За то время, что Винчу довелось пробыть в Сан-Галерие, он понял, как быстро адаптируется человек к новым условиям. Скажи кто-то этим людям пару месяцев назад, что они станут, словно кроты, вести подземный образ жизни, поднимаясь на поверхность с заходом солнца, горожане сочли бы такого пророка сумасшедшим. Теперь дела обстояли именно так. Беспросветная жизнь, как назвал все происходящее Дож. Удачно сложившиеся обстоятельства, как считал сам Винч. В ненужное время очутиться в самом нужном месте, как высказался полковник. Но маленькая девочка уже задала вопрос матери:
– Мы пойдем завтра гулять? Или останемся дома?
И Винч это слышал.
– Боже мой! Она назвала катакомбы домом!
Вдоль проходов стояли ветродувы, нагнетающие теплый воздух и обеспечивающие вентиляцию этой секции шахты. Собственно, шахта раскинулась где-то глубоко внизу, здесь был просто подземный ярус, чистилище, как полушутя-полусерьезно говорили местные. В шахту можно было спуститься на грузовой платформе, на ней же туда отправляли продукты питания, воду, прочие запасы. В Сан-Галерие, как и в Сабурро, были придуманы особые расписки, в которых Барт и его помощники отмечали, сколько, чего и где взято, в магазинах, на складах, в домовладениях.
– Если эта беда не уйдет, – говорил полковник, передавая разговор с Бартом, – у них есть план по изготовлению теплиц на поверхности. Днем теплицы будут охраняться самим небом, а ночью туда направят дежурных сторожей из шахты.
– Одними теплицами не прокормишься, – заметил Дож.
– Они успели запастись мукой, сахаром, консервами, даже кофе. Тут есть своя хлебопекарня. Им действительно повезло, что прямо под поселком оказалась запасная линия обороны. Есть душевые кабины. Воду берут из-под земли. Артезианская скважина и комплекс очистки. А это приготовление пищи, это питье, это гигиена. Даже кинозал у них есть. А еще тренажерный зал, столовая, ее мы видели. Ну а главное – здесь есть туалеты.
– Очередь такая же, как на футбольном стадионе во время игр команд премьер-лиги.
– Если не длиннее. Все равно им повезло.
– На первое время да, безусловно. А потом? Генераторы встанут, как только закончится топливо.
– У них и на этот счет есть ответ! Самозарядные аккумуляторы. Работают от разницы температур на поверхности и в шахте. Одна из штолен проходит рядом с подземным водоносным пластом. Это полюс холода, так пояснил Барт. В других штольнях, даже если на поверхности грянут заморозки, все равно теплее. Тепловыделение горных пород. С каждым километром температура повышается на 20 градусов. Потому они очень надеются на эти аккумуляторы и на горнопроходческое оборудование, которое присутствует в достатке.
– Они что, собираются продолжать добычу руды?
– В Сан-Галерие нет плавильных цехов, вся руда отправлялась на север. Но они смогут бурить новые туннели, проводить их под любые объекты в поселке. К тем же теплицам.
– Хорошо, когда есть такой вот руководитель, как Барт. Наверное, такие люди найдутся во многих городах, – подал голос один из электронщиков, – но других куда больше. Те в первую очередь будут думать о себе.
– Ты прав, – согласился полковник. – Думающих о себе больше. Есть такая теория, что чем больше благ накапливает цивилизация, тем выше в ней уровень эгоизма. Иначе к чему все эти блага? Люди, отдающие себя какому-то общему делу, становятся на вес золота. И у остальных есть выбор, за кем идти.
– Пусть хорошие люди существуют, – не удержавшись, вклинился в разговор Винч. – Пусть они есть в каждом городе, те, кто будет думать не только о себе, но и о других. Но много ли городов, под которыми есть вот такие шахты? С водяной скважиной, с кинозалом, с туалетами и аккумуляторами?
– Хороший вопрос. И ответить на него четко и ясно я не берусь. Думаю, никто не готов дать такой ответ. А теперь спать. Мой плед передайте Винчу. За правильные мысли. Он там, бедняжка, кажется, замерзает у стены, а ему завтра вести группу.
По коридору двигались люди. Некоторые тихо, сберегая чужой покой, некоторые шумно, наплевав на остальных. Кто-то тащил рюкзак со всякой всячиной. Чистилище. Муравейник. Хаос, переплетенный с порядком. Сон, вначале ускользавший, наконец-то принял Винча в свои объятия. Он спал и видел, как плывет на лодке по реке и все машут ему с берега, какие-то знакомые и незнакомые люди. Среди них тетка Софи и Джако, оставшиеся в Сабурро. А после вдали заискрили молнии, но люди их не видели, потому что никто не смотрел вдаль. Появился полковник, который собрал все молнии в охапку и швырнул искрящий снежок куда-то далеко-далеко. Раздался гром, и голос из поднебесья сказал, что пора вставать. А в лодке образовалось множество дыр, сквозь которые хлынула вода, из-за которой мерзли ноги и нос. Лодка раскачивалась, но не тонула, потому что обернулась гамаком, висящим у холодной стены длинного туннеля, где тускло светили через одну лампы и множество людей спали в таких же гамаках.
