– Вы нашли себе особенного друга? – спрашивает Аманда. – Джесс самая ответственная из нас и отведет нас в отель.
О, это блестящий план.
– Тогда мне нужно выпить, – говорю я, и они машут мне руками.
Подойдя к барной стойке, я осторожно стягиваю свою рубашку пониже. У меня не слишком глубокое декольте, но, думаю, оно сделает свое дело, и действительно через несколько секунд ко мне подходит бармен. Его взгляд опускается вниз, а затем возвращается к моему лицу.
– У тебя есть парень, милая?
– Нет, – кокетливо улыбаюсь я. – Но надеюсь, что вы продадите мне «Отвертку» и водку с тоником для моей подруги.
– Сделаю тебе все, что угодно, – ухмыляется он.
– Спасибо. – Мои щеки пылают от такого намека.
Парень протягивает мне стакан, до краев наполненный «Отверткой». Я отдаю ему наличку и, пока жду сдачу, делаю глоток. В мой нос бьет запах водки, но я не обращаю на него внимания.
Я присоединяюсь к девочкам, протягивая Уиллоу только что купленный для нее напиток, и они завлекают меня в свой круг. Потягивая свой коктейль, я позволяю музыке течь сквозь меня, а своим ногам танцевать. Остальные ведут себя более безумно. Они прыгают вокруг меня, размахивая руками и подпевая знакомым словам.
На лице Уиллоу вспыхивают зеленые, красные, желтые огни, и я думаю о том, как мне повезло с такой лучшей подругой. Она настолько хороша, насколько это вообще возможно. В какую-то секунду Уиллоу скользит рукой по моему запястью, чтобы переплести наши пальцы и вместе подойти к сцене.
Пианистов-дуэлянтов сменил диджей, который встал за пульт, расположенный между огромными роялями.
Он что-то говорит в микрофон; сперва я слышу лишь эхо его слов, отдающихся вибрацией по моей коже, а затем до меня доходит их смысл.
– Вы готовы к вечеринке?
Ухмыляясь, я кружусь; мое тело ощущается таким легким, каким никогда не было, а нога болит меньше.
О боже, нога не болит! Это чудо.
Я прыгаю, подпевая песне, и слежу за огнями, которые скользят по глазам, лицам и телам в толпе, будто мне хочется присоединиться к их приключениям.
– Эй, – говорит кто-то, хватая меня за плечо, отчего я отшатываюсь назад.
– Я в порядке.
– А выглядишь не очень хорошо.
Я поднимаю взгляд: передо мной стоят Грейсон и Пэрис. Первый держит меня за плечо, но когда я бью по его руке, он отводит ее и кладет на плечо Пэрис; она же в свою очередь обнимает его за талию.
Они переплелись, словно змеи.
Да, так и есть. Злые, ужасные, скользкие твари.
Я хихикаю, прикрывая рот рукой, но музыка все равно заглушает мой смех, а я никак не могу прорваться сквозь эти звуки.
Грей делает шаг навстречу мне, и я вижу, как нахмурены его брови, но это не меняет того факта, что Пэрис цепляется за него, будто он принадлежит ей.
– Вы красивая пара. – Я делаю шаг вперед и поглаживают Пэрис по щеке. – А я знаю, каков на вкус его член. Очевидно, ты тоже это знаешь, но думаю, мой рот нравится ему больше.
Она отшатывается назад, раскрыв рот от шока, а я поворачиваюсь и на ватных ногах пытаюсь побыстрее убраться от этой парочки.
Я не могу найти Джесс и Уиллоу, но нахожу Аманду с Сэф. Мы танцуем и танцуем, пока я не перестаю двигаться, а в моей голове не возникает блаженная пустота. Больше в моих мыслях нет Грейсона, Пэрис или балета. Только музыка, биение моего сердца и огни, танцующие на нашей коже.
Они продолжают привлекать мое внимание. Огни, напоминающие мне софиты. Ведь теперь я не принадлежу тому миру. Стоять под софитами на сцене было тепло, иногда даже жарко, особенно если добавить к этому пуанты и сложную хореографию.
Невозможно передать словами всю ту ностальгию, которую я испытываю.
А потом я оказываюсь в воздухе.
Глава 30Вайолет
Кто-то отрывает меня от пола и, развернув, перебрасывает через плечо. Поднимая голову, я не вижу ни Пэрис, ни ее лакеев, ни змеи, с которой она переплелась до этого. Но запах парфюма дает понять, что меня несет Грейсон.
Грей выносит меня на улицу и, не опуская на землю, направляется вниз по кварталу. А я понимаю, что сопротивляться бессмысленно.
Обычно я скорее бы расшибла голову о дорогу, чем позволила ему помочь мне, но сейчас он просто берет на себя всю ответственность, а я ничего не могу с этим поделать.
– Твоя девушка уже успела доставить тебе удовольствие, поэтому ты вернулся ко мне? – я не выбираю слов.
– Она не моя девушка.
– Но она сосет твой член так же, как и я?
– Черт возьми, – стонет он. – В баре ты сказала об этом слишком громко.
Я закатываю глаза и еще больше расслабляюсь. Его шаги не вызывают у меня головной боли, к тому же мне нравится возможность не идти на своих двоих. Поэтому я позволяю себе просто расслабиться и покачиваться в такт его движениям.
– Эй, ты что, отрубилась? – Он шлепает меня по заднице, и, вскрикивая, я хватаюсь за его талию.
