у в белом». Мне хотелось просмотреть страницы, которые были отмечены закладками. Хотя вполне возможно, что они остались после предыдущего читателя, который готовился к выпускным экзаменам в средней школе, но пока мы находились в воздухе, делать все равно было нечего.
Я открыла книгу на первой закладке. Страница пятьдесят. Розовым маркером Дана отметила такие слова:
Передо мной стояла мисс Фэрли, одинокая белая фигура в бледном лунном свете – живое воплощение женщины в белом. Та же поза, тот же поворот головы, тот же овал лица.
На странице 391 я нашла еще одно выделенное предложение:
Изменения, которые претерпела ее внешность из-за страданий и ужасов прошлого, необычайно, почти безнадежно усилили ее роковое сходство с Анной Катерик.
Живое воплощение. Роковое сходство. Стивену Гээру невероятно повезло. Он хотел избавиться от жены и был знаком со смертельно больной женщиной, которая была очень на нее похожа. Испытывая страх за будущее своих маленьких детей, Кейси Мортон согласилась на переезд в далекую, незнакомую больницу, в которой она постоянно находилась под воздействием сильных болеутоляющих и вообще не осознавала, что происходит вокруг. Кто мог заподозрить, что женщина, которую привез в больницу всеми уважаемый адвокат, на самом деле совсем не та, за кого он ее выдает? Никто из врачей и медсестер, ухаживавших за Кейси, не знал Мелиссу. Сестре Кейси и ее зятю не позволяли навещать ее. Родителям Мелиссы даже не сообщили, что их дочь в больнице. И я готова была побиться об заклад, что друзья тоже не знали, где она.
Даже если бы Кейси увидел человек, который пару раз видел Мелиссу, он бы приписал изменения в ее внешности разрушительному воздействию смертельной болезни и страшным болям. Обе женщины были очень хорошенькими, но когда Каролина показала мне фотографию своей сестры, сделанную незадолго до ее смерти, я с трудом узнала Кейси.
Она умерла спустя считаные дни после поступления в больницу. Было вскрытие, акт которого я видела в кабинете Гиффорда, а затем ее кремировали. Я представила себе похороны и церковь, полную друзей и родственников Мелиссы, потрясенных ее скоропостижной смертью. Кому из них могло прийти в голову, что в гробу, который отправляют в печь, лежит вовсе не Мелисса? Что сама Мелисса, пока еще очень даже живая, находится… в совершенно другом месте? Как ему это удалось? Каким образом Гээру удалось организовать бесследное исчезновение своей жены? Где Мелисса находилась в течение тех девяти месяцев, которые прошли между смертью Кейси и ее собственной? И что с ней делали все это время, черт побери?
Я закрыла «Женщину в белом» и отложила в сторону. В то время я еще не знала сюжета этой книги, но несколько месяцев спустя прочитала ее. В ней рассказывается о том, как один человек фальсифицирует смерть своей жены – за деньги, разумеется, – похищая ее и заменяя умирающей женщиной. Дана, в отличие от меня, читала эту книгу, и смогла очень близко подойти к разгадке двойной смерти Мелиссы. Возможно, она даже нашла Солтеров, и этим подписала себе смертный приговор. К сожалению, мы этого уже никогда не узнаем.
Когда мы приземлились в Данди, Хелен мельком улыбнулась мне и скрылась в ожидающей ее машине. Вторая машина отвезла меня в участок, где меня угостили кофе и оставили в комнате для допросов. Я прождала там почти час и к тому времени, как в комнату вошел инспектор из команды Хелен, чтобы снять показания, чуть не спятила. Он пришел в сопровождении констебля, который сел в углу комнаты и записывал весь наш разговор на диктофон. Мне не зачитали мои права и не предложили воспользоваться услугами адвоката, но во всем остальном это был форменный допрос. Инспектор твердо решил докопаться до сути.
Я рассказала ему все, с самого начала и до конца – с того момента, как я нашла тело, и до встречи с Солтерами. Рассказала о Кирстен Ховик, которая сломала шею, упав с лошади, о найденном кольце, которое почти наверняка принадлежало ей, о том, как кто-то проник в мой дом и рабочий кабинет, о свином сердце на кухонном столе, о том, как в мой кофе, скорее всего, подмешали наркотик, и о том, что незваный гость удалил информацию из моего компьютера. Я перечислила все странности, которые Дана обнаружила в финансовых документах, и описала наше с Хелен ночное бегство. Потом мне пришлось рассказать все это еще раз. И еще раз. Время от времени инспектор останавливал меня, заставлял повторить или уточнить только что сказанное, и под конец я уже не помнила, что говорила и чего не говорила. Через пять минут после начала допроса я порадовалась тому, что не являюсь подозреваемой в этом деле, через двадцать минут мне начало казаться, что это не так.
Через полтора часа мы сделали перерыв. Мне принесли обед. Потом инспектор вернулся и снова начал задавать вопросы. Через час он откинулся на спинку стула.
– Кто знал, что в то утро вы планировали выйти в море, мисс Гамильтон?