Винч проснулся.
Глава 5Синоптик. Полезные рекомендации
«Жертвами урагана „Сэнди“ в США стали 42 человека, в общей сложности ураган погубил более сотни человек – в США, Канаде, на Кубе, Ямайке, в Пуэрто-Рико и на Гаити. В Нью-Йорке погибло 18 человек. Всего пострадало более 50 миллионов человек на территории 11 штатов и округа Колумбия. Около 7 миллионов испытывают трудности с поставкой электроэнергии. Прямые убытки оценены в 20 миллиардов долларов. В Нью-Йорке была остановлена работа метро, автобусов и поездов. Затоплены семь тоннелей метро. Остров Манхэттен оказался полностью отрезан от материка. На сутки была закрыта штаб-квартира ООН. В штате Делавэр эвакуировано 50 тысяч человек. На атомной станции „9-Майл-Пойнт“ произошла остановка реактора. На другой АЭС – „Индиан-Пойнт“ остановлен один из блоков, также остановлен один из реакторов АЭС „Салем-1“. Из-за отключения энергии в Чесапикский залив попало 95 миллионов литров жидких отходов, более 1,1 млн литров нефтепродуктов вылилось в Вудбриджский залив. В период действия урагана было отменено около 15 тысяч авиарейсов…»
Когда назрело время эвакуации персонала, ситуация уже вышла из-под контроля. Загадочный Регент внезапно перестал снабжать Лафарджа информацией, и теперь профессору предстояло стать козлом отпущения, ответственным за все-все-все.
Лафарджа обвиняли едва ли не в государственной измене. Тут он был спокоен, ссылаясь на министерство, определившее ему эту роль. Еще в непорядочности. Это обвинение было тяжелее и опровергать и переносить, оно отзывалось внутри чувством обреченности и несправедливости.
Кто-то обронил фразу о сговоре. О том, что, якобы посредством Лафарджа, являющимся представителем могущественных корпораций, тайное правительство Земли набивает цену на самую востребованную ныне услугу – прогнозирование катастроф во всех частях земного шара. Вот только представители настоящих, не вымышленных мегакорпораций атаковали профессора совершенно другими просьбами – стать компаньоном в совместном извлечении прибыли в сложившейся ситуации. Лафарджу все это было мерзко. Но таков мир. Стоит одному придумать лекарство, другие тут же сумеют нажиться на его открытии. Они были весьма убедительны, представители теневых правителей.
– Вы не представляете, как опасен международный бизнес и процессы управления цивилизацией и как мало значит в нем жизнь отдельного человека. Но мы предлагаем вам совместную работу на выгодных условиях…
– Обращайтесь в министерство Французской Республики! – коротко отвечал в таких случаях Лафардж, избегая обсуждений метода прогнозирования.
Где-то в административных недрах ООН его бывший коллега Кьюзак сделал неоценимый подарок, выдав нелестную рекомендацию:
– Лафардж сумасшедший! Сам ничего не получит и другим не даст. Идеалист, вечный ребенок. Наподобие русского математика, отказавшегося от миллионов. Думает, что он святой…
Но час от часу ситуация становилась все сложнее и тревожнее. Космодром замер. Ни о каких стартах не могло быть и речи.
– Отлетались! – вывел короткое резюме представитель российской площадки во время очередного совещания.
– Кто? – не понял идиомы руководитель космодрома.
– Мы. Люди. Полетали и хватит. Теперь мы пингвины. Или страусы. Перья еще есть, а крыльев нет. Страус не прячет голову в песок, это выдумки. Зато, как я где-то читал, ударом ноги способен убить льва, но предпочитает спасаться бегством. Вот так и мы. Будем спасаться и надеяться, что не доведется проверять, насколько хорошо у страуса выходит драться со львом…
Авиационное сообщение между материками прекратилось. Последние три воздушных лайнера, пытавшиеся вылететь из Французской Гвианы, были уничтожены на взлете. Два из них попали в сплошной поток молний, разрезавших их, словно гигантской электросваркой, третий, которому почти удалось прорваться сквозь молниевые разряды, был подхвачен налетевшим вихрем и брошен на бетон взлетной полосы. Наглядная демонстрация небесной мощи заставила прочих командоров отказаться от попыток взлета.
Морской путь тоже становился смертельно опасным. Огромные волны, встречающиеся на пути, были не самым страшным врагом. Отсутствие связи делало морские суда слепыми в плавании. Отсутствие связи и беспомощность навигационной аппаратуры. Мало кто мог вести лайнер с помощью морских инструментов прошлых веков. Хронометр, квадрант, лаглинь, секстант и вахтенная доска, все чаще вспоминались забытые слова.
В последнем сообщении Регента было предупреждение о том, что возможны перебои со связью. И данные о новой катастрофе, снежной буре с чередующимися зонами чрезвычайно низкого и критически высокого давления где-то над Аравийским полуостровом. Такая аномалия происходила не впервые. Инфаркт, инсульт, чаще и чаще звучало в некрологах. Но это были пока что тактические удары. Казалось, небо только проводило смотр своему войску, доставая из арсеналов все новое и новое оружие, проверяя его эффективность.