Зависнув надо мной, Грейсон выжидает какое-то мгновение, а затем погружается в меня одним сильным толчком. Выгнув спину, я касаюсь грудью его руки.
Грейсон опускается на меня и крепко прижимает нас друг к другу, а я обхватываю ногами его бедра и, скрещивая лодыжки, прижимаюсь лицом к его шее.
Это похоже на прощание. Мы в мгновение ока перешли от игривых поддразниваний к серьезным вещам.
Сожаление пронзает меня насквозь, когда я поднимаю голову и ловлю губы Грейсона своими. Мне нравится чувствовать, как он входит и выходит из меня, как мы соприкасаемся кожей. Возможно, так не должно быть, но сейчас мы здесь, вместе. Я чувствую на себе его вес, а наши языки будто танцуют. На вкус Грейсон как апельсиновый сок, который он, должно быть, пил за завтраком.
Я никогда не кончала без стимуляции своего клитора и не ожидала, что смогу получить оргазм вот так. Но внезапно, проникая в меня, Грейсон будто задевает какую-то струну в моей душе, и я чувствую, как мои мышцы сжимаются от удовольствия. Почувствовав это, Грейсон делает еще пару выпадов бедрами и замирает внутри меня, а его рык эхом разносится по всему номеру.
Чувствуя, как бешено колотится мое сердце, я прижимаюсь еще крепче к Грейсону. Он разрывает наш поцелуй и кладет голову мне на плечо. Возможно, из-за телефонного звонка или того, что случилось вчера вечером, в моей душе поселяется боль. Это ощущение проникает так глубоко в меня, что я чувствую боль в каждом участке своей кожи, каждом суставе, в моих мыслях и наиболее остро – в сердце.
Мы лежим, обнявшись, пока наши телефоны не начинают издавать звуковые сигналы, и будильники не сообщают нам, что до отправления автобуса остается пять минут. Ослабив свои объятия, Грейсон встает с кровати и исчезает в ванной, а я лежу неподвижно, гадая, смогу ли я двигаться после этого оргазма. Возможно, физически он никак на меня не повлиял и принес только наслаждение, но эмоционально…
Как много мыслей мы можем передать друг другу без слов?
Грейсон возвращается из ванной комнаты с мокрой мочалкой в руке и, присев возле моего бедра, проводит влажной тканью по моей груди. Я вздрагиваю, когда он спускается ниже.
– Все нормально, – тихо говорю я, а затем поднимаюсь и проскальзываю в ванную.
Наши вещи собраны и ждут у двери, поэтому после того, как мы принимаем душ и одеваемся, нам остается только выйти из номера.
Грейсон ничего не говорит мне на прощание, и я тоже молча позволяю Уиллоу увести себя к автобусу для вечеринок, подальше от Грейсона и автобуса хоккейной команды.
И знаете что?
Пусть на данный момент я смирилась с тем, что происходит, но как бы мне ни было стыдно признаться, я привязалась к Грейсону. Мне нравится его поведение засранца и то, как он нажимает на все мои болевые точки, а я нажимаю на его в ответ. Мы оба привязались друг к другу, но теперь…
По приказу его отца нам нужно держаться друг от друга на расстоянии и почему бы не начать это делать прямо сейчас?
Глава 34Вайолет
Уиллоу мчится за мной после первого же занятия и, едва не врезавшись мне в спину, останавливается в нескольких дюймах от меня. Она тащит меня в туалет и, проверив каждую кабинку, запирает входную дверь.
– Вайолет, какого черта? – спрашивает она, наконец повернувшись ко мне.
– Что? – недоуменно отшатываюсь я.
– Какого черта, Вайолет? – снова спрашивает она, сердито глядя на меня. – В следующий раз тебе стоит сначала предупреждать меня, прежде чем начинать играть не по сценарию.
Я бросаю рюкзак на пол и пожимаю плечами, беспомощно и немного растерянно.
– Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Может, вместо того чтобы на меня орать, ты просто расскажешь мне, в чем дело?
– Вот, – она достает свой телефон и сует его мне.
На экране телефона я вижу блог команды «Ястребов». Здесь представлены различные статьи, отчеты, освещение матчей, а также заметки, публикуемые Ребеккой Дюмон.
– На днях мы встречались с этим публицистом, – говорю я, а затем нажимаю на последний пост, который появился двадцать минут назад. Мне, видимо, как и Уиллоу, не потребовалось много времени, чтобы его найти.
Не знаю, чего я ожидала, ведь на встрече я объяснила Ребекке, что предыдущая статья, опубликованная в газете, была чистой воды выдумкой. В доказательство связи между мной и Грейсоном существует только фотография, но, похоже, теперь они считают, что все-таки в публикации той статьи виновата я. Опять. Мы только-только успели все замять, как они снова вытащили эту информацию на свет.
В своем посте она преимущественно ссылается на высказывания Грейсона, за которыми следуют замечания его тренера и даже комментарии от Стила и Нокса, а уж потом только мои слова. Все они единогласно утверждают, что с момента поступления Грейсона в Краун-Пойнт я стала одержима им и его славой. Также там написано, что нас с Грейсоном связывает история. Мы знали друг друга с детства, потому что выросли в одном городе, а несчастный случай, который лишил меня карьеры, ожесточил мое сердце.
