ен, добавляя пакетики с синтетическим мясом и соусом, призванным украсить блюдо яркими запахами. Те работяги, что не захотят отведать свежего вареного продукта, раскупят эти пачки еще до вечера, самостоятельно запарив ужин в тесных каморках, которые кто-то додумался назвать общими каютами…
Выключая конвейер, Гао взглянул на часы. Короткий обед, разрешенный хозяином, начался несколько минут назад. И если парень не хотел остаться голодным, ему стоило быстрее шагать в главный зал столовой и получать положенную миску еды.
Нетерпеливо наблюдая, как блоки конвейера остывают, он машинально почесал правое предплечье.
Вот он – символ настоящих, а не из лживой книги, божеств. «Невынимайка», установленная ему в руку перед отбытием на передвижную станцию, все еще чесалась, принятая телом без особенной радости. Вот он – символ неподдельной божественной власти, клеймо современного мира, где пастухи помечают своих овец, чтобы не перепутать с чужим стадом.
Парень раскатал рукав робы обратно. Не хватало еще занести в рубцующуюся ранку какую-нибудь заразу…
Ах, как же ему все-таки повезло! А он-то, дуралей, позволяет себе выходки, способные положить везению скорый конец. При этом, вполне возможно – весьма болезненный.
Вместо того чтобы превратиться в ящерицу, терпеливо пережидающую дневной зной под плоским камнем, он напрочь забыл об осторожности, позволив себе быть неоправданно смелым и говорливым. И зачем только он ответил почтенному Квон Пэну, Большому Брату «Алмазной кобры»? Вопрос-то был, по сути, риторическим – ну кто из находящихся в здравом уме не знал, что такое «Союз трех стихий» и что за люди стоят во главе его отделений?
Чи Вай вышел в главный зал «Гнутого моста», усаживаясь за самый дальний и неказистый столик.
Оба зала кабака были полупусты – только через несколько часов, когда на заводе и в ближайших котельных закончатся дневные вахты, по этому переходному мосту с примостившейся на нем кафешкой хлынет народ. Голодный народ. Тогда не останется пустых столиков, прислуга собьется с ног, а от воцарившегося под потолком гомона можно будет свихнуться…
Гао благодарно кивнул мальчишке-официанту, поставившему перед ним обыкновенную дневную пайку – глубокую тарелку лапши с густым ароматным соусом и кусок лепешки. Снова вспомнил о визите к Большому Брату Пэну и жутком логове «Кобры».
Потянуло его за язык брякнуть, чуть не обмочившись от собственной дерзости. А ведь еще как назло успел заметить, что Большой Брат на своих помощников покосился. Два дня осиновым листком трясся, все ждал, когда «сорокдевятки» придут ноги ломать… Не дождался, к счастью, хотя у бандитов, как правило, крепкая память.
Вынув из высокого общего стакана палочки, Гао начал кушать, стараясь не спешить. В животе урчало, будто там поселились несколько диких котов, подгоняющих все быстрее глотать горячий бульон. Но если съесть все залпом, чувство сытости так и не придет, и он растягивал удовольствие…
С другой стороны, если его недавнюю дерзость не приняли за оскорбление, то, может, не так уж произошедшее и дурно. Может быть, смелого парня заметят, что в будущем облегчит его переговоры с людьми Пэна? И если Большой Брат окажется благосклонен, вспомнив проявленное со стороны Гао уважение, не упростит ли это процесс эмиграции, ради которого он вообще горбатится на этом куске железа?
Ненадолго вынырнув из раздумий, Чи Вай почувствовал на себе чей-то взгляд.
Вздрогнул, снова вспомнив о «сорок девятых», осторожно покосился через плечо.
Нет, сидящий за соседним столиком парень никак не напоминал смелых и развязных «сорок девятых», составляющих армию «Алмазной кобры». Лицо неказистое, осунувшееся и узкое, подбородок острый, а глаза некрасиво широкие. С первого взгляда заметно – грязнокровка, чья мать согрешила с залетным из Европы или России. Одежка чистая и удобная, но определенно бедная: такую носят, не снимая, целыми месяцами. Сальные черные волосы расчесаны небрежно, что придавало ровеснику Чи Вай Гао вид потешный и немного жалкий.
С голодухи смешной полукровка взял себе сразу две большие порции лапши, но по виду едва справлялся с первой. Догадавшись, что его умоляющий взгляд заметили, он оживился, выпрямляя спину и откладывая палочки.
– Помогай, друг… не справляюсь! – Паренек говорил так же странно, как выглядел.
Диалект был пекинский, но он забавно растягивал буквы, а между словами делал паузы, как отстающий в развитии или субнормал.
– Выбрасывать жалко… с собой не взять. Угощайся… прошу тебя.
Гао не пришлось уговаривать дважды. Одним глотком допив остатки бульона, он бросил быстрый взгляд за кухонную стойку, над которой мелькал грозный хозяин, и подсел к незнакомцу. Благодарно сложив ладони и кивнув, придвинул к себе полную тарелку с ароматной лапшой. Если не задумываться о том, из чего она изготовлена, было очень даже вкусно…
– Денис, – сказал угостивший его парень, кланяясь в ответ. – Денис Йен.
Жевавший так, что трещало за ушами, Чи Вай далеко не сразу понял, что тот имеет в виду. Затем дошло, и его щеки покраснели. Он торопливо проглотил лапшу, даже не успев удивиться необычному имени нового знакомца: одно слово – полукровка.
