Яррий в виде ответа только пожал плечами.
– Он маленький, а я большой, – сказал он, помолчав. – Кто же кого охраняет?
– Грех, – сказала Ронта с упрёком. – Духи услышат.
– Где духи? – упрямо возразил Яррий. – Я их не вижу.
– Где духи?.. – Ронта посмотрела на него с новым удивлением. – Везде, кругом. В воде, в камышах, в пространстве. Везде духи и везде боги.
– Пусть же они придут, – сказал Яррий. – Я ходил в лесах и в камышах, днём и ночью, и звал их. Никто не приходил.
Ронта посмотрела на него со страхом и недоумением.
– Старые люди говорят, – начала она снова.
Яррий тряхнул головою и перебил её.
– Да, я знаю, что говорят старые люди: «Надо пресмыкаться перед богами, кланяться в землю. Трепетать и покоряться. Пищу им давать, чтоб самого не съели. Защитников искать». – Пусть они приходят, – повторил он, как прежде. Глаза его сверкали странным блеском. Он закинул голову назад и стал как будто выше.
Дило радостно хихикнул. Дерзкая речь Яррия, видимо, доставляла ему величайшее наслаждение.
– Я ненавижу их обряды, – пылко говорил Яррий. – Розги Спанды коснутся моего тела? Зачем? Не бывать этому! Уйду я от них.
– Куда? – спросила Ронта.
Яррий широко повёл рукою.
– На свете места много. Я один буду жить на вольных полях.
– А мы как? – сказала Ронта огорчённым тоном. – Мы больше тебя не увидим…
– Всё равно и так не много видите, – сказал Яррий. Брачные обычаи племени Анаков, видимо, тоже не удостаивались его одобрения.
Ронта посмотрела кругом. Дило не было видно. Он уполз в сторону в погоне за ящерицей. Она опять положила руку на плечо юноши.
– Яррий, останься!
Её детский голосок звучал просительно и наивно.
– Зачем? – сказал Яррий.
– Я хочу плясать с тобою на празднике солнца, – сказала она.
Яррий молчал.
– Страшно, должно быть, там, – сказала Ронта. – Мужчины с бородами. Мне будет страшно плясать с ними без тебя.
– Да, – подтвердил Яррий. – Илл Бородатый. У него борода огненная. Под ним челнок садится в воду глубже всех. Но на бегу он медлен.
– Я боюсь его, – сказала Ронта.
Яррий загадочно улыбнулся.
– Он не боится тебя. Мужчины с бородами любят девушек помоложе.
– У!.. – Ронта даже головой замотала от страха и отвращения. – Яррий, не уходи, – сказала она почти со слезами и даже схватила его за руку, как будто опасаясь, что он тотчас же исчезнет.
Лицо Яррия смягчилось.
– Если они ничего не скажут, – проворчал он неохотно, – я тоже не стану говорить. – Это было полусогласие на возможный мир с племенем и его обрядами. – Ну, теперь я пойду, – сказал Яррий. – Вечер близко. Рул ждёт меня.
– Зачем тебе Рул? – спросила Ронта и даже брови сдвинула.
– Рул – брат мой, нас соединила кровь, – сказал Яррий.
Он вынул свою руку из пальцев Ронты и ласково провёл ладонью по волосам девушки.
– Я приду, – сказал он. – Теперь не ищи меня. Я сам найду тебя. Где бы ты ни была, в лесу или в лагере, я найду и вызову тебя. Вот так…
Он свистнул тихо и жалобно, подражая призывному крику Шиана, самца пёстрой совы: – Угу!..
Ронта откликнулась ответом маленькой самки Шианы: – Угу!..
– Прощай, я ухожу! – крикнул Яррий.
Он свистнул опять, но уже по-иному, громко, пронзительно, упёрся древком копья в землю, сделал неожиданно огромный прыжок в сторону и побежал вдоль берега. Ронта смотрела ему вслед. Через минуту он исчез за поворотом. Потом раздался плеск воды. Это он наступил резвой Сарне ногой на шею. Высокая фигура его снова показалась вверху над обрывом. Он приветственно махнул копьём Ронте и пропал в чаще.
Час, и другой, и третий Яррий бежал полями и лесами. Он перебегал болота с кочки на кочку, не оступаясь, как молодой олень. Он переползал в густой чаще, как змея или призрак, и сзади его не оставалось следов.
Солнце закатилось, первые смутные тени упали на землю, когда он нашёл своего друга. Это было в последнем лесу перед мужским лагерем. Здесь все деревья были редкими, высокими и тенистыми, а земля под ними была ровная, твёрдая, так что ноги отскакивали упруго на каждом шагу. Рул лежал под деревом, уронив голову на руки. Он как будто спал и не слышал шагов. Яррий окликнул его по имени. Рул поднял голову и мутными глазами посмотрел на товарища.
– Неможется тебе? – спросил Яррий заботливо.
Рул покачал головой.
– Зачем ты столько спишь?
Рул посмотрел на него странным и жалобным взглядом.
– Она заставляет меня.
– Кто заставляет?
– Ты знаешь, кто: она, Мужеподобная…
Он неожиданно вскочил, протянул руки вперёд и запел высоким, чистым, горловым напевом:
У ней четыре ноги и два тела,
Одно тело женское, другое мужское.
Она кивает мне ножами рогов своих:
«Спи, Рул, только во сне я могу посещать тебя!»
– Пустое, – сказал Яррий. – Её давно съели Горбун Дило, моя сестра Яррия и другие.