Ожесточил. Меня.
Рассматривая слова в посте, якобы произнесенные Стилом, я нахожу дополнительное подтверждение того, что они с Грейсоном просто издевались надо мной.
– Должно быть, это шутка, – смеюсь я. – Верно?
В публикации утверждается, что именно я рассказала эту историю журналисту, а кто-то из моих близких друзей сделал тот снимок в доме Грейсона.
Теперь моя вина, горечь и сожаление будто завязаны в узел аккуратным бантом.
Что ж, он пожалеет, что залез мне под кожу.
– Наверное, этот пост мало кто увидит, – говорит Уиллоу, пытаясь меня успокоить, но я качаю головой и отдаю ей телефон.
За статью, которая вышла в свет и была впоследствии удалена, я столкнулась со всеобщим негативом. Этот же пост имеет потенциал распространиться с еще более высокой скоростью, и предотвратить это невозможно.
Единственные люди, которые смогли бы задушить эту публикацию на корню, заинтересованы в ней, и их имя Деверо. Все они будто ополчились на меня. Грейсон, его тренер и даже товарищи по команде.
Черт.
– Давай уйдем отсюда, – в конце концов говорю я.
Уиллоу открывает дверь и сопровождает меня до аудитории, в которой пройдет мое второе сегодняшнее занятие. С каждой секундой на меня начинают обращать все больше внимания, и я ненавижу то, как все пялятся в мою сторону. Один парень, проходя мимо, останавливается прямо рядом со мной, оглядывает меня с ног до головы, а потом смеется, будто за две секунды оценил меня и нашел какой-то недостаток.
Я вздрагиваю, а Уиллоу хватает меня за руку и продолжает тянуть за собой.
– Не обращай внимания.
Ей легко говорить.
Через полчаса мы расстаемся, направляясь каждая на свое занятие, и я чувствую себя немного лучше, но остаток дня сродни аду. После последнего занятия я пробираюсь в библиотеку, намереваясь просто выполнить домашнюю работу, прежде чем отправиться домой. И единственное, что меня спасает от буллинга [18], это то, что у большинства людей нет моего нового номера и в библиотеке должна царить тишина.
Уверена, Грейсон знал, что это произойдет, а я была бы наивной дурой, если бы поверила, что он не играл в этом никакой роли. После того как я вышла из кабинета, он разговаривал с публицистом один на один и, вероятно, позже попросил своих товарищей по команде поддержать его.
Чертова хоккейная команда.
В отличие от него я не хочу прятаться за своими подругами из танцевальной команды и подвергать их общественному негативу. На самом деле я думаю, что им всем просто следует притвориться, что меня не существует, пока все это не закончится и Грейсон не победит.
– Никто не хочет тебя здесь видеть.
Я поднимаю взгляд от своего ноутбука и вижу стоящего у края стола парня из футбольной команды.
– Вы все принимаете этот пост за чистую монету, да?
– Ты считаешь меня тупым? – парень подходит ближе, и я вижу, как опущены его брови в гневе.
Возможно, он правда тупой, что является причиной моей улыбки, в которой сквозит раздражение.
– Что ты, ни в коем случае.
Он наклоняется ко мне, заставляя откинуться в кресле.
– Если ты пытаешься поиметь команду, то ты пытаешься поиметь весь университет, поняла? – говорит он, когда наши лица оказываются в паре дюймов друг от друга.
– Тебе действительно стоит поработать над манерой общаться, – говорю я, закатывая глаза. – Уходи.
– Шлюха, ты еще дождешься, – усмехается он.
Он отворачивается и идет вдоль стеллажей обратно в главный зал, не видя, как я вздрагиваю.
Какая же я глупая! Мне не следовало выбирать отдельно стоящий стол.
Но я хотела отдохнуть от пристальных взглядов, от которых не способна спрятаться.
Я быстро заканчиваю домашнюю работу, но не могу избавиться от тревожного чувства, поселившегося в моей груди.
Шлюха.
Я так и не разгадала личность того, кто разгромил мою комнату. Сначала я думала, что это был тот же человек, которого я застала в ней во второй раз, но чем больше я об этом думаю, тем меньше вижу смысла.
Открыв блокнот на новой странице, я начинаю составлять список.
В первый же вечер после моего возвращения в университет мы с Грейсоном поняли, что учимся вместе. Еще до того, как семестр официально начался. В тот же вечер в его распоряжении оказалось видео, на котором я по пьяни делаю Джеку минет. Моя фатальная ошибка, но на самом деле я едва помню тот вечер. Нужно признать, что при других обстоятельствах я, возможно, поступила бы так же, потому что мне нравятся острые ощущения, которые сопровождают что-то подобное. Нравится ходить по острию бритвы, надеясь, что нас не поймают за столь постыдным занятием, но, очевидно, нас все-таки поймали. Интересно, Джек тоже заметил ребят? Он видел Грейсона и ничего мне не сказал?
После кто-то вломился в мою квартиру и разграбил комнату, оставив сторону Уиллоу нетронутой. Они уничтожили бо́льшую часть моей одежды, а затем написали «шлюха» на стене с моими фотографиями.