– Полегче, засранец! По-твоему, я просто мешок с картошкой? – я обдумываю свои слова, а затем хмурюсь. – Не отвечай.
– Мы почти пришли, – хихикает он.
– У меня нет ключа, – вру я.
– А это не он лежит в моем кармане?
Мне странно вести с Грейсоном какой-то разговор, учитывая, что моя задница находится прямо рядом с его лицом, но, кажется, его это не беспокоит. Более того, он замедляется, а потом ставит меня на землю. Мир перед моими глазами снова переворачивается.
– Вау, – я зажмуриваю глаза. – Я не подписывалась на этот аттракцион.
– Ты танцевала несколько часов. – Он кладет мою руку себе на талию, а затем обнимает за плечи.
– Несколько часов? – я качаю головой, чувствуя, как начинает бунтовать мой желудок. – Скорее, несколько минут. Я ведь только приехала в бар.
Он смеется, а затем достает свой телефон из кармана и поворачивает его экраном ко мне.
Три часа ночи. Игра закончилась целую вечность назад.
Я стону и закрываю глаза, а он трясет меня за руку.
– Держи глаза открытыми, Ви, мы должны затащить тебя внутрь.
– Я не хочу внутрь, – выдыхаю я.
Грейсон прижимает меня к стене у входа в отель, всего в нескольких шагах от светящейся вывески.
– Почему?
– Потому что внутри… – Я провожу рукой по носу. – Все станет реальным, а я просто не хочу еще какое-то время возвращаться в реальность.
Грей изучающе смотрит на меня, и я задаюсь вопросом, осознает ли он тот факт, что больше ни на кого так не смотрит. Только на меня. Довольно жутко, соглашусь, но иногда я думаю, что он пытается найти в моей душе свой уголок и убежище.
Чего он не знает, так это того, что уже несколько недель мы роем себе могилы в груди друг друга. И однажды обменяемся нашими сердцами. Равный обмен.
– Мистер Деверо, как вы собираетесь поступить со мной? – Я провожу пальцем по его груди, и, подходя ближе, Грейсон встает между моих ног.
Боже, в этом ощущении есть что-то знакомое, и я даже не чувствую злости.
Неважно, как часто мы трахаемся, детка, я все равно ненавижу тебя до глубины души.
Я размышляю о том, способны ли любовь и ненависть сосуществовать внутри нас, однако не хочу слишком глубоко углубляться в этот вопрос. Сейчас наша ненависть друг к другу кажется мне более пугающей, чем любовь.
Оказалась бы я в таком же затруднительном положении, если бы не произошло того несчастного случая? Не получила бы я какой-нибудь стрессовый перелом, который все равно вывел бы меня из игры? Возможно. Мне двадцать. Сколько времени я смогу продолжать свою карьеру? Похоже, что эта тревожная мысль всегда присутствовала в моей голове. Скорее всего, мое тело предало бы меня даже без несчастного случая и задолго до того момента, когда я была бы готова уйти на заслуженный отдых.
Как раз эта мысль привела меня в университет, где я теперь получаю степень по бизнесу. Потому что запасной план лучше, чем ничего. Занятия танцами всегда стояли у меня на первом месте, а занятия в университете просто вписывались в расписание.
И что теперь?
Какая мысль проносится в моей голове? Я не должна была иметь запасной план. Мне следовало сжать зубы и работать через усталость и боль, дабы стать сильнее, ведь тогда бы у меня не было других вариантов. Неужели запасной план сделал меня слабой?
Слишком много вопросов и ни одного ответа.
– Вайолет, – мягко говорит Грейсон. – Для этого ты немного не в форме.
– Я в настолько хорошей форме, какую только могу сейчас поддерживать, – резко смеюсь я, чем едва ли не царапаю себе голосовые связки. – Вот тебе новость, Грей, я сломленная девочка.
Он смотрит на мою руку, а затем снова на меня.
– Скажи, что у тебя на уме?
Я прислоняюсь спиной к холодной кирпичной стене, но в этот момент передо мной стоит еще более холодный мужчина, заставляющий меня сгорать от желания. Поэтому вместо ответа я сжимаю пальцами переднюю часть его свитера – так, как он это делал со своим противником на льду перед нанесением удара. Только вместо удара я притягиваю Грея к себе и, приподнявшись на носочках, прижимаюсь губами к его губам.
Грейсон отвечает на мой поцелуй, и я воспринимаю это как утешение, которое я обычно принимаю. Я беру все, что мне могут предложить, и близкие мне люди, которые хорошо меня знают, осведомлены о том, что я способна лишь на это. Например, моя мать всегда оставляла после себя какие-то частички, которые я тщательно собирала и берегла, потому что иначе не могла поступить. Я храню какие-то вещи, дабы напоминать себе о ней, ибо даже когда мы стоим друг напротив друга, она витает мыслями совершенно в другом месте. Она живет в своих безделушках и в забытых у меня вещах.
Мой отец? О нем я храню те самые акварельные воспоминания. А Уиллоу? Я краду ее щедрость и высасываю комфорт.
Что касается Грейсона, я хочу высосать из его тела весь гнев, потому что, думаю, он, в отличие от меня, способен без него жить.
Он прижимается губами к моим губам, и я всасываю его язык в рот. Я ласкаю член Грейсона через джинсы, а затем дергаю за пояс, чтобы прижаться к его телу еще ближе.