Степан так и остался стоять с открытым ртом, ошалело выслушивая инструктаж, а Илья уже прыгал за соседние терминалы. Высоко и как можно дальше, поджимая ноги и не касаясь устилающей пол пыли.
Нырнул за стеллажи с серверами. Присел так, чтобы оставалось видно застывшего истуканом Гринивецкого.
Тот не пошевелился, даже когда с лестницы скатились трое солдат НОАК в камуфлированной броне и униформе. В следующий миг удар прикладом автомата в живот повалил Листопада на колени.
Признавать поражение чудовищно неприятно17 минут от начала операции«Бронзовое зеркало»
Сознание забунтовало, отказываясь работать, как перегревшийся процессор.
Слова человека, назвавшегося Лешим, еще звенели в ушах, а мозг уже активировал защиту, замыкаясь в крабовый панцирь недоверия и испуга. В себя привел только сильный удар в живот, заставивший Степана упасть на колени.
Били прикладом автомата.
Сквозь брызнувшие слезы, пытаясь вдохнуть, Листопад смог рассмотреть, что автоматчиков двое. В подвижных металлопластиковых доспехах, выкрашенных в горный камуфляж, они казались ожившими духами Саянского хребта.
В лицо Гринивецкого ткнулись стволы. Третий – тот самый офицер, что в августе с улыбкой встречал «помощника министра» у дверей комбайна, пригнул голову ломщика, торопливо вынимая его «балалайку». В отличие от рядовых бойцов, командир патруля не носил боевого комплекса защиты, но правую руку держал на поясной пистолетной кобуре.
Офицер что-то пророкотал по-китайски, Степан разобрал лишь «армия Народной Республики Китай». Машинист замотал блестящей головой, заставив старшего лейтенанта задумчиво уставиться на чип в пальцах.
– Поздно пожаловали… – корчась от боли, прошипел Листопад.
– Господинь помосьник министира, – перейдя на ломаный русский, проговорил старлей, осматривая пустой операционный зал. – Вы арьестованы по обивинению в нападении на сеть насего вельикого комплекса «Имипириатор Сихуанди»! У вась есть сообсники?
– Сообщники? – стараясь не обращать внимания на автоматные стволы, прикасавшиеся к его щекам, переспросил Степан. – Нет, товарищ военный. Ваш комплекс уничтожил один-единственный человек. Я – Листопад, младший сын Порфириона, истинный защитник Геи.
Дождавшись, пока «балалайка» переведет слова ломщика, арестовавший его офицер странно улыбнулся. И эта улыбка внезапно так не понравилась Гринивецкому, что юноша побледнел.
– Можете ржать сколько влезет, – онемевшими губами пробормотал он. – Но через несколько минут все будет кончено, а мы превратимся в живые трупы…
– Вы гилубоко осибаетесь, господинь Гиринивеський, – продолжая победно скалиться, офицер вдруг поклонился. – Вы показали сьебя талантиливым ломсиком. Но победить мось Подинибесной вам не удалось. Одинако теперь мы обиладаем всеми небиохадимыми доказательствами васего пиреступления и имеем пираво на польносенный арест!
– Не смог победить? – выдохнул Степан. – Скажи мне это через минуту, когда…
И вдруг замолчал, прислушиваясь.
Комбайн, безусловно, обладал феноменальной системой амортизаторов и гироскопов, не позволявших конструкции рухнуть даже при мощнейшем землетрясении. Но чтобы побежденный Левиафан вообще не содрогался под ударами умирающих реакторов? А ведь с момента падения сети прошло куда больше двух минут.
Ничего там снаружи не взрывается. Именно это сказал ему Леший, появившийся в бункере, как табакерочный чертик, и так же ловко его покинувший. Ничего не взрывается…
Этого не могло быть. Он собственными глазами видел, как его атакующие программы ломали сеть, лишая китайских машинистов полномочий и запуская необратимые реакции. Он этими самыми руками только что вонзил гарпун в сердце монстра, ползущего среди гор.
Уверенность, с которой себя держал китаец, вдруг напугала Листопада больше, чем грозные доспехи его сопровождающих. Взглянув на матовые забрала неглубоких армейских шлемов, он перевел затравленный взгляд на лицо старшего лейтенанта.
– Одиновирименно сь васим вторзением мы запусьтили заситную пирограмму «Пирозрасьное биронзовое зеркало», – поучительно промолвил тот. – Эта уникальная пирограмма обладает необиходимым исикусьтвенным интеллектом, ситобы в резиме реального виремени созьдавать 100 % «зеркало» всей винутренней сети комплекса.
Он еще продолжал свою лекцию, а Листопад вдруг все понял. Руки безвольно повисли, голова упала на грудь. Его провели, как ребенка, а он даже не знал, куда нужно смотреть, пока взрослый дяденька фокусник «откусывает» себе палец.
– Наси масинисты следили за казьдым васим сягом, господинь Гиринивеський. Они отдавали долзьное васим умениям. Но сьтурм «зеркала» никак не отиразился на настоясей сети комбайна. Васа миссия не удалась.
