.
Доклад председателя отделения ДОСОЖ Александровской волости Благовещенского уезда Амурской губернии, учительницы Александровской школы 1-й ступени т. Комаровской, сделанный на заседании уездного исполнительного комитета 17 января 1925 г., показывает более оптимистичную картину, но все же и позволяет говорить об общих проблемах: «Докладчик говорит, что бюро организовалось в июне месяце [1924 г.]. В него вошли представители от Комитета, комячейки, учащихся, комсомола, кооперации, милиции всего 8 человек. Был выработан план работ. После первого заседания правление будто бы распалось. Все направлялось на ее имя, каковая была рядовым членом. Затем на нее были возложены обязанности Председателя. Было постановление о вступлении членами, но все это осталось на бумаге. Работа в настоящее время проходит по собиранию сведений об убытках от интервенции по бланкам. Бланков недостаточно и запрошены от Губотдела. Работа по селениям идет через сельские советы и ячейки успешно и на последнем учительском съезде учителя пообещали принять участие к скорейшему составлению сведений. Работает она и один комсомолец. В волости имеется до 40 ячеек, сведения начали собираться в сентябре месяце минувшего года и в Губотдел отосланы более 200 шт. Имеются села, которые отказываются давать сведения, мотивируя, что от этого ничего не получится, т. к. собиралось уже несколько раз»[749]. В докладе обращает на себя внимание фактическое отсутствие предполагавшегося при планировании работы коллегиального начала в управлении отделением и его замена назначенным ответственным лицом, которое сумело организовать работу, задействуя свои общественные и личные связи, а также обращение в официальные государственные структуры на низовом уровне. Также просматривается пессимистический взгляд на саму деятельность общества, так как некоторые пострадавшие от Гражданской войны и интервенции жители села разочаровались в возможности получить какие-либо компенсации за понесенные убытки, апеллируя к неудачному опыту предшествующих лет.
Кроме указанных структур были организованы ячейки в Красной армии, союзе транспортников, отдельных профессиональных коллективах.
Выполнение задач Общества его учреждениями на Дальнем Востоке встретило целый ряд весьма серьезных препятствий. Здесь Общество столкнулось прежде всего с общими для всякой общественной работы в регионе затруднениями, заключающимися в чрезвычайно обширной территории, затруднительности сношений с отдельными пунктами, чрезвычайной недостаточности работников. К этому необходимо еще присоединить весьма тяжелое финансовое положение Общества, чьи средства составляли преимущественно членские взносы, размер которых по Всесоюзному уставу был определен в 10 коп. вступительного взноса и 5 коп. ежемесячных. Поэтому местным учреждениям Общества до конца 1924 г. приходилось обходиться без всякого технического аппарата, что при перегруженности общественных работников Дальнего Востока вообще не могло не отражаться вредно на ходе работы ДОСОЖ. Для того чтобы возможно более полно выявить убытки, причиненные гражданам интервенцией, пришлось провести большую агитационную работу с целью преодолеть инертность пострадавших, особенно среди сельского населения. С этой целью местными органами ДОСОЖ выпускались воззвания, листовки, помещались заметки в газетах, имеющие своей целью популяризировать задачи Общества, побудить граждан, пострадавших от интервентов, заявить свои претензии.
Например, в газете «Забайкальский крестьянин» в качестве передовой статьи была опубликована серия небольших заметок под общим заголовком «Готовьте свой счет капиталистам», которая подводила итог подсчета убытков от действия интервентов и белогвардейцев по отдельным селам Забайкальской губернии[750]. Например, зимой 1920 г., во время отступления японских войск от Верхнеудинска на восток, были сожжены села Пески и Новая Зардама, разграблена деревня Малета Малетинской волости Петровско-Заводского уезда. Общие убытки были оценены в 175 тыс. руб. В заметке были освещены не только материальные убытки и человеческие жертвы, но и тяготы, которые были пережиты местным населением, и косвенные убытки государства (Дальневосточной республики): «Взрослое население с детьми бежало в горы, в сугробы и там спасалось 7 дней в лютую стужу. <…> Ограбленный крестьянин весной 1920 г. сократил посевную площадь на 80 %, упала сила хозяйства и налогоплатежности. Население разоренных сел не платило налоги. Трудовое государство понесло убытки»[751].
Селькор Эпов из села Олдонда Лазо-Борзинской волости Борзинского уезда сообщал, что за период Гражданской войны белогвардейскими бандами и интервентами «убито и расстреляно 25 человек, перепорото более 100 человек, 27 человек были в упряжке по перевозке убитого белобандита от селения Олдонды до ст. Борзя на расстоянии 80 верст пешими, где также были перепороты. Человек до 20 отбывали тюремное заключение в продолжение 3 месяцев. Угнано и убито скота, лошадей и баранов до 3 тысяч голов. Забрано под подводы лошадей до 500 с упряжью. Осталось сирот 150 человек. Инвалидов 7 человек. Скрывалось и было оторвано от своих хозяйств до 150 человек. За время Гражданской войны до 500 десятин недосева хлебов. У всего населения 183 дворов разрушены хозяйства. В общем итоге убыток от интервенции выражается в 500 тысяч рублей золотом»[752].
