— Да, именно так.
— Она думает, что я это он, — любезно сообщает им Уоллес. Такой весь кладезь знаний, хвастливый источник информации, посвящённый во все подробности.
Все переводят взгляды с него на меня, потом снова на него.
Джонстон хмурится.
— Если она думает, что он это ты, тогда кем она считала тебя?
Хороший вопрос.
— Я не знаю. Не остался, чтобы это выяснить.
Рикки Томпсон моргает.
— Но тогда почему она терлась об тебя сиськами?
— Чувак, я не знаю!
— Господи, Бейсмен, тебе хоть на секунду не приходило в голову, что ты мог ей просто понравиться? — спрашивает Хосе Эспиноза после долгого неловкого молчания.
Нет.
Мне не приходило в голову, что я могу понравиться Миранде.
Она понятия не имеет, кто я такой, так как же это возможно?
— Послушай Эспинозу, чувак. Он знает женщин — у него шесть сестёр, — напоминает мне один из парней, вгрызаясь в протеиновый батончик, который достал из сумки.
— И ещё кое-что. — Уоллес снова вмешивается, чтобы испортить мне день ещё больше. — Он покупает у неё еще одну карточку и хочет, чтобы я встретился с ней. Снова.
— Завязывай с этим. Ты тот, кто всё испортил, — парирую я.
— Я не должен был этого делать с самого начала, — не соглашается он. — И ты знаешь, что я подкатываю ко всему, что имеет пульс. — Пауза. — Подожди, я не это имел в виду.
Я обвиняюще указываю на него, гнев растёт внутри меня. Смотрю на него так же, как тренер смотрел на меня на поле.
— Я сказал, что ты должен всё исправить — это не сложно!
Парни, широко раскрыв глаза, смотрят туда-сюда между Уоллесом и мной, словно на Уимблдонском турнире по теннису.
— Это твоя проблема! — Уоллес с хмурым видом бросает на пол спортивную сумку, из которой достаёт дезодорант. — Так что разберись сам.
— Не я всё испортил! Всё, что тебе нужно было сделать, это не быть придурком, а ты даже этого не смог сделать.
Он прав — это не его проблема и никогда ею не была.
Такая драма.
И эту драму создал я, будучи антисоциальным, параноидальным трусом.
И знаете что? Я ненавижу драмы. Если бы мы поменялись ролями, я бы посоветовал ему найти кого-нибудь другого в качестве мальчика на побегушках. Сказал бы, что не согласен ни с кем встречаться ради него.
Он так же знаменит, как и я, если не больше.
Я лучший бейсболист? Да.
Мне платят больше? Да.
У него лицо красивее? Да.
Ничто из этого не помешало ему помочь мне, и всё же я винил его в том, как всё сложилось.
— О-о, парни, я вижу, как вращаются колесики вот тут, — Эспиноза осторожно тычет пальцем мне в лоб. — Что происходит в твоей голове, Бейсмен?
— Ребята, — говорит Джонстон, — Похоже, его мозг вот-вот взорвётся.
— Не-а, — говорит Уоллес. — Это сперма, скопившаяся внутри его тела.
Все до единого смеются, даже несколько помощников тренера. Даже бэтбой (прим. пер. Бэтбой (batboy) — носильщик бейсбольных бит и прочего инвентаря команды), который любит задерживаться после тренировки, если у него нет занятий, просто чтобы пообщаться с нами.
Чёртова аудитория. Как раз то, что мне нужно.
— Хардинг, братан.
Я поворачиваюсь лицом к Эспинозе, который действительно полон мудрости, несмотря на свой юный возраст.
— А?
— Иди и сделай это сам, мужик. Это всё равно, что срывать пластырь.
Но дело в том, что чаще всего срывать пластырь чертовски больно.
Миранда: Итак, я немного подумала об этой карточке. Мне неприятно это говорить, но я готова продать ещё одну.
Я: Не всю коллекцию?
Миранда: Нет, пока нет — извини. Каждый раз, когда мы сталкиваемся друг с другом, получается какое-то дерьмовое шоу.
Я: Я возьму то, что смогу получить. Нищие не выбирают.
Я: Чья карточка?
Миранда: Лерой Дженкинс?
Я: СУПЕР!!!! Я хочу её. Сколько?
Миранда: На пять меньше.
Я: 20 штук? По рукам. В то же время, в том же месте?
Миранда: Нет, я должна быть в центре. Встречаюсь с владельцем офиса, который хочу арендовать. Я надеялась, что сначала мы с тобой сможем встретиться, чтобы я могла забежать в банк, внести твои наличные, а затем выписать ему чек на страховой депозит.
Я: Это действительно чертовски волнительно — владеть собственным бизнесом.
Миранда: И чертовски страшно! Боюсь описаться в штаны.
Я: Это лучше, чем нагадить туда.
Миранда: Ну и пара из нас получилась.
Я: Ты флиртуешь со мной?
Миранда: БОЖЕ, НЕТ!!!!
Я: Скажи мне, что ты на самом деле чувствуешь…
Миранда: Так и сделаю. И скажу тебе это В ЛИЦО.
Я: Чёрт, ты сегодня в настроении, да?
