– Скрытый гомик, другими словами, – вставил Джонс.
Миллер бросил на него сердитый взгляд.
– Он бродит вдоль пляжа и общается с Богом. Так нам объяснила миссис Пикеринг.
– Пытается не думать о пухлых попках мальчиков из хора, – сказал Джонс, поделившись своими собственными предрассудками.
– Может, ты заткнешься, Джонс? – рявкнул Миллер.
– Извините, – ухмыльнулся тот.
Детективы вернулись к «Роверу». Они уже забрались в салон и готовы были захлопнуть двери, когда раздался пронзительный голос Чарити:
– Сэр! Сэр! Мы можем съесть по два яйца на завтрак? Дэнни говорит, что можем!
Миллер насторожился. Он вылез из машины, снова снял очки и спросил меня спокойным тоном опытного полицейского:
– Как зовут девочку?
– Чарити, – ответил я. – А что?
Не ответив, Миллер позвал:
– Чарити! Чарити? Подойди сюда, пожалуйста, Чарити.
Чарити помчалась босиком по гравию, не колеблясь ни секунды. Девочка, привыкшая беспрекословно подчиняться капризам «джентльменов». Она подошла к Миллеру и сделала реверанс.
Детектив озадаченно посмотрел на нее.
– Это твой дядя? – наконец спросил он, кивая в мою сторону.
Чарити с беспокойством посмотрела на меня, и я попытался вынудить ее сказать «да», не меняя безмятежного выражения, которое приняло мое лицо, когда Миллер вылез из машины. Не знаю, какой у меня был вид, но, наверное, достаточно нелепый. Потому что Чарити уставилась на меня в недоумении, затем повернулась к Миллеру и заявила:
– Нет, сэр, это не мой дядя.
– Ооооо, – произнес Миллер. – Он не твой дядя?
– Он смелый джентльмен, сэр. Он спас меня, привел сюда и выкупал в ванне.
– Выкупал тебя?
– Ради бога, сержант, – смешался я. – Это Лиз выкупала ее, а не я.
– Но вы не ее дядя?
– Я хотел бы называться ее дядей.
– Но вы им не являетесь?
– Нет.
– Ладно, – проговорил Миллер тем невыносимо терпеливым тоном, благодаря которому копы добиваются признания у подозреваемых.
– Если он не твой дядя, тогда кто он?
– Он – папа Дэнни. Он спас меня и привел сюда. Преподобного джентльмена убили, но меня он спас.
– Преподобного джентльмена убили?
– Не слушайте ее, – отмахнулся я. – Понимаете, у нее слишком богатое воображение. Если честно, она немного не в себе. Дефект с рождения.
Но Миллер был настойчив:
– Кто убил преподобного джентльмена, красавица?
– Не надо ее слушать, – сказал я.
У Чарити на лице появились признаки беспокойства.
– Его убил не этот джентльмен, сэр. Этот джентльмен меня спас. А убил его… – Тут она изобразила руками остроконечную морду, прикрыв часть лица и оставив лишь глаза – вороватые и мечущиеся. А потом согнула пальцы, изобразив зубы. Сгорбилась и, подражая Бурому Дженкину, стала скакать, жутко приплясывая, перед Миллером, который застыл в нерешительности.
– Ну, сэр, – выдохнул Джонс, – и что вы об этом думаете?
В лице у Миллера не было ни кровинки.
– Бурый Дженкин, – произнес он.
– Что, сэр?
– Я думаю.
– А, правильно, сэр. Очень хорошо, сэр.
Миллер присел перед Чарити на корточки, взял ее за руки и посмотрел прямо в глаза:
– Чарити, где был убит преподобный джентльмен?
– В гостиной, сэр.
– Он все еще там?
– Сейчас нет, сэр.
Острый слух Миллера уловил необычный акцент на слове «сейчас», но он явно не понял подтекста. Да и кто бы понял? Даже старомодные манеры Чарити не смогли бы убедить прагматичного офицера полиции в том, что мы с ней только что прибыли из 1886 года. Я сам едва мог в это поверить. Это было похоже на сон или на когда-то виденный фильм.
Миллер выпрямился и посмотрел на меня усталым, подчеркнуто терпеливым взглядом.
– Думаю, вам лучше рассказать, что случилось, – сказал он, подойдя ко мне вплотную и говоря очень тихо, чтобы Джонс не мог его слышать. – Возможно, мое начальство не поверит, и Джонс не поверит. Но я поверю. В любом случае, это нужно остановить, прежде чем пострадает кто-то еще.
– Не уверен, что могу помочь вам, – ответил я.
У меня был свой план насчет Фортифут-хауса. И я не хотел, чтобы Миллер еще больше все усложнил.
– Почему эта девочка говорит, что мистер Пикеринг был убит? – спросил Миллер.
– Полагаю, богатое воображение.
– И все же… можем мы заглянуть в дом?
– Конечно, если хотите.
Миллер взял Чарити за руку:
– Чарити, покажешь, где именно был убит преподобный джентльмен?
Чарити послушно повела его к дому. Мы с Джонсом последовали за ними.
– Ох уж эти дети, – проворчал Джонс. – Терпеть не могу проводить с ними расследования. Никогда не знаешь, что они выдумали, что нет, а что увидели по телевизору.
Я ничего не сказал. Я решил, что безопаснее будет держать рот на замке.
