— Зажги фонарик, — раздался ее голос.
Алексей стал рыться в карманах, ища фонарь, он почему-то напрочь забыл, куда его положил. Наконец, после нескольких долгих секунд, нашел в кармане на колене. Лис включил фонарь, и луч холодного света разрезал темноту.
Они стояли в совершенно пустом длинном коридоре, оба конца которого терялись во тьме.
— Иди за мной, — прошептала девушка.
Алексей сглотнул слюну и кивнул. Почему-то в нем росло беспокойство по поводу этого места и их мероприятия.
— Не бойся, — будто прочитав его мысли, сказала Пиявка. Ему показалось, что под шарфом она улыбается. Он попытался что-то сказать на тему того, что его не испугаешь темнотой, но она прервала его: — Ш-ш-ш! Не отставай! — Она отвернулась и двинулась вперед по коридору.
Он шел за ней, стараясь освещать ей путь фонариком.
Идти оказалось недалеко, и после двух поворотов они оказались перед еще одной железной дверью. Надпись на ней гласила: «МОРГ».
Рядом с дверью был звонок, но Пиявка проигнорировала его и просто постучала. Звук, отражаясь эхом от стен коридора, улетел во тьму. В отличие от него, стремительно разнесшегося по помещению, секунды ожидания ползли крайне медленно. Наконец Алексей услышал чьи-то шаркающие шаги. Кто-то подошел к двери и начал открывать замок. Створка сперва чуть-чуть приоткрылась, а затем, через мгновение, распахнулась.
Лис посветил в проем и увидел там огромного роста мужчину в тапочках, синих медицинских штанах и халате, который с трудом сходился на могучем голом торсе. Мужчина сощурился от света и, подняв руку поперек луча, отступил от дверей.
Будто не замечая его, девушка вошла внутрь. Лис бочком просочился за ней, опустив фонарик так, что он светил в пол. Впустивший их мужчина закрыл за ними дверь, развернулся и ушел куда-то в темноту, двигаясь так уверенно, будто знал здесь каждый уголок.
В помещении было свежо, но, к удивлению Алексея, не холодно.
Лис повернулся к Пиявке. Он был не просто удивлен, а скорее ошарашен. Его спутница сняла с лица шарф.
— Все в порядке, пойдем. — Сказав это, она взяла его за руку и повлекла за собой во тьму.
Ее пальцы были холодными, и он обхватил их своей ладонью, стараясь согреть. Они пошли вперед, и в конус света от его фонарика стали попадать каталки с накрытыми простынями телами.
У Алексея по спине пробежали мурашки, и, будто почувствовав это, девушка сильнее сжала его руку.
Они шли недолго, и вскоре она остановилась у одной из каталок, на вид ничем не отличающейся от других. Отпустив его руку, девушка взяла простыню и аккуратно сняла ее с тела мертвеца.
Вид этого трупа шокировал Лиса. Алексей зашатался, к горлу подступила тошнота.
— Тише, тише. — Увидев его состояние, Пиявка взяла его руками за голову и заставила смотреть себе в лицо, заслоняя собой каталку. — Спокойно, соберись, — глядя ему в глаза, сказала она.
Это помогло, взгляд Лиса прояснился, прошла дрожь в ногах и отступила тошнота.
— Вот и хорошо. — Пиявка отпустила его. — Это просто тело мертвого человека.
Она подошла к каталке. На трупе девушки не было одежды. Ужасно выглядящая рана отделила ее голову от шеи. А еще, видимо в силу далеко зашедших процессов разложения, ее лицо было обезображено до неузнаваемости. Лису показалось, что тяжелый, приторный запах гниения вползает ему в ноздри и обволакивает мозг. Голова закружилась.
— Эй! — Девушка пощелкала пальцами перед его лицом. Затем она вздохнула и, взяв его рукой за подбородок, повернула к себе. — Не можешь смотреть на нее — смотри на меня, хорошо? — сказала она, не отпуская его, пока он не кивнул.
Алексей старался не смотреть на то, что она делала с покойницей, удерживая взгляд на ее лице, следя за тем, как она беспристрастно осматривала то, чего он так не хотел видеть.
— Да, — наконец прошептала она и повернулась к нему. — Можешь смотреть.
Лис медленно повернул голову к каталке и облегченно вздохнул — труп был уже накрыт простыней.
Пиявка усмехнулась:
— Твоя первая покойница?
Алексей сглотнул слюну и нервно покачал головой:
— Мы находили трупы, но не такие.
— Ничего, для первого раза ты хорошо держался, — утешающе сказала Пиявка. — Держу пари, смотреть на нее даже операм и криминалистам было тяжело.
— Ты что-нибудь узнала? — спросил Лис, постепенно отходя от шока.
Девушка с загадочным видом, приоткрыв рот, облизнула губы и, поманив его пальчиком, сказала:
— Пойдем.
Алексей недоуменно моргнул, но пошел за ней. Казалось, что она покачивала бедрами еще более соблазнительно, чем обычно.
Девушка подошла к какому-то металлическому столу, развернулась и, приподнявшись, села на него, широко раздвинув ноги. Она потянулась к подошедшему на ватных ногах Лису и вытащила из его рук фонарик. Щелкнула кнопкой, и помещение погрузилось во тьму.
Ее шепот, казалось, шел отовсюду и грохотал в ушах Алексея наравне с ударами бешено барабанящего сердца.
— Иди ко мне, — приказал неземной силы голос, и Лис был рад ему подчиниться.