Миранда: Думаю, да. Я просто ужасно нервничаю. Очевидно, я никогда не делала этого раньше. Кто-то должен отговорить меня от этого.
Я: Никто не должен тебя отговаривать, а если отговаривают, то они ужасные друзья.
Миранда: Ой, ну разве ты не прелесть.
Я: Я бы не сказал этого, если бы это было неправдой.
Миранда: Итак. Эм…
Я:?
Миранда: Не хочу показаться странной, но как поживает твой друг? Он чувствует себя лучше?
Я: Мой друг с той ночи? Тот, которого ты обнимала?
Миранда: Тот, который убежал.
Я: А он всё-таки сделал это?
Миранда: Да, и мне так стыдно. Чувствую себя такой идиоткой из-за того, что заставила его чувствовать себя неловко.
Я: Ну… Ему приходится иметь дело со многим. Ты ничего такого не сделала.
Миранда: Очень мило с твоей стороны так говорить.
Я: Я не милый.
Миранда: Да, похоже на правду. Ты действительно кажешься настоящим придурком.
Я: Ауч!
Миранда: Ладно, мне нужно идти. В среду в 2?
Я: Для меня это немного рановато, потому что мне нужно работать, но сделаю всё возможное. Где?
Миранда: Кофейня на углу Дайсарт и Лисбон?
Я: «Сластена»?
Миранда: ЛОЛ
Я: Что тут смешного?
Миранда: Из твоих уст это звучит так слащаво.
Я: ЛОЛ.
Миранда: Увидимся в среду, Ной.
Я: Увидимся в среду.
8
МИРАНДА
Ной опаздывает.
Задаюсь вопросом, пьёт ли он кофе, пока я стою в очереди, постукивая носком туфли на каблуке. Снова проверяю время на телефоне и вздыхаю, радуясь, что передо мной лишь три клиента.
Я нарядно одета для своей первой деловой встречи. Чёрные брюки создают изысканный контраст с джинсами, которые я носила в клубе, а ярко-розовый блейзер говорит о моей любви к смелым цветам. Золотые серьги-кольца, распущенные волосы, ярко-розовые губы.
Недовольно поджимаю губы с каждой проходящей секундой, беспокойство разрушает уверенность, которую я чувствовала, входя в кофейню, только чтобы обнаружить, что Ноя здесь нет.
Тру пальцем верхний ряд зубов, паранойя, что там размазана помада, заставляет меня нервничать. Я больше нервничаю из-за этого разговора, чем из-за встречи в три часа.
Ноя всё ещё нет.
Два человека передо мной.
Один.
Дверь открывается, ветер свистит, прямо как в долбанных фильмах. Знакомый силуэт стоит там. Взгляд парня, скрытый за парой тёмных солнцезащитных очков, блуждает по помещению. Бейсбольная кепка. Потёртая футболка, чёрные спортивные штаны, чёрные кроссовки.
Я узнала бы его где угодно. Это не Ной, это…
Тот парень.
Тот, который убежал, когда я прикоснулась к нему.
Не понимаю, что он здесь делает.
Девушка впереди меня озвучивает свой заказ, и я отвожу глаза, сосредотачиваясь на её затылке. У неё на голове вихор, и не очень симпатичный. Больше похоже на «утреннюю» причёску. И, боже мой, я так нервничаю.
Подхожу к стойке и, запинаясь на словах, когда чувствую, как пристальный взгляд парня впивается в мой профиль. Я знаю это так же хорошо, как знаю, в какой день родилась. Он. Смотрит.
— Я буду, эм… Эм. Извините. — Я хихикаю. — Средний… нет, маленький.
«Возьми себя в руки, Миранда».
— Обычный. Нет, не обычный. — Я вожусь с приложением в телефоне, делая глубокий, очищающий вдох. И начинаю сначала. — Я бы с удовольствием выпила маленький, без пены, латте с соевым молоком, пожалуйста.
Вот.
Фух!
Отступаю на шаг и натыкаюсь на твёрдую фигуру. Пока стояла в очереди, позади меня никого не было, а теперь по моей спине разливается тепло. Волосы у основания шеи встают дыбом.
Девушка за прилавком считывает моё приложение сканером, и я убираю мобильник в сумочку. Пытаюсь набраться смелости, которая позволит мне развернуться и встретиться лицом к лицу с тем, кто, знаю, стоит там.
С тем, кого я не знаю.
Я имею в виду, я знаю его, но не знаю его? Если в этом есть смысл.
Парень не называл мне своего имени. Я знаю только, что почувствовала, когда обнимала его, горячего, жёсткого и…
Жёсткий — не в плохом смысле.
Утыкаюсь взглядом в массивную стену груди, прежде чем начинаю своё путешествие на север. Этот неулыбчивый рот. Этот римский нос. Глаза, прикрытые очками, без сомнения, слишком настороженные для такого молодого человека.
Он не может быть намного старше меня. Может быть, примерно лет двадцати пяти?
— Привет.
Парень колеблется, прежде чем произнести:
— Привет.
Я оглядываюсь вокруг, приподнимая брови.
— Что ты здесь делаешь?
Должно быть, его послал Ной. Должна ли я доверить этому парню бейсбольную карточку?
Подождите. Ной доверил ему двадцать тысяч долларов?