Он выскочил на шоссе, ткнулся вправо, влево – и остановился перед строем мигалок.
Послышались команды, теперь уже со стороны машин. Фары ударили в салон.
Роман сразу ослеп и ощупью открыл дверь.
– Не стреляйте! – закричал он, выходя с поднятыми руками. – Прошу вас, не стреляйте. У меня нет оружия!
Он рыдал, слезы текли по его небритому лицу.
Должно быть, полицейские, устроившие по всей науке грандиозную засаду на двух вооруженных головорезов, несколько растерялись. Из машины вышел голый, в одних трусах человек, с окровавленными руками, к тому же едва стоящий на ногах.
Роман бессильно опустился на колени, приваливаясь боком к переднему колесу джипа. Было видно, что вот-вот упадет.
К нему подбежали, окружили. Кто-то заскочил в салон, послышался торопливый разговор на польском языке. Понять его смысл можно было и без перевода – уж больно обескуражены были интонации.
– Господи, – стонал Роман, – я спасен… Спасен…
– Вы русский? – послышался чей-то голос.
Роман поднял голову, увидел склонившегося над ним офицера.
– Да, русский… Роман Морозов, российский подданный… Бизнесмен.
– Что с вами произошло?
– Меня похитили. Бандиты… – всхлипнул Роман. – Мы с женой были в Быхаве. В гостинице. Ночью меня оглушили и вывезли в лес… Я ничего не помню. Господи, неужели это кончилось?
Полицейские обменялись короткими фразами.
– Чья это машина?
– Их… – слабея, зашептал Роман. – Это их машина.
Офицер наклонился к нему, чтобы лучше слышать.
– Я развязал веревки и бежал… Господин офицер, где моя жена? Где моя Ева?
Роман уже закатывал глаза, силы его оставляли.
Офицер посторонился, давая дорогу санитарам с носилками.
Роман подхватили, уложили на носилки, накрыли одеялом.
– Где моя жена, господин офицер? – прошептал Роман, глядя сквозь слезы на полицейского.
Ему сделали успокоительный укол и понесли к машине «Скорой помощи». Роман почувствовал, как по телу пошла согревающая волна, всхлипнул в забытьи и с чистой совестью потерял сознание.
16 июня, Польша
Роман вдохнул резкий запах и очнулся. Открыл глаза. Незнакомое, ярко освещенное помещение. Голые стены, люминесцентные лампы.
Человек в белом халате отнял пузырек с нашатырем от его лица, кому-то утвердительно кивнул.
Роман понял, что пришла пора возвращаться к жизни, хочет он того или нет.
Часа полтора, путем искусственного замедления сердечного ритма, он заставлял организм пребывать в состоянии, близком к коматозному. Кто-то несколько раз его проверял, щупая пульс и поднимая веки. Но Роман никак не реагировал на проверяющего и упорно не выходил из комы. Или подобия ее.
Но вот за него взялись всерьез. Нашатырь – штука едкая, от него мертвый оживет. К тому же слишком долгая отключка могла вызвать подозрение.
Поэтому «больной» затрепетал, застонал и оглянулся по сторонам.
– Где я?
– Хватит притворяться, – послышался строгий голос.
Ах, вот как! Началось. Что ж, поиграем.
Роман спустил ноги с кушетки, на которой лежал, сел, привалясь к стене. На нем была серая больничная пижама. В качестве обуви стояли шлепанцы на полу.
Перед ним возвышался человек в полицейском мундире. Он кивнул врачу, и тот вышел за дверь.
– Кто вы? – спросил Роман слабым голосом. – Где я?
– Я майор Лысковский. Вы находитесь в управлении жандармерией Подкарпатского воеводства.
Майор Лысковский, статный красавец лет сорока пяти, с волосом цвета «перец с солью», говорил на русском языке четко, ясно, не путая падежей и окончаний. Сразу видно человека, воспитанного в той еще Польше. Он стоял перед задержанным и чеканил слова, наблюдая за выражением его лица.
Лицо искривилось, готовое вот-вот залиться слезами.
– Господи, как я рад… – залепетал Роман.
– Скажите, почему вы не подчинялись приказу полицейского вертолета и не остановились? – сурово спросил майор Лысковский.
– Я боялся, товарищ майор…
– Пан майор, – поправил тот.
– Да, да, конечно… Пан майор. Я был ужасно напуган. Я ничего не понимал. Мне казалось, что это те же люди!
– Какие люди?
– Которые похитили меня, тов… пан майор!
– Вас никто не похищал! Это вы совершили налет на пансионат, убили сторожа и похитили документы!
Роман вытаращил на жандарма глаза:
– Что вы такое говорите, товарищ майор?
– Вам лучше во всем признаться! Это облегчит вашу участь перед польским судом.
– Но я не понимаю, товарищ… пан…
– Где ваш напарник? – рявкнул Лысковский.
Роман сжался, рот его задрожал.
– Я ничего не понимаю.
– Вы все прекрасно понимаете! Ваш напарник сбежал, а вы тянете время, чтобы его прикрыть.
– Это чудовищная ошибка, – покачал головой Роман, с ужасом глядя на майора. – Вы меня с кем-то спутали… Меня держали в какой-то яме. Я был связан… Вот, смотрите!
Роман засучил рукава и протянул вперед руки, показывая следы от веревок.
Следы были впечатляющие. Майор покрутил носом, помолчал.
– Смотрите, смотрите, пан майор! – настаивал Роман.
