С такого расстояния Цезарь не мог четко прочитать текст в окне чата, но внезапный поток сообщений стал его... стал их подтверждением.
И наградой.
Строка за строкой прокручивались без остановки, подтверждая подозрения Цезаря, что это было одно из их лучших выступлений на сегодняшний день.
Но это еще не конец.
Теперь пришло время грандиозного финала.
Цезарь еще раз высвободил руку и бросил ее через комнату. Онa приземлилaсь у дальней стены, оставив кровавое пятно на заколоченном окне, пока он огибал кровать, чтобы достать мачете. С точностью и мастерством он взмахнул лезвием, вспарывая живот Рахима. Когда густая струя хлынула из идеальной раны, Цезарь перекинулся через кровать и засунул свой член внутрь. Он безжалостно трахал кровоточащую рану, проталкиваясь мимо желудка и тонкого кишечника, пока не задел твердые гребни спинного мозга Рахима, после чего встал на колени и начал энергично поглаживать стальной стержень. Комната наполнилась влажными звуками, которые сливались с его учащенным дыханием и мужественным ворчанием.
Невероятное ощущение пронзило его тело, когда поток мутной белой жидкости вырвался из его широкой щели для мочи. Пока Куки смотрелa, он накрыл тело Рахима и импровизированное отверстие океанами спермы, которые, казалось, продолжались в течение нескольких минут. После двенадцатого извержения колодец Цезаря иссяк. Он рухнул вперед, проливаясь на матрас, ощущая теплую, успокаивающую влагу.
Ему потребовалось все, что у него было, чтобы снова встать на колени. С убывающей силой и напряженными резиновыми ногами он потянулся за мачете и схватил член Рахима свободной рукой. Одним быстрым движением комок губчатой ткани освободился.
Когда Куки присела рядом с ним, он повернулся к камере и сказал:
- Я хочу поблагодарить вас всех за то, что настроились на еще один безумный выпуск "Крови и поцелуев". До следующего раза! Oставайтесь больными!
Он блеснул набором дьявольских рогов, затем поднес измельченный орган ко рту и наклонился к Куки.
Пока они целовались, держа расчлененный пенис Рахима между переплетенными языками, пропитанная кровью пара нежно обнималась и наслаждалась вкусом современной знаменитости.
Перевод: Джей Арс
Брайан Розенберг и Кори Видэ"Сосущие"
Это была пятница. День зарплаты. Не очень быстрая остановка у банкомата, благодаря водителю "Suburban" перед ним, у которой были проблемы с нажатием кнопок. Чертовa идиотка. Он молился, чтобы в ближайшем будущем ее ждал несчастный случай. Наконец настала его очередь. С бумажником все в порядке, его пункт назначения был таким же, как и каждую пятницу. Печально известный клуб "Острые Ощущения и Жабры" в Иннсмуте. Было близко к полуночи. Стоянка была заполнена. Никаких парковщиков. Это было не то заведение. Он припарковал свой джип на соседней стоянке. Лучшие места в пятницу было трудно найти. Внутри ничего не изменилось. Он заплатил "входные" парню, который выглядел как внебрачный отпрыск снежного человека, со всеми его мускулами и растительностью на лице.
Сын Бигфута сказал низким голосом, напоминающим голос Барри Уайта:
- Как дела, Блэйк?
- Пока вяло, но я думаю, что это изменится до того, как ночь закончится.
- Правильный настрой. В "Жабры" не допускаются мягкие члены. Так написано прямо на вывеске, - oн указал на знак слева от себя. - Всего хорошего.
- Так и планирую.
Блэйк протиснулся к бару, не сводя глаз с главной сцены, ища свободное место. Он был терпелив. Он мог подождать.
Работа в переплетной мастерской учит вас терпению. Потяните уровень, нажмите кнопку. Ошибка означала испорченный тираж. Выброшенные доллары, потерянное время. Главное - быть внимательным. Блэйк был внимателен. Десять лет работы без нареканий. Повышение каждый год почти покрывало стоимость жизни, почти делало ее стоящей. Он знал, что делает. Профессионал "синих воротничков" с мозолистыми руками в качестве свидетельства. Черт, ожидание у банкомата тоже может научить вас терпению. Блэйк был местным, родился и вырос в Иннсмуте и знал важность слов. В колледже он специализировался на английском языке, публиковался то здесь, то там, у него все еще лежало несколько неопубликованных рукописей, и он все еще работал на дневной работе. Он знал силу слов. Странная алхимия существовала на странице, были ли слова напечатаны чернилами, испачканы кровью или нацарапаны в кабинке туалета. Чтобы хорошо провести время, позвони... Они давали ему цель, преследовали его мечты и управляли его жизнью.
Всякая мечта - это желание, - повторял он про себя.
Как и Блэйк, Иннсмут выжил. Кровью города всегда было море, и когда правительство США взорвало Pиф Дьявола в начале 1930-х годов, это искалечило город. Экономическая ампутация. Нерестилища были уничтожены, что привело к уничтожению коммерческого рыболовства и всех сопутствующих производств, связанных с ним, практически уничтоженных. Пути судоходства были изменены из-за разрушений и полностью миновали Иннсмут. С разрушенной одной из его конечностей город медленно истекал кровью, но отказывался умирать.