Он сделал шаг вперед и сразу почувствовал, как его голову обвили ее руки. В кромешной тьме и полной тишине его осязание обострилось, и нежная прохлада рук, ласкающих его лицо, была необыкновенно приятна. Затем она взяла его за затылок и медленно склонила к себе. Алексей подался вперед и, протянув руки, чтобы обнять Пиявку за талию, наклонился к ее лицу. Ее губы были такими же прохладными, как ладони, но ощущались как бархатные лепестки цветов. Она целовала его, и с каждой секундой поцелуи становились все более и более страстными. Они сплетались языками, и от этого у Лиса тряслись поджилки и бежали по спине мурашки. Он никогда не испытывал ничего подобного, и от переполнявших ощущений у него начала кружиться голова.
Будто почувствовав это, Пиявка спрыгнула со стола и, неожиданно ловко развернув Алексея, опрокинула его на спину. Казалось, что темнота ей нисколько не мешала.
Алексей, поняв, чего она хочет, закинул ноги на стол, полностью ложась на него. Пиявка тут же оседлала его и резким движением расстегнула на нем куртку. Сделав это, она нагнулась к нему и впилась поцелуем в губы. Лис обнял ее, обнаружив, что свой пуховик она уже успела снять и его руки гладят прикрытые тонкой футболкой лопатки. Не найдя замка лифчика, он потянулся к груди Пиявки, и, когда начал ласкать ее, она укусила его за губу. Эти ощущения будто взорвали бомбу у него в голове. Лис совершенно потерял ориентацию в пространстве, перестал понимать, где верх, а где низ, перед его глазами плыли разноцветные круги, а стук сердца бешеным барабаном отдавался в ушах. Его затянул водоворот неземных ощущений. Казалось, что его тело превратилось в сплошной оголенный нерв, на котором она играла, доставляя своим языком, своими губами и руками сводящее с ума, почти болезненное блаженство. Удовольствие, которое дарили эти ощущения, уже было на пределе того, что может перенести человек, и, когда она расстегнула ему ширинку и запустила туда руку, одновременно целуя его шею, волна экстаза накрыла Лиса с такой силой, что он потерял сознание.
07.02.2022, 16:32
— Исключительная девушка, — сказал Игорь Омелин, рассматривая фотографию Веры Михайловны Князевой, которую нашел в соцсетях. Он снова сидел на пассажирском сиденье машины Кирилла Смирнова, и они как раз выезжали из оперчасти опрашивать мужа пропавшей.
Он показал экран смартфона Кириллу, и тот, кося взглядом на дорогу, ухмыльнулся:
— Исключительность подтверждает правильность?
Игорь пожал плечами. На фото улыбалась девушка, которая, как он считал, уже умерла.
— Ты с ее мужем как договорился? В смысле, рассказывал ему что-нибудь? — уточнил он.
— Нет, зачем? — Смирнов пожал плечами. — Сказал, что приедем поговорить. Он согласился. Ничего сверхъестественного.
Омелин промолчал. Ехать было недалеко, и вскоре они уже парковались во дворе старого двухэтажного дома. Здание было довольно ветхим, построенным еще до активной индустриализации города. Казалось, что из прошлого века его вытаскивали только спутниковые тарелки на крыше и стеклопакеты в окнах. Несколько кварталов таких аварийных деревянных домов осталось в самом центре города, создавая контраст с расположенными поблизости ухоженными зданиями местной администрации и федеральных служб.
— Вторая квартира, — сказал Кирилл, уверенно двигаясь к подъезду.
Игорь молча поспешил за ним. Поднявшись на невысокое крыльцо, они открыли старую деревянную дверь без домофона и замка и вошли в дом. На первом этаже имелись всего две квартиры, и дверь с цифрой «1» была опечатана полицией.
Кирилл усмехнулся, оглядев бумажную пломбу, и нажал кнопку звонка у второй квартиры.
Покрытую коричневым дерматином дверь открыл мужчина, ровесник оперов, одетый в домашние штаны и футболку. За его спиной, с любопытством и страхом разглядывая непонятных гостей, пряталась маленькая девочка.
— Добрый день, меня зовут Кирилл, я звонил вам, — представился Смирнов. — А это мой коллега, Игорь. — Он кивнул на Омелина.
— Здравствуйте, Сергей, — произнес тихим и грустным голосом мужчина и пожал руки операм.
— Наташа, иди сюда! Не мешай взрослым! — раздался крик с кухни. Затем из-за угла выглянула женщина лет пятидесяти и, осмотрев оперов, поздоровалась. — Наташа, иди сюда, кому говорю, — заворчала она на девочку, которая с неохотой, но все же отошла от отца, за штанину которого держалась, и побежала к бабушке.
— Пойдемте в комнату, — предложил Сергей, и опера, разувшись в коридоре, пошли за ним.
Они оказались в большом и светлом помещении с протертым паркетом, старыми обоями и деревянным высоким потолком, что говорило о возрасте дома.
Пройдя по колосящемуся на полу тусклому, еще советскому ковру, хозяин сел в офисное кресло у стола с компьютером, Кирилл занял стул рядом, а Игорь встал у окна, за спиной Сергея.
— Сергей, — начал Смирнов, — я попрошу вас еще раз изложить обстоятельства исчезновения вашей супруги… — Он хотел спросить, не было ли каких-либо новостей, но вовремя замолчал. Подавленное состояние мужчины давало четкий сигнал, что улучшений не было.