Мэйл мог попытаться отползти в сторону бобового поля, но оно находилось на дальней стороне кукурузного, до него было довольно далеко; а через пару минут полицейская машина съехала на бобовое поле и проделала широкую полосу, отделявшую его от кукурузного поля. Потом машина остановилась в высшей точке. За ней спрятался полицейский с полуавтоматической винтовкой.
На данном этапе этого будет достаточно; через пять минут поле окружат двадцать полицейских. Через десять минут их будет уже пятьдесят.
Дэвенпорт стоял рядом с Энди Манетт и говорил по мобильному.
– Я нашел Энди Манетт и Грейс. Пришлите вертолет, чтобы вывезти их отсюда.
– Лукас, здесь шеф.
– Мне доложили, что ты их нашел, – сказала Рукс.
– Да, но их необходимо вывезти отсюда, прислать за ними вертолет.
– Они серьезно пострадали?
– Прямой угрозы для жизни нет, – сказал Лукас, глядя на Энди и ее дочь. – Но они не в лучшем состоянии. И Шерилл серьезно ранена.
– Я слышала переговоры по рации. Они будут в Рамси через три или четыре минуты. Второй вертолет уже вылетел к вам. Мы предупредили Данна.
Энди Манетт, двумя руками обнимавшая рыдающую дочь, спросила:
– Женевьева. Вы нашли Женевьеву?
Лукас покачал головой, и лицо Энди исказилось.
– Но вы знаете?..
– Мы надеялись, что она с вами, – ответил Дэвенпорт.
– Он сказал, что оставит ее в супермаркете. Я дала ей монетку, чтобы она позвонила.
– Сожалею…
По дороге приближался караван полицейских машин, в том числе городских; еще две стояли на подъездной дорожке дома Мэйла, вокруг кукурузного поля занимали позиции полицейские с дробовиками. К ним спешил один из помощников шерифа.
– Дэвенпорт?
– Да. Кто вы?
– Дейл Петерсон. Вы уверены, что он на кукурузном поле?
– На девяносто пять процентов. Мы видели, как он перепрыгнул через ограду, и я не представляю, куда он мог оттуда деться.
– Он серьезно ранен, – сказала Энди. Петерсон протянул к ней руку, но она отшатнулась, и Лукас остановил его, покачав головой. – Я ударила его перед тем, как он убежал.
Энди подняла руку, в которой продолжала держать каблук, ее пальцы были перепачканы кровью. Грейс повернула голову, все еще прижимаясь к матери, и сказала:
– И я тоже. Я ударила его в глаз. – И она показала иглу, сделанную из пружины матраса.
– Он собирался нас убить, – оцепенело пробормотала Энди Манетт.
– Вы все правильно сделали, – сказал Лукас и рассмеялся. – Я вами горжусь. – Он поднял руку, чтобы потрепать ее по плечу, но вовремя вспомнил и остановился. Потом повернулся к Петерсону: – Вы справитесь?
Помощник шерифа кивнул:
– Думаю, да.
– Тогда вперед, – сказал Дэвенпорт. – Я бы хотел помочь. Он только что ранил моего друга.
Петерсон кивнул:
– Мы слышали. Но знаете… будьте осторожны.
Конечно, Петерсон имел в виду: не убивайте его.
– Я в порядке, – сказал Дэвенпорт. Петерсон кивнул. Лукас повернулся к Энди: – Госпожа Манетт, если вы не против прокатиться до дороги, там вас возьмет вертолет.
– Сюда едут репортеры, – сообщил другой помощник шерифа из последней машины.
– Не пускайте их, – сказал Лукас.
– Остановите на углу, – приказал Петерсон. – И пусть Хэнк позвонит в Федеральное авиационное агентство, чтобы сюда не пускали вертолеты телевидения.
– Благодарю вас, – сказала Энди Петерсону и слегка подтолкнула дочь. – Пойдем, Грейс.
– Женевьева? – спросила Грейс.
– Мы будем ее искать, – пообещала Энди.
Лукас проводил их до последней полицейской машины.
– Сожалею, что это заняло так много времени, – сказал он. – Мэйл совсем неглуп.
– Да, это правда, – не стала спорить Манетт.
Помощник шерифа распахнул заднюю дверь своей машины. Энди помогла Грейс сесть сзади и повернулась, собираясь сказать что-то еще Дэвенпорту. Однако ее взгляд остановился на чем-то за его спиной. Лукас повернулся, чтобы посмотреть, куда она смотрит, и его рука опустилась к пистолету. Неужели она увидела Мэйла? Энди прошла мимо него, сделала три быстрых шага и побежала к дому.
Лукас посмотрел на помощника шерифа.
– Приглядывайте за девочкой, – сказал он и быстрым шагом направился за Энди Манетт, но почти сразу перешел на бег. – Госпожа Манетт, подождите, пожалуйста, подождите, подождите…
Петерсон с кем-то разговаривал по рации, но уронил микрофон, когда увидел, что Энди Манетт бежит к дому, и поспешил за ней.
Она направлялась в сторону старой деревянной цистерны с квадратным основанием со стороной в шесть футов, стоявшей на бетонной платформе высотой в шесть дюймов.
– Не надо, подождите! – закричал в последний раз Лукас, отстававший от нее на сорок футов.
Но она уже была рядом. Остановилась, ухватилась за край цистерны и толкнула ее.