– Чи Вай Гао, – представился паренек. – Спасибо за угощение. – Он приподнял ополовиненную тарелку в сторону Дениса.
– Можешь мне не оставлять, – улыбнулся тот, – я уже… наелся.
– Спасибо еще раз, Денис. В следующий раз, если захочешь откушать в «Гнутом мосту», – бубнил Чи Вай, стуча палочками по краю миски, – спроси меня, я постараюсь сделать тебе скидку.
– О… работаешь здесь? – Йен доедал свою лапшу без энтузиазма, подолгу ковыряясь в густом остывающем месиве.
– Угу, недавно устроился… – Допивать бульон и одновременно отвечать оказалось не очень удобно и красиво, но Гао было не до соблюдения приличий. – А ты с какого яруса будешь?
– Да… так… – Взгляд Дениса уткнулся в тарелку. – Недавно приехал.
Словно невзначай Чи Вай отодвинулся на лавке, опустив глаза и увидев достаточно – пыльные стоптанные ботинки Йена, вещевой мешок из грубой ткани. А еще облик сидящего напротив парня красноречиво сообщал, что последние пару ночей его кроватью были задворки складов, а периной – линолеум пола. Вот те раз… неужто нелегал, так называемый «таракан», забравшийся на территорию комбайна незаконно?
Таких, по слухам, на борту водилось немало – проникающих внутрь на собственный страх и риск в поисках заработка или бандитской доли. Первых, если верить старожилам, отлавливала комендант. Вторых – Квон Пэн…
– Значит, недавно? – осторожно, чтобы не напугать человека, угостившего его щедрым обедом, поинтересовался кухонный работник. – Ну, дело привычное, нас тоже не сразу по вахтам распределили.
Денис решительно покивал, соглашаясь с услышанным, чем только подтвердил догадки Гао.
– Даже место… в каюте не определили еще, – продолжал неумело оправдываться Йен, делая смешные интервалы. – Вот не знаю, где… переночевать. А может, – его глаза вспыхнули неожиданной надеждой, – ты мне поможешь?
Чи Вай замер, не донеся миску до губ. Аромат бульона бил в ноздри, распаляя аппетит, но кусок в горло больше не лез. Его, меньше недели на комбайне прожившего, просит о помощи «таракан»! Гао вздохнул, допивая бульон. Отказать человеку, накормившему его, он не мог – что бы о таком поступке сказал отец?
Опять же, кажется, у новенького есть деньги…
В конце концов – живи и другим дай. А все, что у этого полукровки за душой, его и не касается.
– Покажу, где переночевать можно, – негромко проворчал он, прикрывая губы краем тарелки. – Особенно, если монета в кармане завалялась. Слышал, умельцы на продажу гамаки в технических тоннелях вешают или свои койки за плату сдают таким, как… новеньким, в общем. На первое время топчан в подвалах и вовсе за бесценок снять можно.
– О, друг!.. – Потешный полукровка с чужеродным именем расцвел, широко улыбнувшись. – Ты меня спасаешь!
– Да подожди ты, – цыкнул на него Гао, затравленно обернувшись. Если хозяин увидит, как он тут болтает с посетителем, накостыляет по шее, лишив завтрашнего обеда. – Рано пока благодарить-то… Через пять часов приходи, когда смена закончится. Отведу тебя в жилые отсеки, может, и придумаем что-то…
– Конечно, приду! – уже чуть тише восторжествовал Йен, благоразумно понизив голос. Он сдвинул лежащую на столе ладонь, оставив на пластиковой поверхности блестящую монету номиналом в цзяо. – Вот, возьми. Купишь мне пару упаковок свежей лапши… ладно? А сдачу оставь… за хлопоты.
– Ладно… – Рука Чи Вая змеей метнулась вперед, кругляш исчез в пальцах. – Ты только смотри… аккуратнее будь, ладно? Патрулям военным попадаться не вздумай, они бездельников не любят…
Пряча деньги за пояс, Гао загордился тем, как сумел завуалировать предупреждение. Благовоспитанно не дал понять, что раскусил тайну Дениса, и от опасности одновременно уберег. День, определенно, складывался очень удачно!
Собрав вещи, Йен встал из-за стола, и только теперь Чи Вай оценил, как тот высок. Непросто будет такому «таракану» прятаться в толпе, вот что сказал бы отец… Но это уже не проблемы поваренка. Кивнув новообретенному приятелю, Денис вышел из «Гнутого моста», стараясь ни с кем не встречаться взглядом.
А Гао, сидящий перед опустевшими тарелками, только сейчас осознал, что впервые с его прибытия на комбайн ему встретился тот, кто не наорал и не ударил. Кто-то по-настоящему добрый, хоть и смешной.
В густой траве и уж – гадюка13 дней до начала операции«Бронзовое зеркало»
Конура оказалась тесной, вонючей, но зато изолированной от низкого коммуникационного тоннеля самодельной дверью из тонкой фанеры.
Бросив мешок на узкий топчан, явно не рассчитанный под его рост, Листопад брезгливо покосился на единственную лампочку на шнуре без изоляции. Если он хочет стать своим среди местных «тараканов», ему придется оперативно учиться прятать презрение. Придется научиться жить здесь, снося тягости и нестерпимую вонь. Придется научиться не вызывать подозрений у тех, кто за подобную каморку готов зарезать.