После того как и Уиллоу утоляет свою жажду, мы проходим через кухню в короткий коридор, который приводит нас в ванную комнату. Уиллоу запирает за нами дверь, а я пользуюсь столь необходимой возможностью помочиться.
– Я просто не пойму, что от тебя нужно этим людям? – спрашивает она, возясь со своими ногтями.
– Я была уверена, что это Грейсон, – отвечаю я, попутно натягивая легинсы и намыливая руки.
– Ты позвонила мне сразу после того, как все произошло?
Я киваю, следуя за Уиллоу, но, бросив взгляд через дверной проем на гостиную, она снова ведет меня на кухню. Видимо, ей кажется, что здесь достаточно безопасно и мы можем говорить, не опасаясь, что нас подслушивают.
– Он был здесь, как и вся хоккейная команда.
– Теперь я это поняла, – хмурюсь я.
– Тогда, поскольку мы можем исключить его и хоккейную команду, значит, это сделал кто-то другой. – Уиллоу потирает лоб ладонью. – Знаешь что? Может, нам лучше поговорить об этом завтра? Когда я не буду навеселе?
– Завтра? За бранчем?
Я не знаю почему, но мы с Уиллоу просто одержимы бранчами. Они стали нашей воскресной традицией.
– Договорились.
Уиллоу допивает воду и ставит стакан в раковину, а затем мы возвращаемся в гостиную. Кто-то уже приглушил свет и включил фильм для совместного просмотра, но даже в темноте я чувствую на себе взгляд Грейсона. Он наблюдает за мной, пока я пробираюсь к дивану, и когда пытаюсь сесть рядом с ним, снова тянет на свои колени. Не теряя времени, Грейсон укладывает меня боком и перекладывает мои ноги на диван, заставляя меня вытянуть их в сторону Стила и его девушки.
Грейсон укутывает нас обоих одеялом, но я знаю, что это не проявление заботы, а чувство собственничества.
Не знаю, почему я так решила, но спустя мгновение он проникает рукой под мои легинсы.
– Я же просил тебя оставить мою сперму между твоими ногами, – говорит он мне на ухо, и я качаю головой.
– Ты не можешь просто заставить мой организм не функционировать.
Грейсон что-то ворчит, а затем начинает двигать пальцами, и я понимаю, каковы его намерения. Мой клитор болит от нашего недавнего соития, но на этот раз Грейсон проявляет нежность, и моя киска начинает пульсировать от желания. Я кладу руку на его запястье, но он лишь шепчет мне на ухо:
– Смотри фильм, Ви.
Ви. Так он назвал меня, когда писал сообщение самому себе с моего телефона.
В детстве я возражала против сокращения имени, и поэтому даже Уиллоу обращается ко мне, используя его полную форму. Хотя в отличие от нее (ведь ее имя имеет только краткую форму «Уилл») мое имя можно сократить разными способами. «Вайолет» может превратиться во множество ужасных прозвищ, которые способна породить фантазия креативных детей. Хулиганы обычно звали меня Вайли, а моя благонамеренная мать – Летти. Но она отказалась от этого прозвища, как только мне стукнуло двенадцать. Когда мы познакомились с Уиллоу, мне надоело, что люди спрашивают, как бы я хотела, чтобы меня называли, и я высказала ей свое мнение на этот счет. Я решила покончить со всеми прозвищами и объявить их вне закона.
Но, черт возьми, должна признать, мне нравится, как это прозвище звучит из его уст.
Я поворачиваю голову в сторону Грейсона и позволяю себе облокотиться на его плечо, дав себе обещание, что завтра мы снова начнем ненавидеть друг друга, и я снова начну думать обо всем плохом, что он со мной сделал.
Завтра, завтра, завтра.
Но прямо сейчас я закрываю глаза и наслаждаюсь медленными движениями его пальцев на моем клиторе и ощущением его щеки на моей макушке. Вокруг нас не стихают разговоры и шум телевизора. Я должна быть настороже, бояться или просто не желать получить оргазм на глазах у людей. Но когда удовольствие медленно подкрадывается ко мне, я утыкаюсь лицом в шею Грейсона и сильно ее кусаю.
Возбуждаясь, он приподнимает бедра, ерзая на диване, а я чувствую, как пульсирует мое лоно. Я стараюсь не издавать ни звука, впиваясь зубами в его кожу, но затем высовываю язык и зализываю место укуса.
Я ощущаю, насколько тверд член Грейсона, когда он прижимается им к моему бедру.
Почему девушки всегда выбирают плохих парней? Я не думаю, что смогу изменить его, да и не испытываю желания этого делать. На самом деле, я была бы счастлива никогда не иметь с ним ничего общего, и, в случае нашего немедленного расставания, смирилась бы с этим.
Нет, Вайолет, это гребаная ложь.
Девушкам вроде меня нужны такие парни, как он, чтобы бороться с ними. Выплеснуть свои страдания и гнев на того, кто сможет с ними справиться.
Грейсон вынимает свою руку из моих легинсов и подносит пальцы к моим губам, но я сжимаю зубы, игнорируя этот жест. Я ни за что не стану сосать его пальцы, которые только что были во мне. Нет!
Его тихий смех – единственное предупреждение, которое я получаю, прежде чем он сжимает мою челюсть свободной рукой. Он давит на мои щеки так сильно, что мой рот открывается против моей воли, просто чтобы избежать боли. Он просовывает пальцы в мой рот и надавливает на язык, ожидая моих действий.
