Мы посматривали на фреску, расхаживая вокруг по обломкам кровельной плитки, и понятия не имели, что нам делать дальше. Мы столкнулись с каким-то очень странным и враждебным потусторонним явлением, которое не имело к нам никакого отношения. Ходя тут, хрустя черепицей, я твердо решил, что нам лучше упаковать вещи и уехать. И пусть агенты по недвижимости требуют с меня возврата аванса через суд. Тарранты, по всей видимости, тоже убедились, что либо в Фортифут-хаусе обитают привидения, либо он проклят, в любом случае, с ним что-то не так. Они не должны были нанимать меня для ремонтных работ, не предупредив, что здесь пропадали люди. Сходили с ума. И, весьма вероятно, умирали.
Черт с ними, – подумал я. – Я уезжаю.
И тут раздался голос Дэнни:
– Она там, папа! Она там! Милашка Эммелин, она там!
Он стоял у окна, выходившего в сад, и указывал куда-то рукой. Я с шумом поднялся на гору черепицы и встал рядом с ним.
Да, он не ошибся. Девочка в длинном белом платье скользила по саду, мимо солнечных часов с тем аккуратно выстриженным травяным кругом, который Льюис Кэрролл называл «навой».
«Варкалось. Хливкие шорьки пырялись по наве…»
Она приблизилась к дому, и дверь кухни распахнулась сама по себе. Издали было плохо видно, но, когда Милашка Эммелин была уже в двух шагах, я готов поклясться, что нечто темное и волосатое бросилось из открытой двери, схватило ее и быстро утащило в дом. Возможно, мне померещилось. Возможно, это была всего лишь тень Милашки Эммелин. Но взгляд Дэнни выражал настоящий ужас. И я понял, что он увидел больше, чем должен был увидеть семилетний ребенок.
– Ну, все! – решительно сказал я, поворачиваясь к Лиз. – Мы уезжаем. Мне жаль. Мне очень жаль. Но я не знаю, что здесь происходит. И не хочу знать. Сможешь найти себе другое жилье?
– Думаю, да. Просто нужно поспрашивать. А вы куда поедете?
– Полагаю, вернемся в Брайтон. У меня есть друзья, которые смогут приютить нас на какое-то время. Я дам тебе мой адрес.
– Я думала, детектив не хотел бы, чтобы ты покидал остров.
– Очень жаль, но я все равно уезжаю. Хочешь, могу подвезти куда-нибудь? Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться?
Мы покинули кладбище, оставив ворота открытыми. Перешли через ручей и вернулись к дому. Облака сгустились, и когда их мрачные тени легли на крышу и слуховые окна, дом словно нахмурился. Когда я подходил к нему, сердце у меня билось все сильнее. От него веяло чем-то настолько зловещим, что я едва мог думать рационально. Все, что я хотел, – это бросить нашу одежду в чемоданы, запрыгнуть в машину и уехать от Фортифут-хауса как можно дальше.
Дэнни замешкался и посмотрел на море.
– Мне понравился этот пляж, – грустно сказал он.
Я положил руку ему на плечо.
– Знаю. Мне тоже. Но нам придется найти себе другое жилье. Мне не нравятся все эти звуки, не нравятся девочки с червями в волосах.
– Что случилось с крысоловом? – спросил Дэнни.
– Он поранился на чердаке. Это еще одна причина, почему нам надо уехать. Я не хочу, чтобы с тобой, со мной или с Лиз что-нибудь случилось.
– Могу я взять с собой моих крабов? – спросил Дэнни.
В ведре за кухонной дверью у него копошилось с полдюжины маленьких зеленых крабов.
– Извини, нет. Нам придется остановиться у Майка и Иоланды. У них нет комнаты для крабов. Почему бы тебе не отнести их на пляж и не устроить им гонки. Кто доберется до моря первым?
– А могу я взять хотя бы двоих?
– Нет, они начнут плодиться, и скоро у тебя будут тысячи крабов.
– Тогда одного?
– Нет, ему будет одиноко.
Нехотя Дэнни взял ведро и направился с ним к морю. Я предпочел, чтобы он не путался под ногами, пока мы будем собираться. В последнее время мне приходилось столько раз паковать вещи, что это стало уже чем-то вроде привычного ритуала. Стоит начать собирать чемоданы, уже никогда не остановишься.
На кухне Лиз взяла меня за руку.
– Что ж… Вот и кончилось наше совместное идиллическое лето, – сказала она, печально улыбнувшись.
– Мне очень жаль. Но я не могу допустить, чтобы пострадал Дэнни или ты.
Она огляделась:
– Что, по-твоему, с этим домом не так?
– Не знаю. И выяснять не хочу. Особенно сейчас.
– Может, нам нужно поговорить со священником, чтобы он провел обряд экзорцизма.
– Вряд ли это как-то поможет. Мне кажется, весь этот дом специально сделали таким. Он как будто не отсюда.
– Хочешь выпить пива, пока мы собираемся?
Я кивнул.
– Знаешь, я могла бы полюбить тебя, – искренне призналась она. – В другое время, в другом месте.
Я искоса посмотрел на нее:
– Особенно в другом месте.
Вдруг раздался звонок в дверь, и мы оба подпрыгнули от неожиданности, разлив пиво.
– Господи, я до смерти испугалась! – ахнула Лиз.
– Не думаю, что Бурый Дженкин или мистер Цилиндр будут звонком пользоваться, – сказал я и пошел открывать.