Он поднял штанины – и по голеням шли синие спиралевидные рубцы.
– Меня похитили из гостиницы в Быхаве. Мы с женой поужинали и легли спать. А потом меня ударили, спящего, по голове… Вот, здесь на затылке след от удара, вы пощупайте! Очнулся я с мешком на голове. Мы с женой совершали тур по Европе. Были в Париже, затем хотели прокатиться по Польше… А меня похитили прямо из гостиницы… Я буду жаловаться! Вы не можете обеспечить безопасность ваших гостей! А теперь вы меня обвиняете в каких-то ужасных преступлениях. Где моя жена? Почему вы не говорите, где Ева? Она мертва?! Или ее тоже похитили?!! – Роман уже бился в истерике. – Я требую российского консула!
Открылась дверь, вошел невысокий плешивый полковник.
Обменявшись с майором короткими взглядами, он указал тому на дверь. Лысковский кивнул и вышел, недобро поглядывая на шумного задержанного.
– Успокойтесь, прошу вас, – мягко сказал полковник, садясь на стул.
Роман, вытирая рукавом слезы, закивал.
– Я полковник Храбицкий. Расскажите, что с вами произошло?
Полковник говорил мягко, участливо.
Роман, всхлипывая, смущенно попросил:
– Можно мне стакан воды, пан полковник? Эти люди не давали мне пить и есть…
– Да, конечно.
Полковник нажал кнопочку под столом. В дверь сунулся нижний чин. Полковник отдал ему короткий приказ, чин исчез.
– Сейчас все принесут, господин Морозов. Морозов, я правильно назвал вашу фамилию?
– Да, – кивнул Роман. – Морозов Роман Евгеньевич.
– Так каким образом вы оказались в той машине, господин Морозов?
– Бог помог, господин полковник! Я уже рассказывал пану… этому вашему, майору, что меня ночью оглушили…
– Я это слышал, – вежливо сказала Храбицкий.
– Да? – удивился Роман. – А-а… вы… Ну, конечно. Так вот, мы с женой остановились в гостинице. Да вы проверьте, это же нетрудно сделать. Портье записал нас в журнал…
– Мы все проверим. Что дальше, господин Морозов?
– Дальше? Яма… Я связан, не могу пошевелиться… Ничего не вижу. На мне глухой мешок.
– Значит, вы не видели тех людей?
– Нет, я их не видел, господин полковник. Я же говорю, на мне был мешок…
– Хорошо. Но вы их хотя бы слышали?
– Да, немного… Но они говорили по-польски, и я ничего не понимал.
– Понятно, – прищурился полковник. – Сколько их было, вы смогли определить?
Роман задумался.
– Точно не знаю… Двое или трое. Но не много.
Нижний чин внес поднос с бутербродами, водой и кофе, поставил по знаку полковника на стол.
– Садитесь сюда, господин Морозов, вам здесь будет удобнее. Прошу вас.
– Спасибо, господин полковник…
Роман неуверенно подошел к столу, опустился на стул, жадно потянулся к стакану с водой. Руки его задрожали, он едва удержал стакан и выпил его залпом до дна.
Полковник внимательно следил за ним. Следили за ним и по сторону стенного зеркала, но Роман старался не думать об этом.
Поставив стакан, он нерешительно взглянул на бутерброд с ветчиной, затем на подполковника.
– Ешьте, прошу вас. Не стесняйтесь, – поощрительно улыбнулся тот и даже придвинул тарелку к жертве похищения.
Роман кивнул, с жадностью начал жевать бутерброд.
– Ну, и что было потом? – чуть подождав, продолжил допрос полковник.
– Потом я лежал в этой яме… – жуя и глотая, продолжал свой рассказ Роман. – Что-то вроде землянки. Не знаю… Там из земли торчали корни деревьев. Я их обнаружил на ощупь и тер о них руки, чтобы порвать веревки.
– Вам угрожали? Что за рана у вас на плече?
– Нет, не угрожали. Просто посадили в яму… Рана на плече – это потом… Когда я перетер веревки, я пролезал под дверью… Она была заперта, поэтому я лез в щель под ней. За что-то зацепился плечом, было больно…
– И что, вас не охраняли? – удивился полковник. – И позволили вылезти просто так?
– Эти люди были неподалеку. Я слышал их голоса… Но я не знаю, что они делали… Когда я вылез из ямы, я начал уползать в лес, подальше от голосов. Было темно, ничего не видно… Я наткнулся на машину. Дверца была открыта, ключи торчали в замке зажигания. Я сел за руль и рванул по дороге вперед.
– Они вас не преследовали?
– Не знаю. Я не смотрел назад. Я только все время гнал вперед и даже боялся оглянуться.
– Но почему вы не остановились, когда вас настиг вертолет? Вы что, не понимали, что это полиция?
– Не понимал, господин полковник, – виновато улыбнулся Роман. – Я вообще плохо понимал… Видел перед собой дорогу и ехал по ней, чтобы добраться до людей, до полиции… А этот вертолет меня испугал еще больше. Кругом лес, мне казалось, стоит мне остановиться, и меня сразу свяжут и посадят назад… Поэтому я все ехал и ехал, пока не увидел, что впереди стоят полицейские автомобили. Только тогда я понял, что спасен…
Роман, давно забыв о бутербродах, замолчал.
– Если бы вы знали, господин полковник, какой ужас я испытал… Эта неизвестность, веревки, мешок, сквозь который я ничего не видел.