Меня захлестывает волна унижения от вкуса на моем языке, положения Грейсона и его силы. Я ненавижу то, что он упрямее меня.
Грейсон водит пальцами по моему языку, пока я наконец не обхватываю их губами и не начинаю осторожно посасывать. Тогда он отпускает мою челюсть и скользит рукой вниз по моей спине. Он позволяет моему языку исследовать его пальцы, кончики ногтей и костяшки, а когда я делаю все, что он хочет, Грейсон вынимает пальцы из моего рта. Я облизываю губы и поднимаю голову, чтобы взглянуть на него, но ему будто не интересна моя реакция. Его волнуют не последствия, а сам поступок.
Получив то, что хотел, теперь он готов снова сосредоточиться на фильме.
Я вздыхаю и опускаю голову ему на плечо.
Я так чертовски устала, что мои глаза закрываются, и мне плевать на то, что кто-то мог заметить происходящее между нами.
Вместо того чтобы волноваться, я засыпаю.
Глава 15Вайолет
Мы с Уиллоу следуем за Ноксом, Джейкобом и Грейсоном к нашему дому. Джейкоб, вооруженный металлической бейсбольной битой на тот случай, если в квартире окажутся посторонние, входит первым, а Нокс и Грейсон следуют за ним с пустыми руками, но, войдя внутрь, разделяются и проверяют каждый квадратный дюйм помещения.
Вопреки указанию оставаться снаружи, мы с Уиллоу тоже заходим внутрь, и я иду за Грейсоном по коридору. Когда он с безошибочной точностью находит мою комнату, это заставляет меня задуматься: не он ли приложил руку к ее первому разгрому.
– Видишь что-нибудь знакомое? – спрашиваю я, опираясь на дверной косяк, но он продолжает осматривать все вокруг, как это делала я в его комнате.
Сегодня утром я проснулась в постели Грейсона одна. Я не думаю, что между нами снова что-то произошло, хоть и не помню остаток ночи. В один момент я кончаю от его пальцев, а в другой засыпаю и оказываюсь в его постели, разбуженная утренним солнцем, проникающим сквозь окно.
Очевидно, он обращает внимание на детали, которые я предпочла бы скрыть. На предметы, сброшенные с моего стола на пол, среди которых виднеется стеклянная подставка для глобуса. Подойдя к ней, он осторожно поднимает ее, взвешивает в руке и возвращает на прежнее место на комоде, а затем приступает к сбору рассыпанных бумаг, которые складывает в аккуратную стопку на краю стола.
– Не думаю, что это сделал ваш грабитель. – Он продолжает разбираться с наведенным мною бардаком, и я задумываюсь, не перфекционист ли он.
Грейсон складывает мои тетради в стопку от самой большой до самой маленькой, а затем встает на колени и забирается под кровать. Вынырнув оттуда, он бросает мне стеклянный шарик, который укатился туда вчера вечером. Миниатюрный глобус. Рассматривая его, я замечаю, что с него облупилось еще больше краски, и теперь зеленые рельефные линии, обозначающие долины и горные вершины, потускнели и стали темными.
Этот трехмерный мир был для мамы целой вселенной в миниатюре. Она часто крутила его в руках по ночам и говорила, что у нее не будет возможности увидеть весь мир, а глобус – это лучшее, что она может себе позволить.
– Этот глобус важен для тебя?
Я качаю головой и ставлю его на подставку. Я намеренно отстраняюсь от глобуса, который пробуждает во мне воспоминания, – и, по сути, от Грейсона. Я решительно отказываюсь предоставлять ему дополнительную информацию о себе, и единственное, что мне хочется узнать, это где он провел прошедшую ночь?
Почему он не поднял этот вопрос?
Мое тело охвачено усталостью, горло раздирает боль, а дискомфорт в ноге усиливается, вероятно, вследствие больших волнений и напряжения. К тому же температура на улице упала, и поэтому мы вынуждены носить куртки, шапки и перчатки. В ближайшем будущем нас ждет много снега.
Я нахожу Нокса, Джейкоба и Уиллоу в гостиной. Нокс, замечая меня, пожимает плечами.
– Мы не нашли ничего полезного, – говорит он извиняющимся тоном. – Мне жаль.
– Что нам делать? – спрашивает Уиллоу, обращаясь к Джейкобу, переминающемуся с ноги на ногу. – Еще не поздно позвонить в полицию?
– Вообще-то Вайолет должна была позвонить им еще вчера, – говорит он, и я вздрагиваю. – Мой папа начальник полиции, и я знаю, что в таких случаях важно действовать незамедлительно, потому что потом все зацепки теряются, а мы уже затоптали всю квартиру, понимаете?
– Он был в перчатках, – вздыхаю я. – Но я понимаю, что ты имеешь в виду.
– В следующий раз мы все сделаем правильно, – с готовностью говорит он, но в этот момент из моей комнаты, качая головой, выходит Грейсон.
– В ее спальне нет ничего необычного.
Внезапно Уиллоу принимает решение за всех нас.
– Вы можете идти, – говорит она ребятам, глядя на Нокса.
Я не думаю, что Нокс был настолько галантен, что проспал всю ночь на диване. У нее такой же вид, как и у меня прошлой ночью, и часть меня гордится ею. Она заслуживает развлечений, хоть никогда к ним не стремилась. Она всегда хотела обязательств, а большинство парней в колледже, по их же словам, не решаются связывать себя ими.