Если бы в комнате находился Порфирион, он бы наверняка тотчас отрекся от своего ученика. Не заметить, что в схватке с искусственным интеллектом «Императора» его плавно увели на дублирующие сервера, подсунув пустышку! Позора такой величины не испытывал, пожалуй, ни один ломщик современности…
Программа, конечно, была безупречной. Великолепное зеркало, каких не видывали лучшие машинисты России! Точное, стопроцентное отражение происходящего на борту бродячей фабрики. Полный клон, до самых незначительных пустячков, до самых крохотных деталей. Динамически изменяющаяся система, распознать которую не смог бы и сам Чайка. Сеть, воссозданная в резервных бункерах армейских машинистов, оказалась фальшивкой…
– Я увелен, – с трудом вспоминая русские слова, продолжал офицер, – сито теперь в обороне насего комплекса соверсенно не останется осютимых биресей. Но васей вины, господинь Гиринивеський, это не уменьсяет. Подинимайтесь, вы идете сь нами.
Жизнь, еще десять минут назад перечеркнутая навсегда, и не подумала оборваться. Его, конечно, казнят. Но гибель героя окажется решительно не такой, как ее представлял себе Листопад. Порфирион, разумеется, сумеет создать легенду даже из его провала. Запишет в мученики, окружит ореолом заговоров и предательства.
Но когда Степан вспомнил все трудности, через которые прошел: окровавленный нож в руках и ликующее чувство победы над мятежным гекатонхейром, силы оставили его окончательно. Он попробовал встать, но повалился вперед, ударяясь ладонями в пол, и его стошнило оранжевой струей газировки. Как же он опустошен! У него не хватит смелости даже броситься на солдат, чтобы погибнуть при задержании…
Вероятно, Леший атаковал именно в этот момент, потому что начала схватки Гринивецкий не отследил. Услышал мягкие шаги, несколько мощных ударов, когда пластик хрустнул о пластик, и в поле его зрения вдруг повалились тела в военной форме.
Утирая оранжевую слюну, ломщик поднял голову, мутным взглядом рассматривая стоящего над собой земляка. У ног Лешего, лишенные чувств, лежали все трое китайцев, которых тот отправил в нокаут ударами телескопической дубины.
«Вероятно, сработала программа боевой «балалайки», – летним облаком пронеслось над пустыней раскаленного сознания Степана. – Простой человек никогда бы не нашел дыр в защитных армейских костюмах, чтобы вот так – несколькими взмахами палки, – выключить сразу троих».
Офицер, свой удар получивший прямо по фуражке, лежал на спине перед ломщиком, уставившись в потолок бункера белками закатившихся глаз. «Балалайка» Листопада выпала из его пальцев, вторая рука даже не успела расстегнуть кобуру. Не совсем отдавая себе отчет в действиях, Степан потянулся вперед, забирая чип и вставляя в затылок.
– Подъем! – приказал Леший, не тратя лишних слов. – Ты идешь со мной.
И подхватил парня под локоть, резко дергая вверх. Мир закружился, но на ногах Гринивецкий устоял, сдержав повторный позыв рвоты. Как жалок и ничтожен он был сейчас! Как несправедливо и жестоко обошлась с ним Гея, ради спасения которой он не жалел собственной жизни…
– Что дальше? – выдохнул ломщик, ошалело рассматривая китайских солдат.
– Бежать, – отрезал Леший, наклоняясь и вынимая из кобуры офицерский пистолет. – Если, конечно, нет желания попасть на каторгу…
Грубо и болезненно схватив черенка за плечо, он потащил его к винтовой лестнице. В последний раз обернувшись на место своего триумфального позора, Степан с сожалением попрощался с верным «раллером». И с одиноким оловянным солдатиком, оставшимся самоотверженно охранять брошенное хозяйское оружие.
Важные вопросы нужно решать лично21 минута от начала операции«Бронзовое зеркало»
Ломщик, проникший на борт ПТК, оказался на удивление хорош.
Это Чэнь Юйдяо видела, изучая маневры проникновения и программы, которыми пользовался диверсант. В деле машинистов подполковник понимала немного, но свежие отчеты операторов комбайна были сопровождены краткими комментариями. Поэтому она хорошо представляла себе, где противник сумел проломить оборону, каким образом проник в массивы данных и как сумел «перехватить» управление.
Беспокойство вызывала мимолетная активность ломщика на секретных массивах, во время атаки переходящих в режим «запертый сундук». К сожалению, полноценное клонирование сети предполагало и перенос этих, по своему уникальных баз данных и программ, отвечающих за стадию «Мао».
Как много успел увидеть чужак, пока сегменты сети сворачивались в неприступные зашифрованные бастионы? Это Каракурт рассчитывала узнать при личном общении с врагом. Оно, кстати, должно состояться с минуты на минуту, и если ломщик к тому же окажется видным мужчиной… О, если развить сладкую мысль – вдруг это будет сам Вебер?..
Подполковник перевела взгляд на коммуникатор, и тот вдруг засигналил, словно этого и ждал. Юйдяо даже вздрогнула, только сейчас ощутив, в каком напряжении пребывает последнюю четверть часа. Мгновенно поразилась грозной тишине, наполняющей наушники радиопередатчика. Ху молчал, а его победоносная тирада о поражении вражеского ломщика прервалась.
– Товарищ подполковник?