– Чушь. Этого недостаточно. Совсем даже не достаточно.
Он вздохнул.
– Только обещай мне, что не будешь с ними торговатъся. Выскажи свою просьбу, но ничего не предлагай взамен. В этом ты мне должна поклясться, mа petite. Пожалуйста.
Слово «пожалуйста» и страх в его голосе меня сломали.
– Обещаю. Это их работа – то, чего я прошу. Чтобы кто-то сделал то, что ему положено, договоры не нужны.
– Ма petite, в тебе восхитительно сочетаются цинизм и наивность.
– Ты считаешь, что наивно просить совет помочь вампирам города?
– Они спросят, какая им в этом выгода, mа petite. Что ты ответишь?
– Я скажу, что это их долг, и если они откажутся его выполнять, обзову их бесчестными выродками.
Вот тут он засмеялся.
– Я бы много дал, чтобы слышать этот разговор.
– Если ты его услышишь, это поможет?
– Нет. Если они заподозрят, что это моя идея, они запросят какую-нибудь цену. Только ты, mа petite, можешь быть такой наивной и надеяться, что они тебе поверят.
Я не считала себя наивной, и меня доставало, что он так считает. Конечно, он почти на триста лет старше меня. Ему бы и Мадонна показалась наивной.
– Я тебе дам знать, что из этого выйдет.
– О, Странник очень постарается, чтобы я знал исход.
– Я опять тебя во что-то втягиваю?
– Мы уже втянулись, mа petite. Глубже уже некуда.
– Это должно звучать утешением?
– Un peu, – ответил он.
– Это значит «немного, слегка»? – уточнила я.
– Oui, ma petite. Vous dispose a apprendre.
– Перестань.
– Как скажешь. – Он понизил голос до соблазнительного шепота, будто и так это не был голос из эротического сна. – Что ты делала, когда я сегодня проснулся?
Я уже почти забыла о приключении в больнице.Теперь оно вспомнилось, да так, что краска бросилась мне в лицо.
– Ничего.
– Нет, нет, mа petite, это неверно. Ты наверняка делала что-то.
– Стивен и Натэниел уже приехали?
– Приехали.
– Отлично. Мы с тобой потом поговорим.
– Ты не хочешь отвечать на мой вопрос?
– Нет, я просто не могу найти короткую версию, в которой я не выглядела бы шлюхой. А для долгой версии у меня сейчас нет времени. Ты можешь подождать?
– Если моя леди просит, я могу ждать вечность.
– Заткнись, Жан-Клод.
– Если я пожелаю тебе удачи в разговоре с советом, тебе это больше понравится?
– И еще как.
– Быть леди – это вполне почетно, Анита. И быть женщиной – тоже ничего плохого.
– Сначала сам попробуй, потом говори.
Я повесила трубку. «Моя леди» – звучит почти как «моя собака». Собственность. Я – его слуга. И мне этого не изменить, только убить Жан-Клода. Но я ему не принадлежу. Я никому не принадлежу, кроме себя самой. И вот так я и обращусь к совету, как я сама: Анита Блейк, истребительница вампиров, сотрудник полиции по связям с монстрами. Слугу-человека Жан-Клода они слушать не станут, но меня – могут и выслушать.
44
К телефону в «Цирке» подошел Томас.
– Тебя поставили девочкой на телефоне? – спросила я.
– Извините?
– Прошу прощения. Это Анита Блейк.
Он секунду помолчал, потом произнес:
– Извините, мы открываемся только после наступления темноты.
– Там Фернандо? – спросила я.
– Да, совершенно верно. После наступления темноты.
– Томас, мне надо говорить со Странником. Я говорю как сотрудник полиции, а не слуга Жан-Клода. Здесь вампиры попали в беду, и я думаю, он мог бы помочь.
– Да, мы принимаем заказы.
Я продиктовала ему номер телефона в машине Дольфа.
– Времени у нас мало, Томас. Если он мне не захочет помочь, мне придется идти одной с полицией и пожарными.
– Будем рады вас видеть. – Он повесил трубку. Жизнь была бы намного проще, если бы Фернандо был мертв. К тому же я обещала Сильвии его убить. А обещания я всегда стараюсь выполнять.
Дольф стоял, прислонившись к двери, и хотел уже узнать, что так долго, как телефон зазвонил. Я сняла трубку.
– Да?
– Мне сказали, что тебе нужно со мной говорить.
Интересно, чьими губами он говорит, в чьем теле живет.
– Спасибо, Странник, что перезвонил. – Вежливость лишней не бывает.
– Томас был на удивление красноречив. Что ты хотела бы от меня?
Я объяснила дело как можно короче.
– И что ты хочешь от меня в этих ваших трудностях?
– Ты мог бы перестать брать у них энергию. Это могло бы помочь.
– Тогда мне придется питаться от живых людей. Ты можешь кого-нибудь предложить на место каждого из вампиров?
– Ни предлагать, ни торговаться я не буду. Это официальное обращение полиции. За мной стоит авторитет людского закона, Странник, а не Жан-Клода.
– А что мне людской закон? Что он нам всем?
– Если мы спустимся, а они на нас нападут, кончится тем, что я кого-то из них поубиваю. Они тоже могут убить полисменов и пожарных. Плохая пресса перед голосованием по закону Брюстера, намеченным на осень. Совет запретил всем вампирам этой страны драться между собой, пока закон не будет окончательно принят или отвергнут. Ведь наверняка и резню полисменов тоже запретили?