Лукас должен был ее остановить – он сообразил, что подсказали инстинкты Энди Манетт: внутри цистерны находилось тело Женевьевы. Кукла в бочке была девочкой в цистерне: водяная могила.
Когда Лукас служил патрульным, он участвовал в расследовании дела о похищении. Тогда ребенка застрелили и бросили в ручей. Тело вынесло на берег, и он оказался среди тех, кто его обнаружил. За долгие годы, проведенные на службе в полиции, он видел множество смертей, и теперь на него было трудно произвести впечатление. Но тот ребенок, в начале карьеры, с белой распухшей плотью и отсутствующими глазами… он иногда появлялся в его кошмарах.
Крышка цистерны оказалась слишком тяжелой для Энди Манетт, и она не смогла ее открыть. Тогда женщина подняла ногу и толкнула ее, слегка сдвинув в сторону.
Лукас схватил Энди и попытался отвести в сторону.
– Нет! – закричала она.
Лукас повернулся, посмотрел и увидел…
Что?
Сначала ничего, только груда мусора сбоку, под черной водой на дне.
Но тут груда качнулась, и он разглядел что-то белое.
Петерсон обнял двумя руками Энди Манетт, оттаскивая ее назад, когда Дэвенпорт замахал руками и закричал:
– Господи, она жива!
Цистерна была глубиной в пятнадцать футов; что-то висело над поверхностью воды. Оно снова зашевелилось, и Лукас увидел лицо.
– Принесите что-нибудь! – закричал он, повернувшись обратно к машинам. – Проклятье, найдите веревку!
Полицейский в форме пытался оттащить Энди Манетт в сторону; она отчаянно сопротивлялась. Другой открыл багажник патрульной машины и через секунду уже бежал к ним с буксировочным тросом. Дэвенпорт сбросил туфли и пиджак.
– Закрепите конец веревки, пусть ее держит пара парней!
К ним со всех сторон бежали полицейские.
Энди умоляла полицейского, который ее держал, отпустить ее.
– Разрешите ей подойти, но держите крепко! – закричал Петерсон.
Лукас взял конец троса и забрался в цистерну, упираясь ногами в бетонную стену. Из цистерны пахло влажной землей, такие запахи появляются ранней весною. Лукас спустился вниз, в воду, мимо свертка на стене.
Воды в цистерне было всего три фута – она доходила ему до бедер и оказалась невероятно холодной.
– Женевьева, – выдохнул он.
– Помоги мне, – прохрипела она.
Лукас едва расслышал ее голос.
Какой-то механизм – возможно, двойной блок – был когда-то установлен в трех футах над поверхностью воды. Но от него осталось только две металлические скобы на двух противоположных стенках цистерны, Женевьева сумела подобраться к ним и зацепить за одну край пальто. Она застегнула пуговицы, и у нее получился прочный мешок, который висел на стене цистерны, над водой. Ноги девочка засунула в рукава – и так провисела почти сто часов.
– Я держу тебя, милая, – сказал Лукас, взяв ее на руки.
– Он сбросил меня сюда… сбросил сюда, – сказала Женевьева.
– Что нам делать? – закричал Петерсон. – Спуститься вниз еще кому-то?
– Нет. Я не стану вынимать ее из польто, пропущу трос через дыру. А вы осторожно ее вытащите.
Он пропустил веревку, Женевьева застонала.
– Осторожнее! – крикнул Лукас.
И девочка поднялась вверх, к свету.
Глава 35
Наполовину ослепленный Мэйл, в ушах которого звенело от выстрелов дробовика, полз между рядами кукурузы, растущей так густо, словно это был тропический лес. Он плохо видел, не понимал почему, но один глаз перестал ему служить. И всякий раз, когда вес приходился на руку, острая боль пронзала живот.
Однако часть его разума продолжала работать: через пятьдесят футов Мэйл резко свернул направо, встал на ноги и побежал, пригибаясь к земле, – в одной руке дробовик, другая прижата к животу. Он двигался вниз по склону холма в сторону дороги. Любое другое направление вывело бы его в открытые поля, но он знал, что, если перебраться через дорогу, дальше есть еще одно кукурузное поле длиной в милю и фермерский дом, в котором наверняка есть машина.
А под дорогой имеется водопропускная труба. Совсем небольшая – возможно, в нее даже его плечи не пролезут, – но он помнил, что видел ее изъеденный ржавчиной конец, торчащий из заросшего камышом болотца, рядом с канавой. Если он сумеет туда добраться…
Мэйл тяжело дышал. Боль усиливалась, каждый шаг давался ему с трудом. Он зацепился за стебель и упал. Немного полежал, перекатился на спину, посмотрел на живот и увидел кровь. Приподняв рубашку, обнаружил дыру двумя дюймами ниже грудины и глубокую царапину; из дыры сильно шла кровь.
Вся последовательность событий с того момента, как он распахнул дверь камеры и началась стрельба во дворе, состояла из разрозненных фрагментов, которые никак не укладывались в общую картину. Но теперь он вспомнил, как Энди Манетт напала на него, как он ощутил боль, когда она его чем-то ударила.
Господи, она его порезала…
Лицо Мэйла исказила гримаса, плечи задрожали, и он разрыдался. Полицейские его убьют, если найдут; Манетт ударила его ножом… Ему некуда идти.
Секунд пятнадцать он плакал, но затем заставил себя успокоиться. Если он сумеет уйти с этого поля, если доберется до трубы, если добудет машину, то сбежит от полиции, хотя бы на время; если он сможет