С годами местные власти поняли, что Иннсмут, как и любой прибрежный город, может получать прибыль только от толпы туристов. Они реинвестировали, провели ребрендинг, создали налоговые льготы для предприятий и сделали владение жильем доступным. Постепенно компании, рабочие места и люди вернулись.
Издательская индустрия была благом, особенно "Marsh Books", где работал Блэйк. Он был назван и принадлежал потомкам капитана Обеда Марша. "Marsh Books" специализировался на публикациях о капитане, одном из основателей Иннсмута, а также на книгах о богатой истории этого района. "Привидения Иннсмута" был многолетним бестселлером, и Блэйк был указан в oглавлении, как соавтор.
Туризм также процветал. Туристы хотели большего, чем просто вкус истории и культуры маленького городка; они хотели расслабиться и повеселиться. Иннсмут медленно превращался в Новый Орлеан на северо-востоке, из-за смягчения постановлений о зонировании и почти несуществующих законов о спиртных напитках. И сексa... Чтобы хорошо провести время, позвони... Всё правильно.
Джентльменский клуб "Острые Ощущения и Жабры" был местом, где Блэйк мог выпустить пар. Дойл подавал напитки. Дойл был похож на порождение питбуля и радуги. Он был сильно татуирован, включая одно глазное яблоко в центре лба, которое невозможно не заметить. Словно циклоп, который устал пасти овец и есть греческих моряков. Его линия подбородка делала Джея Лено[5] нормальным. Сколько Блэйк себя помнил, Дойл руководил работой "Жабр". Его предплечья напоминали шлакоблоки.
Напитком, который выбрал Блэйк, был фирменный напиток "Сцилла"[6] - здоровая доза купажированного ямайского рома, ассортимент фруктовых соков, немного биттера и несколько других секретных ингредиентов. Блэйку еще предстояло выведать эти секреты у официанток вроде Мишель, бывшей девушки с обложки "Gothic Beauty", или Лемуры с ее длинными ногами, которые от лодыжек вели прямо в Рай. Типичная пятница состояла из нескольких выпитых "Сцилл" ("Утопи ее, пока она не утопила тебя" - так гласит поговорка на различных цветных футболках, которые можно было купить в баре), оживленной беседы с другими местными завсегдатаями и, если звезды были в правильном положении, возможно, приватного танца Суши, любимой танцовщицы клуба. Суши была обесцвеченной блондинкой и обладала сиськами, достойными картины Фрэнка Францетти. Блэйк любил блондинок. При правильном освещении ее волосы выглядели как пряди из золота. Татуированные брови и сочные губы. То, что Суши делала на шесте, было неестественно. Нечестиво. Даже преступно. Ее ДНК была создана, чтобы соблазнять, дразнить и доставлять удовольствие. Ее тело было храмом, достойным осквернения, а осквернение не было дешевым и легким делом. У греха всегда была цена.
Блэйк улыбнулся. Это была пятница. День зарплаты.
По пятницам "Ощущения и Жабры" обычно были самыми загруженными.Сегодняшний вечер не был исключением. "Жабры" были упакованны, как сардины, и все сардины были готовы обменять бумажных президентов на хорошее времяпрепровождение. Банкоматы-близнецы выглядели как кадры из фильма Джорджа Лукаса, все мигающие и сверкающие. Внутри "Жабры" были такими же черными, как плащ Дарта Вейдера. Три сцены для выступлений пылали, как тлеющие угли "Звезды Смерти".
Глаза Блэйка привыкли к темноте и были обращены к главной сцене, как у акулы, охотящейся на больного гемофилией серфера. Завсегдатаи назвали еe "Доской". Это была длинная платформа с двумя шестами из нержавеющей стали. Обычно нa Доскe работала только одна исполнительница, но сейчас две танцовщицы, Кэнди и Кики, и один счастливый пьяница из толпы танцевали, покачивались и кружились вместе. Это выглядело так, словно взорвалась фабрика по производству салата; бумажные "вашингтоны" усеяли сцену, ища убежища в любом доступном поясе с подвязками или стрингах.
На Кэнди были белые чулки до бедер в полоску, цвета зебры, и ничего больше, кроме вишнево-красной улыбки. Кики выглядела, как беженка сo съезда акробатов. Сексуальная версия Гамби[7] без зеленой кожи. Толпа взревела, одобряя их выступление, а диджей Инк и его паучьи пальцы крутили саундтреки, приводившие их в движение. В настоящее время Лемми спел "Оргазмотрон". Да здравствует, "Motorhead"! Да здравствует, Англия! Да здравствуют, Кэнди, Кики и пьяный ублюдок из толпы! Да здравствуют, "Жабры"!
Блэйк обратил свое внимание на меньшие сцены. Они были более интимными, рассчитанными на то, чтобы танцовщицы зацепили клиента и заставили его вытащить свой кошелек. Когда крючок был прочно поставлен, можно было устроить приватный танец в одной из подсобок, зашторенной от посторонних глаз.
"Жабры" не делали различий; толпа обычно делилась пополам между обоими полами. Оба пола искали крепких напитков и дешевых острых ощущений.