— Маловато, — заметил Шульц. — Будто бы он провёл в Зоне от силы неделю.
— Возможно, я неправильно его понял, — помощник доктора пожал плечами. — Но теперь не имеет значения, случайно здесь оказался этот Иван или нет. Дело сделано. Ваша таблетка избавила от жестяной заразы ещё одного счастливчика. Поздравляю, доктор Шульц…
…Очередное пробуждение походило скорее на затяжной подъём из какой-то холодной чёрной бездны. Ивану было очень страшно, ему не хватало воздуха и очень хотелось жить. Поэтому он грёб изо всех сил, пытаясь поскорее вынырнуть из чёрного омута, но толща воображаемой воды никак не желала отпускать свою добычу. Иван всё плыл и плыл, а света над головой не прибавлялось. Может быть, над водоёмом стояла тёмная ночь?
Наконец, кошмар закончился, в лицо Копейкину ударил холодный ветер, и перепуганный «ныряльщик» вдохнул полной грудью, но… вдох получился вовсе не таким, как хотелось. Да и «всплыл» Иван совсем не там, где ему хотелось бы. Когда иллюзия рассеялась, Копейкин понял, что по-прежнему лежит на койке, правда, не пристёгнутым и в другом помещении.
И это всё, что он мог сказать о своём новом положении во времени, пространстве и вообще о положении в принципе. Имплант почему-то ничего не подсказывал, а других источников информации поблизости Иван не обнаружил. Серый потолок не в счёт. Его наличие говорило лишь о том, что Копейкин не валяется на улице. Информации, прямо скажем, не очень много.
Иван повернул голову и попробовал сфокусировать взгляд на ближайшем крупном предмете. Им оказался массивный стол, за которым сидел крупный мужчина в полувоенной униформе, с кобурой на поясе и с красной повязкой на рукаве. Сначала Ивану показалось, что военный что-то читает, но вскоре Копейкин понял, боец с повязкой просто смотрит в пространство перед собой. Даже не на столешницу, а куда-то… в никуда.
Иван пошевелился, и тощий матрас под ним предательски скрипнул. Человек в униформе перевёл отсутствующий взгляд на Копейкина. От такого мёртвого взгляда Ивану снова стало страшно.
— Лежать два часа восемнадцать минут, — без интонаций произнёс военный.
— Есть лежать, — вдруг ответил Иван.
Вообще-то он хотел сказать что-то другое, но что конкретно… он не запомнил. Копейкин вдруг понял, что в принципе мало что помнит. И вообще он думает не о том. Ему не в памяти копаться надо, а думать о еде и работе. А он…
— Пришёл в себя? — послышался смутно знакомый голос. — Ну-с, посмотрим. Итак… — Над койкой склонился какой-то человек в белой одежде. Он пощупал шею, зачем-то помял живот, заглянул Ивану в глаза. — Как самочувствие, боец?
— В норме, — опять не задумываясь, ответил Иван.
— Это хорошо. Раз сам говоришь, что в норме, значит, здоров. Имя своё помнишь?
— Так точно, — Иван на секунду завис, — никак нет.
— И это хорошо. Дежурный, номер ему присвоили?
— Никак нет, личный номер присваивается, когда боец встаёт в строй.
— Значит, до завтра побудет безымянным, — доктор вынул из кармана бумажный листок и положил на стол дежурного. Сверху он положил какую-то коробочку. — У меня дела, так что вы сами. Здесь шприцы, все пронумерованы. Вводить препараты каждые два часа. Первый укол можно сделать прямо сейчас… хотя, нет, в одиннадцать сделаете, чтобы потом не путаться.
Доктор взглянул на архаичные наручные часы.
— Первый укол в одиннадцать, дальше по порядку номеров каждые два часа, — повторил задание дежурный. — Есть, понял.
— Вот и славно, — доктор сунул руки в карманы и удалился, насвистывая какую-то известную и в то же время незнакомую Ивану мелодию.
Иван плохо понимал, что с ним творится, но если честно, его с каждой секундой всё больше волновали вопросы, так сказать, ближнего прицела. По мере того, как отпускала сонливость и проходило оцепенение, Ивана всё больше мучила жажда. А ещё ему безумно хотелось есть.
— И не забудьте его накормить, — донёсся откуда-то издалека голос доктора. — Не позже полудня. Дайте ему двойной паёк и белковую смесь.
— Есть, понял, — вновь проронил дежурный и опять уставился на столешницу.
Иван поворочался немного и снова замер, пытаясь как-то отвлечься, чтобы не думать о воде и пище. Похоже, «задумчивый» дежурный понял наказ доктора буквально и решил накормить нового товарища без одной минуты двенадцать, не раньше и не позже. Сколько осталось до заветного полудня, Иван не знал, поскольку имплант молчал, будто бы вовсе исчез, испарился из организма. Больше часа точно, ведь доктор отложил укол до одиннадцати. Мысль о целом часе голодных мучений была невыносимой. Но выбора у Ивана не оставалось, только терпеть.
— Где мясо? — вдруг пробасил какой-то новый голос. — Показывай.
На появление нового посетителя дежурный отреагировал гораздо живее, чем на визит доктора. Воин вскочил, вытянулся в струнку и чётко отошёл в сторону, освобождая проход к койке Ивана. По проходу неторопливо, но быстро, поскольку неспешность компенсировалась огромными шагами, приближался очередной человек-гора. Дежурный выглядел крупным мужчиной, но этот… рядом с ним воин терялся, как годовалый бычок рядом с матёрым лосем.
