Сделав пару глубоких вдохов, я снова вхожу в ее рот, но на этот раз, стоит мне коснуться ее горла, как Вайолет до боли сжимает пальцами мои бедра. В отместку я хватаю ее за затылок и удерживаю голову в одном положении, пока ее глаза не закатываются, а тело не обмякает. Только тогда я возвращаю ей дыхание и проделываю этот трюк снова и снова, желая, чтобы она потеряла рассудок от моего члена.
Когда я даю ей такую возможность, Вайолет сосет и лижет мой член, потому что хочет, чтобы я кончил как можно быстрее, ведь она думает, что на этом все закончится. Но это не так. Я говорил абсолютно серьезно, когда сказал ей, что она больше не познает другого члена.
Я стону, когда Вайолет протягивает руку и обхватывает ладонью мои яйца. Она чертовски приятно массирует их, то нежно сжимая, то слегка оттягивая, а ее пальцы доставляют мне такое ни с чем не сравнимое удовольствие, что в погоне за кайфом я ускоряю темп. Спустя несколько мгновений я чувствую, как у меня подкашиваются колени. Вытащив из ее рта свой член, я наконец кончаю, забрызгивая спермой лицо и грудь Вайолет.
Вайолет с трудом сохраняет равновесие, и ей приходится сесть на пятую точку, пока я отступаю, чтобы достать из своей сумки полотенце. Им я вытираю свой член, прежде чем снова натянуть штаны, а мои мысли несутся со скоростью миля в минуту.
Она моя!
Эти слова проигрываются на повторе среди потока моих мыслей.
Вайолет слабо кашляет, и, обернувшись, я бросаю ей полотенце, которое падает на ее колени. Ей требуется секунда, чтобы поднять его и вытереть свое лицо.
– До новой встречи, – говорю я ей, а затем оставляю одну.
Глава 12Вайолет
Возвращаясь домой, я не устаю напоминать себе, что в итоге Грейсон не удалил видео, и теперь у него есть дополнительный компромат и обвинение, которое он может выдвинуть против меня.
Слезы жгут мои глаза, в горле першит, а губы опухли и обветрились. Я не знаю, что чувствую, потому что меня переполняют эмоции, и всю дорогу до дома я не могу взять себя в руки.
Усмехаясь, я провожу тыльной стороной ладони под носом, собирая сопли и слезы.
Уф, когда я успела стать такой?
Внезапно мои мысли прерывает вибрация телефона.
Мама: Мне звонила Мия Джармейн. Она хочет поговорить с тобой.
Далее мама оставила мне номер телефона Мии, напечатанный серым шрифтом.
Я стараюсь не обращать внимания на то, что мама вообще решила написать мне, ведь это само по себе странно, но мое сердце будто подскакивает к горлу от информации, содержащейся в сообщении. Мия Джармейн – директор балетной труппы Краун-Пойнта, в которой я танцевала до травмы. Вследствие того, что перелом ноги привел к хроническим невралгическим болям, я была вынуждена отказаться от роли примы в «Лебедином озере» и уйти из труппы. А ведь когда произошла авария, я как раз навещала маму в свой выходной.
Дурацкий поворот судьбы и чертовски неудачное время.
Я подумываю позвонить Мии прямо сейчас, но потом вспоминаю, что сегодня пятница и к тому же на дворе уже почти полночь. Я не знаю, почему моя мать еще не спит, разве что она только вернулась с поздней прогулки.
Вздохнув, я отпираю дверь квартиры и, войдя внутрь, встречаюсь с темнотой. Я понимаю, что Уиллоу до сих пор не пришла домой, и учитывая то, как Нокс смотрел на нее сегодня вечером, ее возвращение остается под вопросом. Кроме того, я не хочу надеяться, что Мия найдет решение моих проблем. Вряд ли она придумает что-то, что вернет те месяцы, в которые я впервые в жизни питалась настоящей пищей, набирая не только мышцы, но и вес. Большинство людей судят других по внешности и считают меня абсолютно здоровой, но на самом деле теперь я далека от тех форм, которые поддерживала, когда танцевала.
Признавать это очень больно.
Мои отношения с едой были весьма противоречивыми, пока я не начала ходить на терапию и заниматься не только своим телом, но и психикой. К моей команде добавился диетолог, которая приходит поболтать со мной, пока я работаю над гибкостью и силовыми тренировками с физиотерапевтом.
Следует осознавать границы возможностей нашего тела.
Вздохнув, я бросаю телефон на тумбочку и раздеваюсь донага. Бросив грязную одежду в корзину для белья, я натягиваю просторную футболку, а затем захожу в ванную и включаю свет. Мне не хочется смотреть на свое отражение, но я все равно вглядываюсь в темно-синие следы от размазанной туши на моих щеках, налитые кровью слезящиеся глаза и распухшие губы. Даже мои волосы находятся в беспорядке, ведь сначала за них меня схватил Стил, чтобы ему было удобнее использовать мой рот так, как он этого хочет, а затем и Грейсон.
Внезапно по моему позвоночнику пробегает дрожь, а к горлу подступает тошнота. Чувствуя, что меня вот-вот вырвет, я бросаюсь к унитазу и едва успевая вовремя. Я падаю на колени, и меня рвет кислой желчью, обжигающей горло и рот. Когда мой желудок наконец перестает сжиматься, а горло расслабляется, я сажусь на пятки.
