Оргазм обрушивается на меня словно из ниоткуда, и внезапно я понимаю, что благодарна стене за то, что могу на нее опереться. Мышцы влагалища сжимаются вокруг его пальцев, когда оргазм поглощает меня целиком. Дождавшись моего расслабления, Грейсон высовывает руку из штанов и подносит мокрые от моих соков пальцы к своему рту. Я замираю, когда он пробует меня на вкус, и начинаю дрожать. Я не знаю, что делать со всей этой ситуацией. Меня лихорадит, а мое сердце бешено стучит, пока он дочиста вылизывает свои пальцы, будто наслаждаясь этим.
Наконец-то он убирает ладонь с моего рта и отступает на шаг.
– Я беру то, что хочу, Вайолет. Запомни это.
Глава 8Грейсон
Выходя на лед, я обдумываю свои следующие шаги в отношении Вайолет. Моя одержимость ею становится все сильнее, а голову не покидают мысли о ней: окровавленной, в синяках, страдающей от моего жестокого обращения. Мне хочется расширить ее границы вместе с моими, чтобы узнать, насколько далеко мы сможем зайти, пока не разобьемся в мелкую крошку.
Часть меня с нетерпением ждет этого.
Сегодня утром я созванивался с отцом. Он хотел узнать, как у меня идут дела в Краун-Пойнте, ведь два месяца, предшествующие началу учебы здесь, были просто сумасшедшими. И дело даже не в наших отношениях и не в том, как он отреагировал на случившееся в Роуз-Хилл. Наш адвокат Джош Блэк заходил к нам почти каждый вечер, чтобы дать советы по правовым вопросам в отношении Вайолет Рис, гражданский иск от которой висел над нами до августа, пока она не сняла с меня обвинения.
Именно об этом я думаю, когда передаю шайбу Эрику.
Почему она отказалась от иска?
Мы не сталкивались с Вайолет в суде. Да и вообще, за исключением ночи аварии, наше общение не осуществлялось напрямую, а шло через адвокатов с того момента, как мистер Джош освободил меня из-под ареста и вывел из полицейского участка, вплоть до известия, что иск Вайолет о причинении тяжких телесных повреждений был отклонен. Мой отец всегда был готов пойти на все ради достижения своих целей. Поэтому остается открытым вопрос: на что ему пришлось пойти, дабы найти способ манипулировать Вайолет? А еще, более важный вопрос, как я могу добиться того же? Где ее слабое место? Ее нога? Танцевальная карьера? Финансовое положение? Семья? Ее будущее?
Выбирайте сами. Оказалось, что для нее важно все вышеперечисленное, а сама Вайолет при этом производит впечатление приветливого и оптимистичного человека.
Я же хочу надавить на все ее болевые точки. Я стремлюсь довести ее до такого состояния, в котором она будет извиваться подо мной, пока не перестанет дышать. Почему? Потому что момент, когда у нее перехватило дыхание, был самым волнующим событием для каждого из нас за весь текущий год. На секунду она позволила своему страху проявиться в ее взгляде, но, к сожалению, он быстро исчез. Слезы в ее глазах были просто показухой. Я знаю, что она переполнена гневом так же, как и я, однако сдерживает себя.
Ну давай же, Вайолет, поиграй со мной.
Но она стремится лишь к безопасности и мечтает вернуть прежний уклад жизни, включающий в себя занятия танцами, учебу и общение с друзьями. Однако мне кажется сомнительным, что теперь мы сможем вернуться к чему-то привычному.
Сколько раз должен сломаться человек, прежде чем он превратится во что-то новое?
– Деверо! Ты катаешься так, словно лезвия на твоих коньках покрыты патокой!
Я вздыхаю и увеличиваю скорость, стараясь предугадать пас от Нокса. Мы с Эриком находимся на разных концах поля, но оба несемся к стоящему в воротах Майлзу. Эрик стучит клюшкой о лед, а его лицо выражает абсолютную концентрацию.
Нокс отдает мне пас, и я захватываю шайбу, скользящую по льду. Мне на перехват выходит один из наших молодых игроков, защитник, присоединившийся к нашей команде только в этом сезоне, однако я умело избегаю столкновения с ним, перескакивая через его клюшку, когда он ею замахивается. При другом арбитре его действие могло бы быть расценено как фол, с последующим удалением игрока со льда, но поскольку оно не останавливает меня, я не заостряю на нем внимания. Я целюсь в верхний угол сетки, но Майлз с трудом перехватывает шайбу. Мы с Эриком проезжаем мимо друг друга за линией ворот, и он показывает мне средний палец.
– В следующий раз повезет больше.
Громко рыча, я двигаюсь в направлении нашей скамейки, в то время как Майлз отпасовывает шайбу обратно, и еще тройка игроков по очереди бросается с ней к воротам. Достав из сумки свою бутылку с водой, я выплескиваю ее содержимое через прорези в маске, чтобы не снимать ее, а затем бросаю обратно.
– Мы еще не закончили! – напоминает мне подходящий к скамье тренер, хлопая по плечу, и в этот момент я поворачиваюсь, чтобы увидеть столкновение Майлза и Нокса.
– Извините, тренер.
– Я ожидаю, что моя стартовая линия принесет нам победу, – фыркает он. – У тебя есть восемь часов, чтобы взять себя в руки.
