– Ах ты… – Шлепок. – Придурок… – Шлепок. – Ты… – Шлепок. – Сводишь меня… С ума…
Сдерживая смех, я беру Вайолет за запястья и притягиваю к себе. Она наносит мне удары с удивительной жестокостью, а ее взгляд слишком дикий. Все это намного интереснее, чем было прошлой ночью, когда я застал ее врасплох. Я тащу Вайолет за собой, а затем открываю заднюю дверь машины и заставляю сесть внутрь. Сам я забираюсь следом и захлопываю за нами дверь.
– Какого хрена? – требует она ответа.
Так дерзко…
– Ну?! – Вайолет пытается высвободить руки из моей хватки, но я понимаю, что если сожму ее руки слишком сильно, то сломаю хрупкие кости.
Поэтому, вместо того чтобы усилить хватку, я беру ее запястья одной рукой, а другой тянусь вперед к подстаканнику и вынимаю из него нож. Когда я раскрываю его, Вайолет замирает и прижимается к окну, а я перевожу взгляд с нее на нож и обратно, после чего провожу лезвием по ее ногам.
Она больше не пытается вырвать свои руки, но я вижу, как она дрожит. Она всегда так делает, когда находит что-то, что ее интригует, пугает или выводит из зоны комфорта.
– Это Джек лишил тебя невинности? – спрашиваю я, проводя лезвием вверх по ее ноге. – Это он трахнул тебя первым? Или ты нашла кого-то еще в школе? – Я провожу большим пальцем по ее костяшкам, не выпуская запястий из своей руки.
Вайолет не любит мне что-либо рассказывать, поэтому я говорю:
– Даже твое молчание дает понять о том, что ты хочешь от меня что-то скрыть. Я должен это знать.
Она прищуривается. Отпустив ее запястья, я разрезаю ножом легинсы на внутренней стороне ее бедра. Все это происходит слишком неожиданно для Вайолет, и она начинает быстро дышать, когда лезвие задевает кожу. Ей некуда бежать, ведь я гребаный волк в разгар охоты и чувствую запах крови, которая так красиво переливается на ее бледной коже.
– Это еще зачем? – спрашивает она дрожащим голосом, и я поднимаю взгляд на нее.
– Ты не отвечаешь на мой вопрос.
Вайолет поворачивается и дергает за дверную ручку, но дверь не поддается. Просто иногда механизм заедает.
Я подползаю ближе к девушке и, убрав ее руку с дверной ручки, целую костяшки пальцев. Я не должен так делать, и это кажется мне неправильным, будто я испытываю к Вайолет некую привязанность. Таким жестом я внушаю ей надежду на то, что она мне небезразлична.
– Грейсон, – шепчет она. – Выпусти меня!
Но я качаю головой и, наклонившись, облизываю полоску обнаженной кожи на внутренней стороне ее бедра. Когда я чувствую на языке вкус ее крови, мой член сразу же твердеет.
Черт.
Ее кровь теплая, с металлическим привкусом. Нуждаясь в большем, я сосу и кусаю эту неглубокую ранку, а Вайолет стонет в ответ.
Она скользит руками в мои волосы, пытаясь убрать голову от своего бедра, но я не обращаю на это внимания. Я провожу зубами по ее плоти, а затем сосу и облизываю рану.
Вид крови на ее бедре не должен быть столь эротичным и возбуждать меня, как подростка. Только прошлой ночью я трахал ее в доме Аманды, но уже хочу сделать это снова. Жестко.
– Грей, – громко стонет она, и мне нравится, когда она так обращается ко мне.
Я просовываю палец в дырку, образовавшуюся в ее легинсах, и добираюсь до самой линии трусиков, а потом, проведя им по ткани, прикрывающей ее влажную киску, нащупываю клитор. Наверное, это не так приятно, учитывая барьер в виде трусиков, но Вайолет все равно двигает бедрами.
– Ты уже готова для меня, маленькая шлюшка, – шепчу я. – Никто другой не сможет доставить тебе такого удовольствия.
– Заткнись! – вскрикивает она, но не просит меня остановиться.
Мне следовало бы подобрать для нас более уникальное слово. Запасное слово, означающее «стоп», которое не так уж и просто сорвать с ее губ. Прошлой ночью она не остановила меня и не произнесла его, даже когда я предоставил ей такую возможность. Это подтверждает несколько вещей, о которых я думаю, но главная из них – она хочет всего, что я с ней делаю. Вайолет слишком жадная, поэтому я могу продолжать давить на нее, пока она не сломается или не сломаюсь я.
– Пожалуйста, – умоляет она. – Господи, просто прикоснись ко мне еще.
Я смотрю на ее розовые щеки, а затем опускаю взгляд и вижу, что румянец уже перешел на обнаженную кожу ее ключиц.
Вглядываясь в ее лицо, я довожу Вайолет почти до грани экстаза, но затем отстраняюсь, хоть мне и требуется вся сила воли, чтобы не сорвать с нее одежду.
Вместо хорошего траха я просто распахиваю дверцу и, остановившись на полпути, машу рукой в сторону улицы.
– Приготовься к интервью и постарайся не выглядеть на нем только что оттраханной.
Я сижу прямо на ее пути к свободе, но вместо того, чтобы выйти, Вайолет откидывается назад и ждет моих действий. Однако я не шевелюсь.