Я позволила двум парням трахать мой рот и не знаю, смогу ли простить себя за это и за то, что так легко купилась на шантаж Грейсона. Чем больше он на меня давит, тем сильнее мне хочется выколоть ему глаза, но в этот раз я почему-то ему уступила. Он учится манипулировать мной.
Включая душ, я чувствую, как по моей коже бегут мурашки. Кажется, они накатывают на меня волнами, как и воспоминания о том, что произошло в раздевалке.
Воспоминания о его словах и выражении его лица.
Он был словно одержимый…
И почему-то я чувствую во всем этом свою вину. Каким-то образом я заинтриговала его, привлекла внимание всех демонов, которые скрываются под кожей Грейсона.
Вступая под прохладные струи воды, я откидываю голову назад. Я не могу сделать ее теплее, потому что будто сгораю изнутри, и мне необходимо унять этот жар. Я чищу зубы и полоскаю рот, пока не перестаю ощущать вкус доказательств пережитого мной ужаса. Сплюнув зубную пасту, я окунаю лицо под струю воды и смываю макияж с лица. Я тру мочалкой свою шею и грудь, каждый сантиметр кожи, пока она не становится розовой, и наконец начинаю чувствовать себя больше похожей на человека. Обтеревшись полотенцем, я снова надеваю большую футболку и возвращаюсь в свою комнату.
И замираю в дверном проеме, понимая, что посреди моей комнаты кто-то стоит. Высокий человек в черной одежде, капюшоне и маске.
Хорошие парни не носят масок.
Я открываю рот, чтобы закричать, но парень уже проносится мимо меня. Прежде чем я успеваю хотя бы пикнуть, он уже исчезает в коридоре, но мой гребаный инстинкт вынуждает меня броситься в погоню. Осознавая абсурдность своих действий, я останавливаюсь, уже достигнув середины коридора, и запираю дверь. Меня охватывает желание подпереть ее стулом, но я не хочу блокировать дверь, потому что должна прийти Уиллоу.
Прижимая ладонь к груди и чувствуя, как бешено колотится мое сердце, я спешно начинаю включать все лампы в квартире и проверять окна, даже в комнате Уиллоу. Все окна оказываются заперты, и я думаю, что, возможно, он зашел сюда сразу после меня.
То и дело вздрагивая, я возвращаюсь в свою комнату. Пожалуй, мне следует позвонить Уиллоу и рассказать ей о том, что произошло. Ведь учитывая ее возможное нетрезвое состояние, она должна оставаться настороже при возвращении домой.
Наша безопасность в этом районе летит ко всем чертям.
Вернувшись в свою комнату, я включаю верхнее освещение и осматриваю помещение. Похоже, что даже воздух здесь стал прохладнее, но, возможно, это просто игра моего воображения. Я проверяю свое окно, которое оказывается открытым, и меня охватывает еще большая дрожь, потому что я понимаю, что он влез через него.
Я захлопываю окно, а затем снова оглядываю комнату.
На первый взгляд мне кажется, что все вещи лежат на своих местах, хотя на моем столе всегда был беспорядок. Даже перед тем, как пойти на каток, я оставила на столе хаос. На нем разложены бумаги и книги, а отодвинутый стул наполовину прикрыт почти грязной одеждой.
Часть меня, читающая триллеры и любовно-детективные романы, подозревает, что в комнате я видела Грейсона, который намеренно издевается надо мной. Возможно, он стремится запутать меня или довести до отчаяния. Должно быть, любое из этих состояний принесет ему чувство удовлетворения.
Хмыкая, я сметаю все со стола. Бумаги разлетаются по ковру, а книги с грохотом падают на пол, так же, как и ноутбук, который вырывает кабель для зарядки из розетки при падении. Подойдя к комоду, я ворошу его содержимое, проводя мысленную инвентаризацию. Внутри лежат различные мелочи и безделушки, записка от Уиллоу на липком стикере и лампа для тех случаев, когда мир вокруг мне кажется слишком ярким, но мне не хочется оставаться в полной темноте.
Когда мои пальцы касаются маленького стеклянного шара, я сразу вспоминаю о маме и сообщении, которое она прислала мне ни с того ни с сего. Перед своим уходом она всегда оставляла какую-нибудь вещь, которая напоминала о ней, и людям снова приходилось с ней встречаться, чтобы ее вернуть. Шарф, серьги, пояс. Однажды она забыла у меня обручальное кольцо. Все эти вещи, словно хлебные крошки, всегда вели к ней, и в детстве я прятала их, чтобы когда-нибудь вернуть. Как будто это пазлы, которые я хотела соединить вместе.
Она всегда брала предмет после минутного молчания, уставившись на него так, будто никогда не видела прежде.
– Легко пришло, легко ушло, – говорила она, улыбаясь. – Спасибо, дорогая.
Затем она клала эту вещь на место, а уже на следующий день я находила у себя что-то другое, принадлежащее ей: губную помаду, заколку для волос, ее телефон.
Я должна была понять, что девиз «легко пришло, легко ушло» запечатан в ее сердце. Все вещи в своей жизни она принимала с такой легкостью, которую я никогда не понимала. Ее друзья и мужчины приходили в нашу жизнь и занимали в ней место до тех пор, пока она не бросала их. И момент, когда она избавится от меня, был лишь вопросом времени.