— Хорошо, но на этом всё. Веди свои собственные сражения сам и перестань быть слабаком. — Базз наклоняет голову и рассматривает меня. — И вообще, почему ты сам не захотел с ней встретиться? Что в этом такого особенного?
Я не объясняю ему этого — он бы не понял. А ещё не хочу слушать, как он надирает мне задницу или высмеивает меня, что он обязательно сделал бы, если бы я сказал, что не хочу встречаться с Мирандой, потому что у меня развивается странная анонимная влюбленность в неё. Я не хотел встречаться с ней, потому что не хотел чувствовать сокрушительный удар отказа.
И всё это из-за кого-то, кого я даже не встречал.
И теперь, скорее всего, никогда и не встречу, потому что Уоллесу нужно закончить дело, которое он провалил.
— Нет ничего особенного, но она уже встретилась с тобой, и мне не нужно будет ничего объяснять.
— Очень по-взрослому, Хардинг. Женщины любят, когда им лгут? — Он делает паузу. — Нет.
— Точно. Им нравится только, когда к ним пристают на парковках.
Базз поднимает руки, защищаясь.
— Эй, я её не трогал! Это были просто слова — нет вреда, нет вины.
— Парковка полицейского участка — это не ночной клуб, придурок.
Он берет яблоко из вазы с фруктами на моём столе, откусывает и жуёт.
— Кстати, о ночных клубах, мы собираемся в один в субботу.
— Нет.
— Да. Дэвис из «Блюз» вложил деньги в клуб в центре города и хочет, чтобы мы пришли посмотреть его, так что мы идём. — Не дожидаясь ответа, Уоллес уходит в прихожую.
Грант Дэвис — полузащитник футбольной команды «Чикаго Блюз» и наш друг. Молодой, целеустремлённый и чертовски классный парень, он бы не понял, почему меня нет в его клубе, особенно если все парни там празднуют.
«Бейсмен не смог прийти. Он дома, дрочит в одиночестве». Вот что, я думаю, сказали бы ему мои приятели.
Дерьмо. Похоже, я собираюсь в клуб в субботу.
Я: Знаю, ты сказала, что свяжешься со мной, но я не могу перестать думать об этой ситуации и чувствую себя чертовски ужасно из-за этого. Мне жаль, что я перешел границу дозволенного.
Миранда: Извинения приняты, я полагаю.
Миранда: Это ты так пытаешься вернуть себе мое расположение, чтобы я не увела у тебя карточки из-под носа?
Я: Эм. Нет.
Миранда: КОНЕЧНО, нет.
Я: Я говорю искренне. И действительно чувствую себя полным придурком из-за среды, но не могу это изменить. Всё, что могу сделать, это пообещать, что такое больше не повторится.
Миранда: Это больше не повторится? То есть ты хочешь сказать, что мы собираемся встретиться, и это будет не что иное, как бизнес, как и должно было быть с самого начала?
Я: Если бы ты решила продать мне свою коллекцию, да. Я бы вёл себя наилучшим образом. Ты могла бы даже привести с собой друга.
Миранда: Мне не нужен телохранитель, но спасибо.
Я: Пожалуйста, подумай об этом. Я дам тебе всё, что ты захочешь.
Миранда: Буду честна — я действительно не хочу продавать тебе их все, но, может быть, мы могли бы начать с ещё одной, и посмотреть, что из этого выйдет. Мне нужны деньги, но не до такой степени, чтобы продать свою душу.
Я: Я понимаю.
Миранда: Тогда ладно. Нам нужно договориться ещё об одной карточке. Только. Одной.
5
МИРАНДА
Боже милостивый, грохочущую в клубе музыку слышно даже на улице, так что я знаю, что внутри будут разрываться барабанные перепонки.
«Плата».
Это название заведения, а позолоченная табличка, прикреплённая к зданию, гласит: «Зона с высокой платой, элитным алкоголем, богатой клиентурой. До 21 года вход воспрещен».
Дерзко. Стильно.
Все хотят войти.
Очередь длинная, до конца квартала, и я благодарю Бога, что на улице нехолодно, но даже если бы это было так, нашей компании посчастливилось сразу же проскользнуть внутрь. У парня Гретхен есть связи, и я впечатлена: он всего лишь стажёр отдела по спортивному маркетингу в команде НФЛ, но потянул за несколько ниточек, чтобы наши имена попали в список.
Все шестеро.
И вот так, казалось бы, просто, мы внутри.
Я была не в настроении надевать платье, подобное тем, что носят мои подруги, и вместо этого выбрала джинсы. Удивлена, что вышибала не повёл бровью, когда я проскользнула мимо него. «Джинсы запрещены» — так написано прямо на табличке рядом с вышибалой.
Не могу поверить, что он впустил меня!
Мысленно даю себе пять, пока мы пробираемся сквозь толпу, и это можно описать только так: повсюду тела. Сексапильные, красивые. Стоящие у бара, танцующие под мерцающими огнями в центре огромного зала, собирающиеся вокруг зон отдыха.
Провожу пальцами по своим длинным волосам, следуя за Клэр, которая идёт позади Эмили, Гретхен и её парня Питера. Каждый из нас выглядит привлекательно, но и все остальные в этом заведении тоже. По-видимому, у нас также есть зарезервированный столик рядом с огороженной зоной.
Никакой платы за вход, никакого ожидания и столик?
Бонусные баллы в пользу Питера. Вау.
