Отец промокает рот салфеткой и протягивает официанту свою карточку, а когда тот возвращается с чеком и протягивает его отцу, он с размахом подписывает его.
Мы поднимаемся из-за стола практически одновременно, а около двери он снова обнимает меня. Это одна из тех вещей, от которых мне хотелось бы уклониться, потому что объятия не заслуживают такой публичности, но, возможно, он видит это по моему лицу и поэтому обнимает еще крепче.
Краем глаза я замечаю, как вспыхивает камера, которая запечатлела этот душераздирающий момент между отцом и сыном.
– Черт возьми, ты должен мне, малыш, – говорит мне отец, прижимаясь губами к моему уху. – Самое меньшее, что ты можешь сделать – это выглядеть счастливым, когда видишь своего старика раз в квартал. А теперь улыбнись.
Я улыбаюсь будто на автопилоте, а когда мы выходим на улицу – протягиваю руку, и отец пожимает ее своими холодными и сухими пальцами без единой мозоли. Еще одна вспышка камеры – и наконец я свободен.
Отойдя, я смотрю, как отец садится в свою машину и, заметив мелькнувшее пятно розовой ткани, понимаю, что Марта уже внутри и, не высовываясь, ждет его. Водитель закрывает их от остального мира, заключая в пузырь из тонированного стекла, а я остаюсь стоять на тротуаре. Засунув руки в карманы, я смотрю, как они отъезжают от обочины, не обращая внимания на репортера, слоняющегося поблизости. Мне хочется, чтобы сегодняшний вечер закончился по-другому, и мои мысли сразу возвращаются к Вайолет.
Где она может быть?
Но вопросом получше будет: где, по ее мнению, я не смогу ее найти?
Я кручу в голове эту мысль и начинаю двигаться. Расстегнув верхнюю пуговицу рубашки и размяв пальцами шею, я уже начинаю собирать воедино все, что знаю о Вайолет. В моем воображении вырисовывается Краун-Пойнт, а под моей кожей уже начинает бурлить предвкушение. Мне не терпится начать свою охоту.
Она еще не знает, но это мой любимый вид спорта.
Глава 17Вайолет
Фитнес-центр кампуса находится в подвале одного из общежитий. После регистрации я медленно спускаюсь по лестнице, погружаясь в полумрак зала, где меня встречает собственное отражение в зеркалах, ряды тренажеров и гирь. Эта атмосфера мне одновременно и знакома, и непривычна.
Проходя мимо тяжелых гирь, я направляюсь к эллиптическим тренажерам, рассудив, что, занимаясь на них, я снижу нагрузку на больную ногу. Это кажется правильным выбором.
Я быстро говорю спасибо своему телу за то, что во время прыжков в девяти случаях из десяти оно позволяло мне приземляться на правую ногу. Она всегда была моей надежной опорой и помогала поддерживать равновесие во время изнурительных тренировок и репетиций.
Возможность вновь начать танцевать кажется мне мечтой, о которой я думаю, когда залезаю на тренажер и включаю его. Перед началом упражнений я ввожу в программу тренажера свой рост и вес, после чего выбираю режим для снижения веса. Из-за этого сопротивление быстро увеличивается, и через пару минут я покрываюсь потом.
Скинув с себя толстовку, я кладу ее на соседний тренажер и ощущаю, как даже футболка прилипает к моей влажной коже. Мне становится тяжело дышать, а мои легкие саднят оттого, как мало я их нагружала последние месяцы. Я готова немедленно бросить свою тренировку, однако продолжаю, несмотря на начинающуюся дрожь в бедрах и настолько сильную одышку, что к горлу подступает тошнота.
Через некоторое время я, спотыкаясь, схожу с тренажера и, встав посреди комнаты, пытаюсь восстановить дыхание, а затем подхожу к фонтанчику и жадно глотаю из него воду. Как только чувство тошноты слегка утихает, я выпрямляюсь и замечаю фигуру, стоящую в полумраке у входа. От неожиданности я отшатываюсь, упираясь спиной в зеркало, после чего незнакомец выступает в свет.
Это Грейсон.
Глядя на его черные слаксы, белую рубашку с воротником и расстегнутый черный пуховик, я склоняю голову в удивлении, размышляя о причинах его пребывания в этом подвальном фитнес-центре в такой одежде. А затем мне вспоминается, как я несколькими часами ранее, поддавшись порыву, бросила ему вызов, предложив найти меня.
– Как ты узнал, где я?
– Просто повезло, – ухмыляется он, делая еще один шаг навстречу ко мне.
Я вздрагиваю, но он не останавливается, а, подойдя вплотную, наклоняется и проводит языком по моему виску, несомненно, пробуя мой пот на вкус.
– Дело вот в чем, – тихо говорит он, отчего по моему телу бегут мурашки. – Мне понравилось искать тебя, но это было слишком просто.
– Слишком просто? – повторяю я почти шепотом. – Конечно, ты же нашел меня в подвале общежития, в котором я не живу.
– А теперь ты собираешься бежать. – Он заключает меня в объятия, что противоречит его приказу. – Беги и не позволяй мне поймать тебя, потому что, где бы ты ни оказалась, я найду тебя, сорву твои легинсы и буду трахать, пока не кончу в твою вагину. Мне все равно, произойдет ли это на глазах у публики, твоей лучшей подруги или всей гребаной танцевальной команды. Мне плевать, даже если это дерьмо произойдет перед твоим драгоценным бывшим.