– Запретили, – ответил он с тщательно выдержанными интонациями. Они мне ничего не давали. Я не знала, злится он, или ему приято, или вообще глубоко плевать.
– Я прошу тебя о помощи, чтобы спасти жизни твоих вампиров.
– Они принадлежат к этой вашей церкви. Они не мои.
– Но ведь совет – верховная власть среди вампиров, разве нет?
– Мы – окончательный закон.
Формулировка мне не понравилась, но я перла дальше:
– Ты мог бы выяснить на каждом месте, живы или мертвы вампиры в выгоревших домах. Мог бы удержать вампиров от раннего подъема и не дать им на нас напасть.
– Думаю, ты переоцениваешь мои возможности, Анита.
– А я так не думаю.
– Если Жан-Клод снабдит нас... провизией, я буду более чем счастлив прекратить занимать силу у других.
– Нет, Странник, ты за это ничего не получишь.
– Ты ничего мне не даешь – я тоже ничего не дам, – сказал он.
– Черт побери, это же не игра!
– Мы – вампиры, Анита. Ты понимаешь, что это значит? Мы в стороне от вашего мира. То, что с вами случится, нас не касается.
– Ерунда! Какие-то фанатики пытаются снова устроить Инферно. Это вас еще как коснется! Томасу и Гидеону пришлось отбивать штурм, пока ты спал. Это тоже тебя касается.
– Не важно. Мы в мире сем, но не от мира сего.
– Послушай, в тысяча пятисотом году или когда еще это вполне могло быть правдой, но в ту минуту, когда вампиры стали легальными гражданами, это переменилось. Одного вампира увезли в больницу на «скорой». Врачи пытаются изо всех сил сохранить ему жизнь – что бы она ни значила для вашей породы. Пожарные рискуют собой, вытаскивая вас из горящих домов. Фанатики вас пытаются убить, но мы, остальные, вас спасаем.
– Тогда вы глупцы, – сказал он.
– Может быть. Но мы, несчастные человечишки, даем клятву служить и защищать. И свои обещания чтим.
– Ты хочешь сказать, что мы – нет?
– Я хочу сказать, что если вы нам не поможете, здесь и сейчас, то вы недостойны зваться советом. Вы – не лидеры. Вы паразиты, живущие за счет страха своих последователей. Истинные лидеры не дают истреблять свой народ, если могут его спасти.
– Паразиты. Я могу передать остальным членам совета твое высокое о нас мнение?
Теперь он разозлился. Я это слышала через трубку, будто от нее несло жаром.
– Скажи, если хочешь. И отметь вот что в моих словах, Странник: вампирам не удастся с легальным гражданством получить одни только права. У них возникают еще и обязанности перед законом людей, который признал их легальными.
– Это действительно так?
– Это действительно так. Ваше таинственное «в мире сем, но не от мира сего» в прошлом могло работать – но прошу вас пожаловать в двадцатый век, потому что именно это и означают слова «легальный статус». Если вы граждане, которые платят налоги, владеют предприятиями, женятся, заводят детей, получают наследство, – то уже нельзя прятаться в склепе и считать десятилетия. Вы теперь от мира сего.
– Я подумаю над твоими словами, Анита Блейк.
– Когда я повешу трубку, я войду в этот дом. Мы будем выносить вампиров в мешках для трупов, чтобы прикрыть их на случай обвала свода. Если они в это время восстанут упырями, будет кровавая баня.
– Я в курсе этих проблем.
– А ты в курсе, что это присутствие совета дало им энергию встать так рано? – спросила я.
– Мне не под силу отменить действие, которое наше присутствие оказывает на младших вампиров. Если Малкольм претендует на положение Мастера, то его долг – защитить свой народ. Я это за него сделать не могу.
– Не можешь или не хочешь?
– Не могу.
Гм!
– Может быть, я переоценила твои силы. В таком случае приношу свои извинения.
– Принимаю, и я понимаю, насколько редко ты извиняешься за что бы то ни было, Анита.
Телефон щелкнул и умолк.
Я нажала кнопку, отключив гудок в линии.
Дольф подошел, пока я вылезала.
– Ну?
Я пожала плечами:
– Похоже, придется действовать без поддержки вампиров.
– На них нельзя полагаться, Анита, тем более на их поддержку. – Он взял меня за руку – никогда раньше он этого не делал – и пожал ее. – Вот на что только и можно рассчитывать. На другого человека. Монстрам на нас глубоко плевать. А если ты думаешь, что это не так, то сама себя обманываешь.
Он отпустил мою руку и пошел прочь раньше, чем я смогла придумать ответ. Ну и ладно. После разговора со Странником я не была уверена, что ответ у меня есть.
45
Час спустя я была одета в защитный костюм – громоздкий как минимум, который в жаре Сент-Луиса тут же превратился в переносную сауну. У запястий и локтей мне перемотали руки тяжелой лентой, герметизируя стык перчаток и рукавов. Дважды с меня спадали сапоги при ходьбе, и потому их тоже примотали лентой. Была я похожа на космонавта, который обратился к плохому портному. Добавляя худшее к плохому, мне на спину нацепили автономный дыхательный аппарат – не акваланг, к счастью, потому что под воду мы не собирались. И на том спасибо.