Я хмурюсь, так как знаю, что лучше всего играю под огнями стадиона и перед толпой, кричащей на трибунах. Когда игроки из чужой команды смотрят на меня так, будто хотят съесть на обед, а потом удивляются, как нам удается обходить их на каждом шагу.
Моя команда отличается проворностью. Мы соревнуемся друг с другом на тренировках, отрабатывая маневры и оттачивая технику передвижения. Это предоставляет нам определенные преимущества, однако мы не можем полагаться на них полностью. Новые игровые схемы, которые внедрял тренер на тренировках на протяжении месяца, – это новый уровень. И во время недавнего перерыва в играх тренер максимально использовал это время, чтобы мы на него вышли.
– Возвращайся на поле! – велит тренер, и я отталкиваюсь от борта.
Я становлюсь счастливее, когда сосредотачиваюсь на том, что могу контролировать. Например, на собственных движениях и на ощущении, пронзающем меня, когда лезвия коньков прорезают ледяную поверхность. На клюшке в моей руке и шайбе под ногами. Все эти элементы гармонично сливаются воедино.
– Осторожно! – слышу я чей-то крик, и внезапно кто-то, словно неудержимый бульдозер, врезается в меня сбоку.
Мы падаем, переплетаясь ногами, и лишь по характерному хрюканью, которое издает парень, оказавшийся сверху, я осознаю, что это Эрик.
Гребаный придурок!
Я отталкиваю его и встаю, а потом объезжаю кругом.
– Что, черт возьми, это было?
– Тебе следует смотреть, куда едешь! – кричит он, вскакивая и злобно глядя на меня.
– Ты мог избежать столкновения! – замечаю я, стряхивая с формы ледяную стружку. – Ты напрашиваешься на драку, да, Смит? Хочешь, чтобы я вбил в твою голову хоть немного здравого смысла?
– Эй, остыньте! – кричит тренер и, подойдя, переводит взгляд с меня на Эрика.
Кажется, он размышляет, что делать дальше, и ему требуется всего лишь мгновение, чтобы принять решение.
– Эрик, убирайся с моих гребаных глаз!
– Но тренер…
– Вон! И возвращайся, когда научишься кататься на коньках.
Я подмигиваю парню, когда он проходит мимо, врезаясь своим плечом в мое.
Он может быть недовольным сколько ему влезет, но на данный момент выгнали его.
– Иногда ты приносишь больше проблем, чем пользы, – качает головой тренер.
Пожимая плечами, я поднимаю свою клюшку.
– Извините, тренер.
Оставшаяся часть тренировки пролетает довольно быстро, а после нее мы принимаем душ, перекусываем в кампусе и дружно идем в библиотеку. Скоро у меня будет тест по экономике окружающей среды, и я немного отстаю. Как бы мне ни нравилось причинять Вайолет неудобства своим присутствием на этих занятиях, я осознаю, что мне действительно лучше подтянуть свои знания.
Итак, планируя провести следующие несколько часов за учебниками, мы занимаем столик, а затем я обращаю внимание на то, что в библиотеку в сопровождении нескольких друзей входит Эрик. Я провожаю его взглядом до дальнего столика, но затем отвлекаюсь снова. Только на этот раз на светлые волнистые волосы.
Вайолет.
В последнее время она предпочитает носить странные вещи – мешковатые толстовки с логотипом университета Краун-Пойнт, слишком свободные футболки танцевальной команды, черные легинсы и кроссовки. Ничего безумного и эпатажного. Ничего, что подчеркивало бы ее фигуру, как тот розовый свитер, в котором я ее впервые увидел в «Хэйвене», или рубашка, которая была на ней, когда я вылил пиво ей на голову, а потом погнался за ней как сумасшедший.
Я не жалею о том, что случилось после того, как я догнал ее, хотя…
Я ерзаю на стуле.
– Сейчас вернусь, – говорит Нокс и направляется туда, где сидят Уиллоу и Вайолет.
Он легко присоединяется к ним, что уязвляет мою ревнивую натуру. Несомненно, моя реакция связана с моим воспитанием. Воспитанный в условиях, где мне обеспечивали все самое лучшее по первому требованию, я просто не понимаю, как справляться с тем, что мои желания остаются неудовлетворенными.
Например, когда я желаю Вайолет.
Нет, мозг! Я не хочу Вайолет.
Стиснув зубы, я решительно отворачиваюсь, осознавая, что вместо того, чтобы поддаться порыву и разорвать книгу, которую она держит в руках, на части, мне следует изыскать более утонченные методы подрыва ее авторитета, способные приблизить ее ко мне.
Вернувшись, Нокс падает на стул и подмигивает мне.
– На случай, если тебе интересно, девчонки придут на сегодняшнюю игру.
– Не интересно.
– Ну и ладно, – пожимает он плечами.
Внезапно мое внимание привлекает что-то еще. Джек, входящий в библиотеку и направляющийся к Вайолет и Уиллоу. Он наклоняется к Вайолет и что-то шепчет ей на ухо, а я сжимаю зубы так сильно, что у меня начинает болеть челюсть.
Какого черта он до сих пор с ней разговаривает? Я думал, с этим покончено.
Но, видимо, я недостаточно постарался над этим.
И все же я заставлю себя не обращать на все это внимания, ведь между мной и Вайолет ничего нет. Ни искры, ни влечения. Только вражда и злость.