беды — это часть большой трагедии и причина ее — вполне конкретные люди, которых можно остановить. А значит, он обязан это сделать.
— Начнем, да? — спросил он.
06.02.2022, 15:51
— Первой у нас идет Сабитова Рената Бахитовна, девяносто седьмого года рождения. — Кирилл взял верхнюю распечатку и передал ее Ане. Игорь отошел от окна и встал у нее за плечом, читая вместе с ней документ.
— Заявление зарегистрировано двадцать второго сентября, официально нигде не работала, чем занималась — неизвестно, к нам не попадала. Жила отдельно от матери, где — та не знает. Искать начали, когда перестала выходить на связь.
Дробенко покачала головой. Игорь взял документ из ее рук и, открыв его на паспортных данных, положил на край стола. Кирилл протянул следующую бумагу.
— Дальше. Двадцатое октября, Бокова Марина Викторовна, девяносто четвертого года, работала в охране на заводе, не вышла на дежурство. Из близких родственников — брат. Другие обстоятельства неизвестны. В квартире всё на месте, жила одна.
Омелин положил второй документ рядом с предыдущим, сравнив перед этим фотографии пропавших.
— Третья, Федоренко Дарья Альбертовна, тринадцатое ноября, продавщица на вещевом рынке, который у вокзала, тоже девяносто седьмого года рождения. Не вышла на работу. Сначала думали, что загуляла, потом спохватились. Заявление подала мать.
Еще одно досье легло рядом с предыдущими. Игорь с Аней молча слушали, воздерживаясь от комментариев.
— Четвертая вот. — Смирнов передал еще одно дело. — Это у нас Михайлова Алла Юрьевна, девяносто пятого года, самозанятая, маникюр, педикюр — в таком ключе. По ней заявление от седьмого декабря, реально, скорее всего, раньше, заявление подали родители, сами они из Мончегорска. В съемной квартире вещи не тронуты, в том числе и всякие маникюрные инструменты.
— Пятая — это Иванова Надежда Александровна, девяносто второго года, товаровед, не вернулась с работы двадцать восьмого декабря, заявление подал сожитель. Он ранее судимый за хулиганство, поэтому его привлекли и долго допрашивали, но все без толку — никаких улик, в признанку не шел. Но Новый год отметил в КПЗ.
В руках у Смирнова осталась одна распечатка.
— Пятнадцатое января, Вера Михайловна Князева, девяносто шестого года, менеджер в турфирме. Заявление подал муж, после работы не вернулась домой. У мужа алиби, которое подтверждает теща.
Кирилл достал с полки лежащую отдельно папку и передал ее Анне:
— Ну и Светлана Александровна Тимофеева, девяносто пятого года. Тридцать первого января не вернулась с работы, заявление подала ее сестра.
Втроем они смотрели на выложенные в ряд на столе материалы. Сейчас, когда они были выверены и подготовлены, казалось странным, что этим событиям полиция не уделяла должного внимания.
— Вот если это слить, — сказал Игорь, почесывая затылок, — какой-нибудь активистке или газетенке, то поднимется вой, что у нас здесь орудует маньяк.
— Да, — согласилась Аня, — но ситуация объективно нездоровая. А сколько в принципе человек пропадает в месяц? — спросила она у Кирилла.
Тот пожал плечами:
— Понимаешь, мне такие дела почти не попадают, так вот сложилось. Можно попробовать собрать статистику, но насколько она будет объективной, большой вопрос. Люди ведь находятся и далеко не всегда забирают заявления о розыске. Кто-то проявляется в другом регионе, это отдельный вопрос. А по кому-то вообще заявлений нет, вроде той же Тороповой.
Дробенко задумчиво покачала головой:
— А у этих волонтеров нет более полной информации о пропавших?
— Думаю, нет, — ответил Смирнов. — Они начинают искать только после того, как мы завели дело. Но, может, у них структурировано лучше и наглядней, чем у нас, не знаю.
— Вы можете свести меня с ними? — спросила Аня.
— Не вопрос, — ответил Кирилл, — я сейчас скину тебе телефон девушки-координатора, она как раз вела поиск Тимофеевой.
— Отлично, давайте. Может, вызовем ее, поговорим, — согласилась Аня.
Игорь, молча перелистывавший дела все это время, отошел от стола и стал смотреть в окно. Картина событий, которую он нарисовал себе, осмысляя подборку Кирилла, совсем ему не понравилась. Он повернулся к коллегам.
— Я бы, перед тем как ехать, хотел бы сверить позиции, — сказал он.
Кирилл и Аня внимательно посмотрели на него.
— Созрели какие-то мысли по составу потерпевших? — уточнила Дробенко.
— Да, — сказал Омелин, — сразу несколько.
— Давай выкладывай, — предложил Смирнов.
Игорь вернулся к столу.
— Первое, — начал он. — Все женщины выглядели по-разному. Худые, толстые, прически разные, очки у одних есть, у других нет, только примерно одинаковый возраст.
— Торопова тоже ни на одну не похожа, — сказал Кирилл, — но возраст тот же. Такое чувство, что внешность не имеет значения.
— Второе, это менее четко выражено, но мне кажется, — Игорь прикоснулся к каждой распечатке по очереди, — что если начинать с Тороповой, то похищали сначала тех, кого как бы некому и незачем искать, а потом уже всех остальных.