– В том-то и дело, что мы этого не планировали, – ответила я. – Мы даже не планировали провести выходные на Ансте. Решение были принято спонтанно, в последнюю минуту. Но о том, что мы держим на Ансте лодку, знают очень многие.
– Свои спасательные жилеты вы тоже держите там? Я не могла себя заставить посмотреть ему в глаза.
– Нет. Мы держим их дома. На чердаке. Дункан положил их в багажник перед самым отъездом. Там они и пролежали До того воскресного утра, когда мы решили выйти в море.
Инспектор задумчиво сдвинул брови, посмотрел в свои записи и снова перевел взгляд на меня.
– Чья это была идея? Кто предложил в то утро выйти в море?
– Дункан, – ответила я. – Это была его идея.
Потом меня отвели в свободную камеру, принесли еду и записку от Хелен, в которой она советовала мне поесть и хорошенько отдохнуть. Когда я проснулась, было уже почти семь вечера, и на пороге стояла Хелен. Она переоделась в сшитый на заказ черный брючный костюм и изумрудно-зеленую блузку. Волосы были чисто вымыты и уложены в высокую прическу. Стоявшая в дверях женщина не имела ничего общего с той, которая прошлой ночью бежала вместе со мной от преследователей.
– Как самочувствие? Лучше?
Я попыталась улыбнуться.
– Кажется, да.
– Готова вернуться назад?
Назад? Назад на острова? Еще сегодня утром я наблюдала, как они исчезают за горизонтом, и говорила себе, что все кончено, что этот этап моей жизни уже позади. А теперь оказалось, что это не так.
– У меня есть выбор? – спросила я, прекрасно зная, каким будет ответ.
– В общем-то, нет. Поесть можно по дороге.
По дороге к вертолетной площадке Хелен молчала. У меня в голове вертелись десятки вопросов, но я не знала, с чего начать, и, честно говоря, немного побаивалась. Хелен больше не была моей напарницей-беглянкой. Рядом со мной шла старший офицер полиции, которая к тому же проводила очень серьезное расследование. А я была главной свидетельницей и не хотела все испортить. Особенно теперь, когда дело, судя по всему, шло к развязке.
И только когда водитель заехал на стоянку, она сказала:
– Стивен Гээр во всем сознался.
Я сидела, откинувшись на спинку сиденья, но слова Хелен заставили меня выпрямиться.
– Ты шутишь? Вот так просто взял и сознался?
Хелен кивнула.
– Его арестовали около полудня. Мои люди раскололи его за два часа.
– А в чем? Я хотела спросить, в чем именно он сознался?
Стивен Гээр не произвел на меня впечатления человека, который сдает свои позиции без боя.
– Во всем. Во-первых, в том, что продавал детей тому, кто больше заплатит. Он говорит, что сотрудничал с несколькими наименее разборчивыми в средствах зарубежными агентствами по усыновлению. Как только появлялась богатая бездетная пара, им рассказывали о том, что за соответствующую плату их могут избавить от тягостного ожидания и бюрократических проволочек. Они устраивали что-то вроде анонимного аукциона в Интернете. Младенца получала та пара, которая давала самую высокую цену. В некоторых случаях она доходила до миллиона долларов.
Водитель вышел из машины и помахал пилоту. Тот кивнул в ответ, и лопасти вертолета начали вращаться.
– Джордж Рейнолдс, руководитель социальной службы, в настоящее время тоже находится в лервикском полицейском участке. Он утверждает, что ничего не знал о торговле младенцами, но если детей отправляли за границу с соответствующими документами, то его сотрудники просто не могли быть не в курсе дела.
– А кто непосредственно вывозил малышей за границу?
– Профессиональные няни из агентства. Их мы тоже допрашиваем, но пока все они утверждают, что даже не подозревали о том, что принимают участие в чем-то противозаконном.
– Гээр признает, что в больнице выдал Кейси за свою жену?
Шум двигателей вертолета становился все громче, и мне приходилось почти кричать. Когда мы выйдем из машины, разговаривать станет просто невозможно.
– Признает. Настаивает на том, что с ней очень хорошо обращались, что болезнь развивалась естественным путем, а потому он не несет ответственности за ее смерть. Также он утверждает, что ни один из сотрудников больницы не знал о том, что происходит.
– Но кто ему помогал? Кто приезжал за Кейси на машине «скорой помощи»?
– Утверждает, что он все делал сам. Частным образом арендовал машину с водителем. А медсестру нанял специально для данного случая.
Я старалась как можно скорее переваривать полученную информацию. Насколько это правдоподобно? Насколько вероятно то, что никто из персонала больницы ничего не знал о происходящем у них под носом?
– А что он говорит о враче, который впоследствии заявил, что он полицейский? Того, который потом приходил к Каролине?
– Гээр настаивает на том, что у него не было сообщников.
Утверждает, что Каролина все перепутала.
– Она не произвела на меня впечатления женщины, которая способна перепутать такие вещи.
– На меня тоже. Она сейчас в Лервике. Мы собираемся провести опознание.