Всего несколько секунд спустя Вайолет осознает, что я не намерен помогать ей выбраться из машины, поэтому начинает перебираться через меня. Она скользит своей упругой попкой по моему паху и шипит, когда чувствует под собой мой твердый член. Я не двигаюсь и не прикасаюсь к ней, все еще тренируя самоконтроль. Ноги Вайолет оказываются на асфальте, и, видимо, она чувствует себя достаточно безопасно, чтобы обернуться и посмотреть на меня.
Ее взгляд опускается на мой пах, и я ухмыляюсь.
– Ты можешь прокатиться на мне в любое время, милая, – подначиваю я, но Вайолет лишь прищуривается. – У тебя есть час для того, чтобы собраться.
Эти слова заставляют красавицу Вайолет удивиться.
– Чтобы встретиться с тем публицистом?
– Технически, – я смотрю на свои часы, – мы с ним встречаемся через сорок минут.
– Почему я должна идти с тобой?
О, проверка?
Извлекая телефон из кармана, я запускаю на нем видеозапись, на которой она нарушает свое соглашение. На экране я вижу, как от Вайолет волнами исходит гнев, ощутимый даже отсюда. В тот момент это я позволил ей кричать, так как хотел насладиться зрелищем. Затем, когда видео заканчивается, я смотрю на Вайолет, стоящую около машины.
– Если ты не поговоришь с публицистом, то это видео отправится моему отцу.
– Это шантаж, – говорит она.
– Часики тикают, Ви, – улыбаюсь я.
– Ты пытающаяся все контролировать задница! – кричит она, уже направляясь к дому.
Я не собираюсь опровергать ее слова, ведь психотерапевт уже неоднократно отмечал, что у меня склонность к излишнему контролю. Все это связано с моими родителями: с безразличием моего отца и бросившей меня матерью.
Мой отец всегда ценил лишь свой успех, статус и деньги. И меня он воспитал так, чтобы я тоже ценил исключительно все это.
Терапевт когда-то сказал мне, что я использую манипуляции для того, чтобы контролировать людей вокруг себя, потому что хочу получить власть над своим окружением.
Ну, это неважно.
Пятнадцать минут спустя Вайолет снова появляется на улице и забирается на пассажирское сиденье моей машины. Она поправляет длинную угольно-серую юбку и свитер, украшенный огромными перламутровыми пуговицами. Ей очень идет этот цвет.
Пока мы едем в кампус, она то и дело прикусывает свою нижнюю губу. Продолжая поглядывать на нее краем глаза, я вижу, как она впивается пальцами в свое левое бедро.
Она в моей машине и очень хорошо пахнет.
Черт, мне не должен нравиться запах ее духов. Мне не должно нравиться, что ее светлые волосы идеально расчесаны и струятся по плечам, а на лице нет макияжа. Лишь тушь на ресницах.
Но одновременно с этим мне хочется трахать ее рот, пока эта тушь не потечет по ее щекам.
Если бы только это было возможно сейчас.
– Нам придется фотографироваться? – спрашивает она, не глядя на меня. – Тогда это продлится дольше.
– Зачем нам фотографироваться, когда у меня уже есть видео с тобой? – ухмыляюсь я. – На самом деле целых два.
– Ух ты, а я-то уже начала думать, что ты вовсе не такой ужасный.
Ее взгляд устремлен в окно, и она продолжает сжимать свою ногу. Я смотрю на часы и, убедившись, что у нас в запасе еще есть немного времени, быстро останавливаюсь. Во мне вспыхивает раздражение, поэтому я протягиваю руку и хватаю Вайолет за подбородок. Я притягиваю ее к себе и жду, когда она посмотрит на меня. В конце концов она переводит свой взгляд с моих губ на глаза.
– Давай-ка кое-что проясним, – медленно говорю я, не сводя взгляда с ее губ, которые она увлажняет своим языком. – Я такой же ужасный, как и раньше. Даже хуже. – Я едва сдерживаюсь, чтобы не поцеловать ее. – Помни об этом, милая, когда ложишься спать и мечтаешь во сне обо мне, потому что в итоге ты просто получишь кошмары, а я, поверь, самый худший кошмар, который ты только можешь себе представить.
Цвет ее глаз становится практически пепельным, но я вижу в них не страх, а боль. Будто у нее в голове уже сложилось определенное представление обо мне, а я его разрушаю.
Хорошо, оно должно быть разрушено.
Я отпускаю Вайолет и выхожу на улицу.
Глава 23Вайолет
Он собирается меня убить.
Раньше я об этом не задумывалась. Когда мы встретились впервые и столкнулись позже, я думала, что достаточно сильна, дабы выдержать его гнев и эгоизм. Однако сейчас я не так уверена в своих силах.
Забавно, как все меняется, когда появляется надежда.
Я спорила и вступала с ним в борьбу, потому что внутри меня играло безрассудство. Мне было наплевать, выйду ли я из этих ссор невредимой. Но на самом деле я предполагала, что наши с ним перепалки просто помогут мне отвлечься от собственной боли. От внутреннего голоса, утверждающего, что я больше никогда не буду танцевать, от тревоги по поводу равнодушия матери и от страха неопределенности моего будущего после университета.
Один телефонный звонок от Мии Джармейн вернул мне надежду, и менее чем через сорок восемь часов я смогу понять, стоит ли мне продолжать верить в свои мечты.
И это, черт возьми, невыносимо.
Я никогда не испытывала такого напряжения.