– Я не…
– Если захочешь, чтобы все прекратилось, – прерывает он меня, – ты произнесешь слово «стоп». Любые другие слова меня не волнуют. Если поймаю тебя, то трахну. – Он проводит пальцем между моих грудей. – От того, как сильно ты будешь сопротивляться, зависит, кончишь ты или нет, но пойми, Вайолет, я навсегда останусь монстром, который будет охотиться за тобой, куда бы ты ни пошла.
Отлично.
– А если я не хочу? – Я поднимаю подбородок. – Что, если я просто останусь здесь?
Пальцем, которым Грейсон только что касался ложбинки между моих грудей, он цепляется за подол моей футболки и сжимает ее в кулак, притягивая меня ближе; его взгляд становится ледяным.
– Ты можешь рискнуть…
Внутренне я содрогаюсь, потому что мои мысли тут же переходят к видео, которое он сохранил. Чертов шантажист! Он не говорит об этом и даже не намекает, но я не идиотка, и у меня хорошее воображение. Кроме того, есть другие способы, которыми он может мне отомстить.
Мое сердце колотится с бешеной частотой, создавая ощущение, что мои нервы этого не выдержат.
Его приказ должен быть мне противен, но тот факт, что я не кричу «стоп», дабы покончить с этим прямо сейчас, означает, что я окончательно сошла с ума.
Бегство кажется мне лучшим выбором, и мы оба это знаем. Поэтому, когда Грейсон отступает назад и опускает руки, я бросаюсь бежать. Решение принимается мной в долю секунды. Сражаться или бежать, бежать или… что-нибудь похуже.
Об этом чертовом видео никто не узнает.
Оставив толстовку, я мчусь вверх по лестнице, распахивая двери. Мне требуется полсекунды, чтобы выбрать направление, даже несмотря на то, что девушка за столом кричит мне вслед о забытом студенческом билете. Угроза Грейсона трахнуть меня везде, где бы я в итоге ни оказалась, звучит в моих ушах. Поэтому я понимаю, что мне нельзя придерживаться дороги, ведь там мой преследователь, несомненно, сможет меня выследить.
Лес.
Оборачиваясь, я замечаю, как Грейсон входит в холл. Его движения спокойны, и ничто в них не выражает беспокойства. Он напоминает истинного хищника, в то время как я чувствую себя запуганной жертвой.
Он что-то говорит девушке за стойкой, и она протягивает ему мой студенческий билет. С его губ не сходит улыбка, но стекло мешает мне расслышать ложь, которой он ее пичкает.
Грейсон находит меня глазами, и я задыхаюсь оттого, насколько он горяч. Если бы взглядом могли воспламенять, я бы сгорела на месте. Однако в его глазах сквозит больше гнева, чем я предполагала, – это подстегивает меня к активным действиям.
Я перехожу на бег, направляясь прочь от кампуса. Я не хочу, чтобы он поймал меня на глазах у людей, поэтому надеюсь затеряться на одной из многочисленных тропинок, которые проходят через парк в квартале отсюда. Парк тянется вдоль моего района, так что если я буду бежать достаточно быстро, то смогу срезать путь и встретить Грейсона уже в своей квартире.
К моменту, когда достигаю тропы, мое дыхание уже становится прерывистым. Мне известно, что в заборе, окружающем парк, есть проход между столбами, и, пройдя через него, я ступаю на широкую тропу. Отсюда легко заметить, что преследующий меня хищник тоже ускорился. Звук его шагов затихает, когда он достигает тропы.
Теперь меня окутывает лес, и воздух здесь ощутимо холоднее. Парк озарен светом стеклянных фонарей, которые создают светлые островки, окаймленные темнотой. Меня охватывает страх, а вместе с ним в крови начинает бурлить адреналин. Я должна бояться, потому что знаю, на что способен Грейсон. Но несмотря на то, что ускоряюсь, понимаю: мне не выиграть эту гонку. Грейсон сейчас в лучшей форме, чем я. Высокий и сильный, он неумолимо приближается.
Стук, стук, стук.
Я не могу понять, что означает этот стук. Это эхо моего сердцебиения, раздающееся в ушах, или звук его шагов?
Все, что я знаю, – эта ситуация хуже, чем если бы я зашла к ним в раздевалку снова, потому что я не знаю, насколько он серьезен. Я не знаю, что он сделает, когда меня поймает.
Свернув с тропинки, я пробегаю между двумя кустами, длинные ветви которых цепляются за мою одежду и волосы, а упавшие сучья хрустят под подошвами моих кроссовок. Ускоряя шаг, я маневрирую среди деревьев, думая, что если не могу опередить его, то, возможно, смогу обхитрить.
Но это оказывается самообманом.
Он нападает на меня словно из ниоткуда, и мы падаем на землю. Мои ладони скользят по влажной почве и хвойным иглам, а зубы стучат от мощности удара при падении. Я впиваюсь ногтями в грязь, пытаясь подняться, но Грейсон хватает меня за затылок, заставляя опустить голову, отчего моя щека трется о землю.
Я карабкаюсь, все еще пытаясь выбраться, но вдруг что-то тяжелое начинает давить мне на поясницу, и я издаю придушенное хныканье.
Грейсон стягивает с меня легинсы, а затем сжимает ноги вместе. Поскольку я вся мокрая от пота, к моей коже прилипли кусочки листьев и иголок, пока я корчилась на земле. Звук расстегиваемой молнии на его брюках осеняет меня до