Должно быть, вот каково это — быть знаменитым. Или дружить с кем-то, кто таковым является. Гретхен всегда так везёт? На самом деле я видела её только в штанах для йоги, когда мы бегали в парке по выходным. Она подруга Клэр, но я пытаюсь сделать её своей — подруг никогда не бывает слишком много.
Она добрая, симпатичная девушка, и я очень рада, что меня пригласили сегодня вечером.
Мы проскальзываем в чёрную кабинку, обтянутую кожей, и я единственная брюнетка, сидящая со счастливым видом между Эмили и Клэр.
— Что будете пить? — кричит Питер через стол, в то время как я таращусь на происходящее передо мной. Сексуальные официантки в чёрных юбках-карандашах или чёрных брюках и отглаженных белых рубашках на пуговицах. Блёстки. Бриллианты. Роскошные сумки, которые стоят больше, чем Ной заплатил за бейсбольную карточку Хэнка Арчера.
Я стараюсь не пялиться, но это трудно — как будто меня никогда раньше не выпускали из дома, и я впервые вижу такое дерьмо, хотя, видит Бог, я вижу это постоянно.
Просто не в одном месте. И не в таком месте, как это.
Это место стильное и утончённое — полная противоположность мне.
Мне становится не по себе.
— Миранда? Что будешь пить? — Эмили толкает меня локтем в рёбра. — Питер заказал бутылку шампанского, но, может, ты хочешь чего-то ещё?
Кроме шампанского? Я не собираюсь быть привередливой стервой, которая заказывает выпивку за двадцать пять долларов за чужой счёт. Поэтому буду пить то, что поставят передо мной, и мне это понравится.
Кроме наркотиков в выпивке, конечно, ха-ха.
— Боже, шампанское — это здорово! Спасибо!
Если я захочу чего-то другого, то возьму это сама в баре, чтобы не было споров об оплате за столиком — а такое всегда случается, когда мы в компании.
Оглядывая помещение, я всё время натыкаюсь взглядом на бар. Его окружают одни из самых крупных мужчин, которых я когда-либо видела, каждый из них одет с иголочки. Отсюда мне видны блестящие запонки. Пусеты с бриллиантами. Часы, инкрустированные золотом. Бокалы наполнены элитным алкоголем, а не дешёвой выпивкой.
Это не то место, где подают пиво.
Снова становится не по себе, разглядываю всё вокруг, не задерживая ни на чём взгляд.
Высокий.
Темноволосый.
Горячий.
— О, боже, — говорю я, тяжело выдыхая, страх переплетает эти два слова.
Клэр слышит меня сквозь шум, наклоняясь, чтобы спросить:
— О, боже, что?
— Вон там тот придурок, с которым я пересекалась на днях.
— Где? Какой придурок? — Теперь Эмили слушает, прижавшись грудью к моему плечу, пытаясь расслышать разговор.
Я рассказываю ей предысторию, вводя в курс дела.
— Когда мой дедушка умер, он оставил мне ценную коллекцию бейсбольных карточек.
— Очень ценную, — поддакивает Клэр, кивая.
Я закатываю глаза. Я люблю её до смерти, но сейчас она мешает мне, перебивая.
— Он оставил мне свою коллекцию карточек конца 20-х и начала 30-х годов, и я распродаю их по одной.
— Чтобы начать свой собственный бизнес, — снова перебивает Клэр.
— Один покупатель заинтересовался одной из карточек, и я познакомилась с ним в среду, не подозревая, что он мегазасранец. — Я делаю паузу, глядя на Ноя. — Он стоит у бара.
Обе девушки вытягивают шеи, их глаза сверкают, когда они пытаются идентифицировать мегазасранца.
— Который из них?
Великолепный парень в тёмно-синей рубашке, ткань натягивается вокруг его рук, угрожая разорваться, как у Халка. Он смеётся над чем-то, что кто-то говорит, серебряные часы на его запястье сверкают в мою сторону.
— Вон тот… правда они все выглядят одинаково?
Большие. Мускулистые. Мужественные.
Весь клуб внезапно пропах тестостероном.
Почему он должен быть здесь? Что, если парень увидит меня? Узнает ли тот меня вообще? Сегодня я выгляжу довольно хорошо в отличие от спортивной одежды, которая была на мне в среду.
— Давай пойдем туда. — Эмили толкает меня. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Эмили тоже одинока, так что я её ни в малейшей степени не виню; нечасто такие мужчины попадают нам в руки вместе с законным предлогом подойти к ним. Не подходить к ним, не дать ей возможности представиться и пофлиртовать, по сути, противоречит девичьему кодексу. Это было бы подло и неправильно.
Фу. К чёрту мою жизнь!
— Но он такой урод, — возражаю я, скуля, но только для вида, зная, что всё равно потащу наши жалкие задницы к бару. Случайно столкнуться с ним, поздороваться, а потом представить Эмили.
Она дует губы, и я закатываю глаза.
— Эмили, на мне джинсы.
Судя по всему, на единственной в клубе.
— Вон тот парень тоже одет в джинсы. — Она указывает на мужчину, стоящего рядом с Ноем. Он тоже великан, судя по тому, что я вижу в тусклом свете. Блондин. — Кроме того, кого это волнует? Они впустили тебя. Ты выглядишь фантастически — хватит тянуть время. — Подруга протягивает руку и убирает прядь волос, прилипшую к блеску на моих губах. — Хорошо, а теперь двигай свою задницу — мы проходим мимо этих потрясающих парней.