В то же время крестьянин А. Лобанов выражал свое возмущение в адрес односельчан из сел Пакулово и Кайдалово Читинского уезда, которые не проявляли активности в сборе претензий, хотя перетерпели немало в военные годы: «У нас имеются партизаны, боровшиеся с интервенцией, а также много пострадавших жителей, как, например, гонимых и притесняемых во время реакции и интервенции. Есть разрушенные школы и частные дома. Сидят наши мужички, а особенно партизаны, и ничего не делают. Неужели вы, товарищи, забыли, как были голодны и холодны в Вогдатских горах, по 8 суток не ели и не спали, а также суровой зимой по реке Унде с отмерзлыми носами и щеками приходилось по нескольку суток лежать в сопках и снегу. Разве вы не чувствуете боль ног и костей, мы остались получеловеками». Автор статьи призывает активных участников борьбы за советскую власть и всех пострадавших во время интервенции принять активное участие в сборе претензий, невзирая на трудности: «Необходимо каждому партизану и крестьянину, пострадавшему во время Гражданской войны, написать заявление, которое подать сельсовету. И если вы неграмотны, либо не сумеете, обязаны заявить сельсовету, который сможет это сделать»[753].
Однако, как показывают документы, ни в сельских, ни в волостных сельсоветах не было возможности на постоянной основе качественно осуществлять работу по сбору претензий в силу целого ряда причин. Прежде всего, из-за поздней советизации Дальневосточного региона Советы на местах в 1924–1925 гг. находились в стадии становления и испытывали серьезные трудности, начиная от кадрового голода и заканчивая огромным перечнем задач, которые приходилось решать на разоренной интервенцией и Гражданской войной территории. Поэтому даже официально доведенные до местных советов просьбы и распоряжения «сверху» не давали результатов. Организованный 15 апреля 1924 г. Средне-Амурский отдел ДОСОЖ через 3 месяца работы сообщал временному правлению, что «правление по-прежнему упорно пытается наладить связь с крестьянством путем учреждения по Волисполкомам отделений ДОСОЖа, но <…> Волисполкомы не идут навстречу отделу, не сознавая всей важности просимых сведений и принимая на себя тяжкую моральную ответственность за упорное нежелание помочь Правительству в деле учета ущерба от интервенции»[754]. В ответном письме И.Е. Гвоздев обращал внимание временного правления Средне-Амурского отдела ДОСОЖ на необходимость сменить тактику и снимал с местных органов власти обвинения в упорном нежелании содействовать сбору сведений об убытках: «Возвращаясь к вопросу о порядке открытия Отделений и ячеек Общества, считаю необходимым отметить, что избранный Вами метод учреждения Отделений через Волисполкомы, пожалуй, наименее успешный, так как ВИКи при укрупненных волостях завалены работой и не смогут уделить этому делу достаточно внимания. Лучше было бы использовать для этой цели комитеты крестьянской взаимопомощи, работников нарпроса, нарсудей, медицинских работников и кооперацию. Как пример приведу, что Амурский отдел обратился в Сорапрос (Союз работников просвещения) и от него получил список школьных работников на местах с предложением организовать отделения Общества на местах через волостные отделения Сорапроса. Предложение это было отделом принято и по организационной схеме Отдела организация отделений ведется через волостные отделения Сорапроса с введением в Президиумы отделений кооперативных работников, медработников, членов кресткомов и других местных общественных работников»[755]. Обращает на себя внимание совет не делать ставку на органы государственной власти, а расширять работу оОбщества через представителей трудовой интеллигенции либо имеющих отношение к хозяйственной деятельности должностных лиц – этим самым планировалось достичь и массового вовлечения дальневосточников в Общество, и грамотного заполнения отчетных документов, и корректного подсчета материальных убытков.
Для оказания кадровой помощи отделам ДОСОЖ профсоюзные органы командировали в их распоряжение своих членов из числа учащихся на период летних каникул. Например, студентка Иркутского медфака Антонина Евгеньевна Еленева, будучи откомандирована через Амурской губернский профсовет для занятий по Амурскому губернскому отделу ДОСОЖ, в течение июля и по 26 августа 1924 г. «активно участвовала в работах губернского отдела по рассылке материала по волостным отделениям ДОСОЖа, по собиранию и проверке сведений об убытках от интервенции»