— Что это опять за колибри? — посетитель хмуро взглянул на Ивана. — Хотя бы одного нормального найти не могли? За что Сивый деньги получает? Учил его, учил, как подбирать кадры, а он сопляков вылавливает. Только языком чесать горазд, алкаш чумазый. Что мне, опять самому за мясом ходить?
— Не могу знать, господин инструктор, — ответил дежурный.
— Тебя и не спрашиваю. Боец, встать!
— Ему нельзя вставать ещё два часа, — сказал дежурный.
— Молчать! — рявкнул инструктор. — Встать, я сказал!
Иван попытался сесть на койке, затем спустил ноги на пол и медленно встал. Голова закружилась и замутило, но встать он сумел. Даже выпрямился.
— Устанем откармливать, — смерив Ивана скептическим взглядом, сказал инструктор. — Кожа да кости.
— Вы не правы, инструктор Лосев, — в помещении вдруг снова появился доктор. — Вполне приличный экземпляр. К тому же нам некогда устраивать конкурсы. Хозяин требует ускорить процесс. Ему нужны сотни новых бойцов. Сотни! Понимаете, Лосев? В проект доктора Шульца вложены огромные деньги, поэтому лучше, если мы сделаем всё, что можем. Даже больше, чем можем. И мы, и вы. Понимаете?
— Я всё понимаю, — пробасил инструктор. — Хозяин откусил больше, чем смог прожевать. Теперь ему требуется выправить ситуацию, а иначе ему кирдык. Только не получится у него ничего с такими вот бойцами. Мало того что они необучены, так ещё и хилые все. У меня половина тренировочного лагеря такие вот заморыши. А кто покрепче, из того ваши таблетки никак не могут вывести все импланты. А пока импланты в организме, ваши стимуляторы плохо работают. Получается замкнутый круг. С имплантами бойцы слабоваты, плюс к тому мнемотехники или даже толковые биомехи могут их за эти самые импланты, как за хобот, взять и нагнуть. А совсем без имплантов народу пока мало, и новые кадры тут не помогут. Не поспели ещё «вишни в саду у дяди… Вити».
— К сожалению, таблетка пока экспериментальный продукт…
— О том я и говорю. Рано хозяин дёрнулся. Надо было до ума ваш продукт довести. Бойцов тщательно отсортировать…
— Теперь поздно…
— Само собой, — Лосев вздохнул. — Знал бы я, что вся ваша затея таким пузырём окажется, не пошёл к вам на службу. Солидные вроде люди, а дела ведёте, как пацаны.
— Вы слишком много рассуждаете, инструктор, вам не кажется? — прошипел доктор.
— Эвона как, зубы показываем? — Лосев усмехнулся. — Ладно, доктор, расслабьтесь. Я свой контракт отработаю, зря, что ли, в подполье уходил? Для достоверности почти литр крови на поле боя оставил. Но и вы не забудьте, что обещали.
— Мы тоже выполним все условия контракта, — холодно проронил доктор. — Забирайте бойца, раз уж подняли с койки. Стимуляторы не забудьте.
— Не забуду, — инструктор сгрёб со стола коробку со шприцами и кивнул Ивану: — За мной шагом марш!..
…Иван мало что понял из разговора инструктора Лосева и помощника доктора Шульца, а ещё меньше он запомнил. Поскольку его по-прежнему волновали только два вопроса: как бы поесть и попить. Дошло до того, что когда инструктор привёл бойца в столовую, усадил за стол и приказал принести двойную пайку, из головы у Ивана вылетело и воспоминание о самой беседе.
А что происходило дальше… Иван уже просто не запоминал. Просто делал то, что подсказывали инстинкты, простейшие навыки или инструктор. Ел, пил, куда-то шёл, мылся, переодевался. Снова пил, теперь белковые смеси, подставлял руку или задницу для уколов. Тупо подчинялся командам, становился в строй, выходил из строя, падал и отжимался, вставал, снова падал…
И так до обеда. И после него. И после ужина. И…
А вот дальше монотонный ритм вдруг прервался, и до Ивана неожиданно дошло, что за весь день он так ни на минуту и не задумался. А дошло это до него потому, что после ужина его, как и сотню других бойцов, вдруг усадили на табуретку в просторном ангаре и заставили шевелить мозгами, а не конечностями.
Поначалу бубнёж инструктора казался просто фоновым шумом, но минут через пять Иван начал улавливать слова, а ещё чуть позже и их смысл.
— …Не буду призывать вас забыть, кем вы были раньше. Вы этого и так уже не помните. Да это и не важно. Теперь вы бойцы команды «сто один». Это всё, что вам нужно знать и помнить всегда…
Иван снова отвлёкся. То, что он теперь будет жить на казённых харчах, стало понятно ещё утром, без инструктажа. Его теперь кормили, одевали, обували, выдавали ему дополнительный белковый паёк и гоняли, как сидорову козу, по тренировочному лагерю. Комментарии, как говорится, излишни. При этом Копейкин не понимал и не хотел понимать, кому принадлежит лагерь и чему его будут учить, поскольку думал только о еде и об удовольствии, которое он получит, когда нагрузит мышцы тяжёлой работой.
Странно, но потеря памяти и интереса к прежней жизни почему-то не распространялась на некоторые знания. Например, он помнил, что дело в эндорфинах, которые вырабатывались организмом и обеспечивали это странное удовольствие от мышечной работы. Но теперь вся эта высоконаучная информация стала для него пустым звуком. Есть, спать и качаться — это всё, чего он теперь хотел. А нагружать голову лишней информацией он не хотел. И не получалось у него, честно говоря. Обрывки знаний пока болтались под сводом ч