Миллер прошел в гостиную и принялся все осматривать. Конечно же, комната довольно сильно отличалась от той, какой она была в 1886-м. Со стен исчезли панели, вся мебель была современная. Камин оставался на месте, но викторианскую облицовку еще в 30-х заменили на бежевую плитку.
– Что ж, следов насилия нигде не видно, – констатировал Миллер. – Чарити, где именно был убит преподобный джентльмен?
Чарити указала на то место, где вчера, 106 лет назад, Бурый Дженкин жестоко выпотрошил Денниса Пикеринга.
– Понятно, – сказал Миллер. – И как же он был убит?
Чарити изобразила рукой когтистую лапу и резко взмахнула ею вверх.
– Исцарапал себя до смерти, – предположил Джонс.
Миллер ничего не сказал, но продолжил ходить кругами по комнате. Перекладывал с места на место предметы, сдвигал в сторону журналы, даже поднял к свету пустой бокал из-под вина и внимательно рассмотрел.
Наконец, обращаясь к Чарити, спросил:
– А что стало с телом преподобного джентльмена?
Чарити покачала головой:
– Не знаю. Мы убежали. Папа Дэнни увел меня наверх и спас.
Джонс сделал Миллеру знак, пренебрежительно замотав головой.
– При всем уважении, сэр, это похоже на какую-то сказку.
– Иначе тут было бы все залито кровью, да? – произнес Миллер.
– Да, – согласился я.
Неожиданно меня прошиб пот. Из-за Миллера я почувствовал вину, хотя на самом деле ничего не сделал.
– Не возражаете, если я загляну под ковер? – спросил Миллер.
– Пожалуйста, – сказал я.
Джонс наклонил кресло, чтобы Миллер смог вытянуть из-под него ковер. Затем с аккуратностью, достойной профессионального ковроукладчика, он свернул ковер, открыв доски пола в центре комнаты. Конечно, он оказался прав. На месте убийства Денниса Пикеринга весь пол был залит кровью. Однако за прошедшие годы она превратилась в темно-коричневое пятно Роршаха. Оно напомнило мне ухмыляющуюся старую каргу с крючковатым подбородком.
Миллер опустился на одно колено и провел рукой по доскам:
– Здесь что-то пролили, хотя и довольно давно.
Джонс покачался на ходящей ходуном половице.
– Кто-то вскрывал этот пол, сэр. Тоже давно, но так и не привел его в порядок.
Миллер бросил в мою сторону острый, как бритва, взгляд. Он и не пытался скрыть своих подозрений, что я знаю об исчезновении Пикеринга больше, чем рассказал ему. Но я был уверен, что он не подозревал меня в убийстве. В отличие от своих коллег, он готов был поверить в странные огни, звуки и сверхъестественные силы, потревожившие покой Фортифут-хауса. У него, как и у меня, была одна проблема – доказательства.
– Не возражаете, если мы приподнимем пару половиц, посмотрим, что там? – спросил он меня.
– Это не мой дом. Вам лучше спросить у агентов по недвижимости.
– Мы не нанесем никакого ущерба.
– И все же, думаю, вам лучше обратиться к агентам по недвижимости. Это контора «Данн Энд Майкл», в Вентноре.
Миллер пожал плечами:
– Хорошо, мистер Уильямс, если вы считаете, что это необходимо, мы так и сделаем.
– Все в порядке. Я не хочу как-то воспрепятствовать следствию. Просто в случае нанесения ущерба отвечать придется мне.
– Понимаю, – примирительно произнес Миллер. – Дайте нам полчаса, и мы вернемся. Не возражаете, если мы оставим ковер свернутым?
– Нет. Конечно, нет.
Не сказав больше ни слова, Миллер и Джонс покинули Фортифут-хаус. Я стоял на крыльце и смотрел, как они уезжают. Потом обратился к Дэнни и Чарити:
– Послушайте, почему бы вам не спуститься на пляж и не поиграть там? Дэнни, покажи Чарити, как устраивать крабьи бега. А я пока приготовлю завтрак.
– Но я уже хочу есть, – пожаловался Дэнни.
– Дэнни, пожалуйста. Понимаешь, у меня возникли кое-какие проблемы. Возвращайтесь, скажем, минут через двадцать. Можешь взять мои часы.
Я снял свои прозрачные «Свотч» и застегнул на худеньком запястье Дэнни. Он почти полгода выпрашивал такие же часы, как у меня, и сейчас буквально светился от радости. Чарити уставилась на часы, как завороженная. Но Дэнни легонько подтолкнул ее и сказал:
– Давай, Чарити! Идем искать крабов!
Они выбежали из кухни в сад, с шумом пронеслись мимо солнечных часов и выскочили через ворота.
Еще секунду назад они были здесь, а теперь их и след простыл. Господи, подумал я, если б мы только могли повернуть время вспять. Мы с Джени. Или мы с Лиз.
Я достал короткий ломик из ящика с инструментами и направился прямиком в гостиную. Если под теми половицами есть что-то или кто-то, я хотел выяснить это первым. Присев, я сунул плоский конец ломика между половицами и принялся осторожно приподнимать одну из них, стараясь не оставлять следов. Поначалу доски не поддавались. Хотя они были плохо закреплены и качались, едва на них наступали, удерживавшие их гвозди держались крепко. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы вытащить их.
Сначала я действовал осторожно. Но после шести или семи неудачных попыток я сказал себе: «Черт, чего я церемонюсь? Я отвечаю за ремонт Фортифут-хауса, и, если я решил взломать половицы в гостиной, так тому и быть. Я всегда могу сказать, что почувствовал запах гнили».