по сторонам.
– Скорее всего, нет, но я не уверен на все сто. Полагаю, информация утекает после встреч с семьей. Кто-то из них хочет избавиться от Манетт и разговаривает с похитителем.
Лестер нервно почесал нос, и его кадык начал ходить вверх и вниз.