Лицо Рула исказилось от яростного гнева. Он погрозил Яррию кулаком:
– Будьте вы прокляты, если съели её!.. Ах, что она говорит, прибавил он без всякого перехода, подходя к Яррию и кладя ему руку на плечо. – Мне стыдно сказать, – шепнул Рул и положил голову на грудь товарищу, как женщина.
– Тебе кажется, – сказал Яррий, упорствуя в своём неверии.
– Она велит мне: «прими другое тело», – шепнул Рул.
– Как? – переспросил Яррий, не расслышав.
– Новое тело, – повторил Рул.
Он посмотрел на Яррия отчаянными глазами.
– Вот она зовёт, – сказал он, прислушиваясь, и тотчас же хоркнул сам два раза по-оленьему. – Это её голос. Но я не хочу идти за ней. Я борюсь.
Он поискал руками кругом себя, как будто ища, за что бы ухватиться. Лицо его выразило крайнее напряжение. Даже пот проступил мелкими каплями на лбу и на висках. Яррий с некоторым ужасом заметил, что капли эти были красного цвета.
– Что с тобою? – спросил он с тревогой. – Разве твоя рана раскрывается?
– Душа моя раскрывается, – сказал Рул. – Жарко мне до кровавого пота.
Это был кровавый пот начинающих колдунов, когда они противятся велению духов.
– Как я пойду в терновую рощу?! – заговорил Рул снова. – Она велит другое: «Плащ твой собственный брачный прими из чужих рук. Пляши с мужчиной…»
– Мерзость, – сказал Яррий с отвращением. Он понял наконец смысл таинственных велений Мужеподобной Яламы. – Это Юн тебя учит…
Но Рул не слышал.
– «Я сделаю тебя великим колдуном, дам ход подземный и полёт воздушный», – продолжал он перечислять обещания призрака. – «Не то убью. Резала тебя, недорезала. Теперь дорежу».
По повелению духов и старших колдунов, иные из юношей отрекались от своего пола и уподоблялись женщинам. Такие потом получали великий дар волшебства. Именно на этот путь Чёрный Юн и убитая Ялама толкали отрока Рула.
Рул задрожал и опять сел на землю.
– Пойдём домой, – сказал решительно Яррий. – Надо тебе сегодня спать у костра с друзьями.
Рул упирался, но он взял его за руку и повёл с собою сквозь тёмный лес, туда, где среди развешанного мяса горел костёр и сидели колдуны и охотники, – Юн Чёрный и Спанда Мудрый, Илл Бородатый и многие другие…
Месяц был на исходе. Ронта и Яррий встретились ещё раз; мужской лагерь переместился и подвинулся к женскому. Он находился теперь на берегу Калавы пониже устья Сарны. Он был устроен чрезвычайно просто. Большой костёр, на котором охотники жарили пищу, беспорядочная груда сухих сучьев для топлива и в разных местах кучки зелёных ветвей для постелей. Не было даже навесов от дождя, ибо мужчины не строили крова весною и летом.
У костра никого не было. Огонь тлел тихо, объедая две здоровенные колоды, положенные накрест. Только запасное копейное древко, прислонённое к дереву, да длинный аркан, сплетённый из тонких ремней, говорили о том, что это стойбище не было покинуто людьми.
Анаки, впрочем, были близко. Они собрались все вместе внизу у воды и образовали круг. Перед кругом стояли два колдуна, светлый – справа и тёмный – слева, а между ними стоял Яррий. Чёрный Юн исполнил свою угрозу и привлёк дерзкого Ловца к суду племени.
Все охотники держали в руках копья. Даже подсудимый являлся на сход с копьём. Воина можно было лишить жизни, но никак не оружия. Анака, убитого в таком судебном кругу, выносили оттуда с копьём в руке и клали на поле. И Яррий, хотя и непосвящённый, тоже пришёл с копьём. Анаки встретили его угрюмыми взглядами, но не сказали ни слова.
Только Спанда и Юн не имели оружия. Они были вооружены словом своим, которое ранило больнее копья. На лице Чёрного Юна было написано злое ожидание. Спанда был высокий, с седой бородой старик, тот самый, который во время весенней охоты первый встретил оленей, выбегавших на берег. Глаза у него были спокойные, слегка насмешливые.
Сход только что собрался, но все молчали. Молчал и подсудимый.
– Говори, Яррий, – обратился к нему Спанда, впрочем, без суровости.
– Вы сами говорите, – неохотно проворчал Яррий.
– Ты отнял у бога живую добычу, – сказал Юн глухо и с гневом.
Яррий посмотрел на него исподлобья, но не сказал ничего.
– Говори, Яррий, – снова сказал Спанда.
– Если отнял у бога, зато дал Анакам, – сказал Яррий. – Это моё копьё перекололо полстада.
Юн посмотрел на него ядовитым взглядом, потом обратился к племени.
– Если непосвящённые мальчишки будут оленей убивать, – сказал он, то что же останется взрослым?
Яррий ничего не сказал, но щёки его покраснели и глаза вспыхнули.
– Ты отнял у бога живую добычу, – повторил Юн.
– Не у тебя ли отнял? – возразил Яррий дерзко. – У твоего короткого копья?..
– Лжёшь! – вскрикнул Юн запальчиво. – Я видел тебя в воде. Четвероногий олень ехал на твоей спине.
– Рука моя лежала на шее белой телицы. Мы плыли рядом, как муж и жена…
Они стояли лицом к лицу и смотрели друг другу в глаза. Оба они были одного роста, статные и сильные. Только у Юна глаза и волосы были чёрные, а у Яррия глаза были серые, а волосы русые.