Аня внимательно посмотрела на него и сказала:
— Я тоже обратила внимание. Сначала пропадали менее социализированные, потом это перестало быть критерием.
Смирнов покачал головой.
— Не могу согласиться до конца. Все, кроме Князевой, были не замужем, и у нее единственной был ребенок. — Он открыл упомянутое дело на копии паспорта девушки.
— Угу, — согласилась Аня. — То есть наш обобщенный портрет — это девушка от двадцати до тридцати, желательно не замужем, без детей и социальных связей. — Она изогнула бровь и перевела взгляд с одного опера на другого.
— Исключение только Князева, — ответил Кирилл. — Я в целом допускаю, что она в нашей подборке по ошибке.
— Вот я и предлагаю вам с Игорем Алексеевичем, — сказала Дробенко, — завтра навестить ее супруга, вдруг он сможет что-то пояснить или, наоборот, скрыть.
Игорь усмехнулся:
— Идет. Навестим.
— Тогда расход? — Аня встала из-за стола. — Кирилл Сергеевич, я возьму эти бумаги, подготовлюсь к встрече с волонтером?
— Да, конечно, — согласился Смирнов.
Она попрощалась и вышла, оставив оперов вдвоем. Игорь продолжал стоять у окна, задумчиво глядя во двор, а Кирилл что-то делал на своем компьютере.
Наконец Смирнов поднял взгляд на коллегу и спросил:
— Игорь, ты о чем так тяжко задумался?
Омелин повернулся к нему:
— Знаешь, у меня один момент не идет из головы.
— Какой? — спросил Кирилл.
Игорь присел за стол. Он говорил медленно, его взгляд блуждал по комнате.
— Вот смотри, — начал Омелин, — на видео время, за которое похитили Тимофееву, — пять минут от силы. То есть, условно, увидели, мешок на голову — и в багажник.
— Ну, — непонимающе ответил Смирнов.
— При этом мы говорим, что пропавшие были незамужними. И как бы их всех не сразу начинали искать, — продолжал Игорь. — Ты противоречия не видишь? Как похититель мог это знать, если потратил всего пять минут?
— Согласен. Получается, он знал жертву, был с ней знаком.
Игорь состроил недовольную мину.
— Не понимаю, как он мог быть знакомым и с маникюрщицей, и с турагентом, и с проституткой и ко всем входить в доверие. — Он встал, внимательно посмотрел на коллегу и повторил: — Не понимаю.
Смирнов почесал голову и, подняв взгляд, ответил:
— Я пока тоже. Но мы это узнаем.
06.02.2022, 17:10
Вскоре Игорь Алексеевич Омелин отправился в управление государственной инспекции безопасности дорожного движения. В его голове засела мысль, которой он не спешил делиться с коллегами. Считал, что они не поддержат его планы.
Игорь полагал, что если в обозримом будущем они не остановят похитителя, то пропадет еще одна девушка. Ему казалось, что время между исчезновениями сокращается и им нужно предпринимать что-то как можно скорее. И если получится прояснить, по какому принципу выбираются жертвы похищений, то ловить преступника надо «на живца». Омелин ждал, что встреча с мужем Князевой хоть как-то прольет свет на обстоятельства происходящих событий или даст подсказки, в каком направлении двигаться.
Всю дорогу он перебирал возможные варианты, искал ключи к сложившейся ситуации, но в отсутствие фактов или объективных свидетельств решил, как говорил в таких ситуациях его начальник, оставить эти проблемы для будущих нас.
С таким настроем он приехал в ГИБДД. Серое казенное здание никак не могло бы выделиться на фоне остальных присутственных учреждений города. Пожалуй, единственным, что отличало его от, например, поликлиники, был хмурый сотрудник, встречавший всех входящих требованием предъявить паспорт и назвать цель визита.
Без труда миновав это полусонное препятствие, Игорь поднялся в кабинет к одному из своих знакомых, майору Сергею Васильевичу Костюченко.
Постучав в дверь, Игорь заглянул внутрь и, убедившись, что в кабинете нет посетителей со стороны, спросил:
— Здрасте, а здесь продают полосатые палки?
Не знакомые с Омелиным сотрудники удивленно посмотрели на гостя, но Сергей Васильевич приветливо помахал ему, приглашая зайти.
— Ну, что там братьям нашим меньшим из полиции потребовалось на этот раз? — спросил Костюченко, усаживая Игоря рядом со своим столом. — Опять пьяными наркотики возили и в воздух стреляли?
— Нет, — с серьезным выражением лица ответил опер. — Я последний раз таким только на твоей свадьбе занимался.
— Хорошо, что помнишь, — похвалил инспектор. — Ты же тогда три смертельных дозы на себя принял, десять промилле — не шутка.
— Да, такое захочешь — не забудешь, — улыбнулся Игорь. — Жене, кстати, привет!
Сергей Васильевич посмотрел на своих коллег, ошалевших от такого разговора, и расхохотался.
Утерев проступившие слезы, он сказал:
— Мужики, вы бы себя со стороны видели. — Чуть успокоившись, он представил Игоря: — Это наш человек в оперчасти, Игорь Алексеевич Омелин, и ему, как всегда, что-то от нас нужно.