Это был человек из «Рентокил». Круглолицый юноша, подстриженный «ежиком», с серьгами в ушах, в блестящем синем комбинезоне и ботинках «Доктор Мартен».
– Мистер Уильямс? «Рентокил». Я пришел за вашей крысой.
– О, боже, совсем забыл. Извините. Возникли некоторые проблемы.
– Да ну? – равнодушно произнес юноша.
– Сегодня ничего не получится. В доме произошел несчастный случай. Здесь была полиция.
– Да ну? Что ж, сами знаете, за отмену вызова придется заплатить.
– Хорошо, пришлите мне счет.
– Тогда вам нужно расписаться вот здесь.
Он прошел в коридор и достал квитанцию. Дал мне ручку с покусанным колпачком, и я поставил подпись.
– И что за несчастный случай? – спросил он, отрывая верхнюю копию квитанции и складывая ее пополам. – Это как-то связано с вашей машиной?
Я бросил на него хмурый взгляд:
– С моей машиной? Нет, с моей машиной все в порядке.
– О, – произнес он. – Я просто интересуюсь, потому что обратил внимание, насколько она разбита.
– Что значит разбита?
– Ну «Ауди» перед домом.
Я понятия не имел, о чем он, но сказал:
– Да, это моя машина. Конечно, она не в идеальном состоянии…
Он издал короткий, отрывистый смешок футбольного хулигана:
– Точно, не в идеальном.
Я оттолкнул его, вышел на улицу и не поверил своим глазам. Вся машина была помята, стекла разбиты. Шины спущены, фары расколоты, передний бампер оторван. Неподалеку я увидел Веру Мартин, вдову Гарри Мартина. Очевидно, она дожидалась моего появления. Она была в простом сером платье и черном джемпере. Рядом с ней стоял невысокий молодой человек с бычьей шеей и черными сальными волосами, одетый в зеленый твидовый пиджак, в руках он держал кувалду.
В первый момент я удивился, что ничего не услышал, но потом все понял. До часовни было далеко, а ветер, дувший с моря, доносил шум прибоя. И даже если бы я что-то услышал, то мне и в голову не пришло бы, что это громят мою машину.
Я подошел, поднял с земли бампер. Снова бросил его. Пытаться что-то отремонтировать было бессмысленно. Автомобиль не подлежал восстановлению.
– Ну и зачем, черт возьми, вы это сделали? – спросил я.
– Можете считать, что это месть, если хотите, – ответила Вера Мартин, поглаживая себя по животу.
– Месть? За что?
– За Гарри, – агрессивно рявкнул молодой человек. – Вот за что.
– Кто это? – спросил я Веру.
– Кейт Белчер, младший сын моей сестры Эди. Это не его идея, а моя. Но он вызвался ее исполнить.
Я обошел машину, оценивая ущерб. Кейт Белчер постарался на славу. На кузове не осталось ни одного целого места. Он даже сумел погнуть рулевое колесо.
– Миссис Мартин, я не убивал вашего мужа. Это был несчастный случай.
– В Фортифут-хаусе не бывает несчастных случаев, – резко возразила Вера. – Это дрянное место для дрянных людей. Вы и эта крыса друг друга стоите. Надеюсь, вы счастливы вместе.
– Да, надеюсь, вы счастливы вместе, мать вашу, – вставил Кейт Белчер, похлопывая рукояткой кувалды по ладони, словно провоцируя меня отобрать у него орудие.
– Миссис Мартин, вы не понимаете. Я пытался остановить его, но он меня не слушал.
– Я же просила вас, – ее глаза внезапно наполнились слезами. – Я же просила. Просила не пускать его искать эту крысу. Не пускать его, даже если он будет настаивать. И что теперь? Он мертв, и все из-за вас. Одному Богу известно, что с ним стряслось, потому что в больнице мне даже не дали посмотреть на него.
Я пнул одно из спущенных колес.
– Что ж… – пробормотал я. – Надеюсь, вы получили то, зачем пришли.
– Радуйся, что это всего лишь твоя тачка, а не твоя башка, – снова встрял Кейт.
– Я уже радуюсь, поверь мне.
Они отправились прочь, и я проводил их взглядом. Парень из «Рентокил» все это время стоял возле своего фургона. Он озорно кивнул мне и ухмыльнулся:
– Надеюсь, вы знаете хорошую мастерскую, – потом забрался в автомобиль и укатил. Захотелось запустить кирпичом ему вслед.
Лиз вышла из дома и подошла ко мне.
– Что собираешься делать?.
– Ничего. Звонить в мастерскую и узнавать, смогут ли они починить машину.
– Ты все еще хочешь уехать?
– Сразу же, как только смогу. Но не сегодня же? Посмотри, в каком состоянии кузов. Он разбил даже приборную панель.
– В полицию будешь звонить?
Я покачал головой:
– Она только что потеряла мужа. Не хочу огорчать ее еще больше.
– Но твоя машина? Что у тебя со страховкой?
Я пожал плечами. Мне не хотелось говорить ей, что автомобиль не застрахован.
– Скажу, что сам перевернулся, и никто не виноват.
Лиз оглянулась на Фортифут-хаус:
– Итак, похоже, еще одна ночь в Скрипучей Усадьбе.
– Ты не обязана оставаться, если не хочешь.
– О, – задумчиво протянула она, – думаю, я останусь. У нас с тобой есть одно маленькое незаконченное дело, ты не забыл?
Я тоже посмотрел на дом. Возможно, она была права насчет незаконченного дела, но это касалось не только занятия любовью. Возможно, мы с Дэнни приехали сюда вовсе не случайно, и это наша судьба.