Мне?
Я прищуриваюсь и жестом прошу его продолжать.
– Я встречался с Вайолет целую вечность, – говорит он. – Она была рядом со мной последние три года.
– Неправильный расчет, – ухмыляюсь я. – Она рассталась с тобой шесть месяцев назад.
– А потом в ее жизнь ворвался ты, – продолжает Джек, будто я его не прерывал. – И внезапно она уже даже не хочет иметь со мной ничего общего. – Он ударяет ногой по грязи, отползая назад. – Я ненавижу ее за это. Это предательство! Она просто бросила меня.
– Ты хотел ее вернуть? – спрашиваю я, наклонив голову.
– Черт возьми, я пытался заморочить ей голову, как ты, – смеется он. – Особенно после того, как видео, где она отсасывает у меня, выложили в интернет. Но вместо того, чтобы реагировать так же, как она реагирует на тебя… Вайолет просто… окончательно порвала со мной.
Я ухмыляюсь.
Конечно, она просто порвала с ним. Похоже, она сделала это еще несколько месяцев назад, но он просто не мог принять новую действительность.
– И как ты с ней поступил сейчас?
– Да ладно тебе, чувак, – на лице Джека появляется страдание.
– Ты знал, что она была слишком пьяна и не могла вспомнить тот момент, когда ты засунул свой член в ее в рот за углом «Хэйвена»? – Я сжимаю руки в кулаки, но потом заставляю себя разжать их.
– Можешь не сомневаться, я видел, как ты снимал нас, придурок, – смеется он.
Жестом я прошу Нокса остановить запись – и свет камеры гаснет, снова окутывая Джека темнотой.
Нокс бросает мне мой телефон, и я просматриваю видео от начала до конца, внимательно вслушиваясь в слова Джека, дабы убедиться, что мы все поняли верно. Затем я вырезаю оттуда последнюю часть, где он упоминал меня. В любом случае это не имеет значения.
– Подожди здесь, – говорю я Ноксу, и он кивает.
Пока я возвращаюсь к своей машине, до меня доходит: то, что я хочу сделать, и то, что собираюсь – две разные вещи. Я хочу привязать Джека к шлакоблокам, которые лежат в кузове моей машины, и столкнуть их с обрыва, но не могу этого сделать, потому что убийство – это слишком даже для меня. Вместо этого я нахожу на заднем сиденье лом и беру его в руки.
Когда я возвращаюсь, Джек умоляет Нокса отпустить его. Он снова отполз назад, подальше от обрыва, и смотрит на Нокса, будто мой друг его спасет.
Но он не спасет.
– За дело! – сообщаю я Джеку, и его внимание переключается на меня.
Он не сможет сбежать или остановить меня. Я настроен решительно – ярость в моей крови пылает и требует мести.
Я поднимаю лом и, почувствовав, как прочно он лежит в моей руке, замахиваюсь им над головой. Я наслаждаюсь выражением ужаса на лице Джека, потому что он понимает, что ничего не может сделать. На какое-то мгновение мы все застываем, а затем я опускаю лом на его колено.
Глава 36Вайолет
Проснувшись, я чувствую себя так, будто меня сбил грузовик. Потерев глаза, я умудряюсь как-то встать с кровати и дважды почистить зубы, чтобы избавиться от кислого привкуса во рту. Моя голова раскалывается, а быстрый взгляд на телефон говорит мне, что сейчас уже середина утра.
Мало того, что я проспала дольше, чем обычно, так к тому же сегодня вторник, и я опаздываю на занятия.
– Черт, – бормочу я.
Я успеваю наполовину одеться, прежде чем понимаю, что дойти до кампуса у меня не получится. Зайдя в гостиную, я оглядываюсь по сторонам и вижу, что здесь наведен порядок, будто…
Подождите, что случилось прошлой ночью?
Стоя перед диваном, я озадаченно смотрю на него, не способная восстановить порядок в своих мыслях. Я помню пресс-релиз в спортивном блоге, футболиста в библиотеке и Джека, который ждал меня на крыльце моего дома.
А после…
Ничего, будто все мои воспоминания стерлись, оставив только этот привкус во рту.
Я не помню, как ложилась в постель и чего от меня хотел Джек.
К моему горлу подкатывает паника, и я прижимаю руки к груди, пытаясь дышать ровно, но это не так-то просто.
Внезапно открывается входная дверь, и на пороге появляется Уиллоу. Ее голос, зовущий меня по имени, доносится до меня будто издалека.
Что-то рядом со мной разбивается, а затем Уиллоу оказывается рядом и помогает мне сесть на пол. Опустившись рядом, она кладет мою руку себе на грудь, а затем глубоко вдыхает. Зажмуривая глаза, я пытаюсь повторять за ней. Вдох, выдох, медленно. После нескольких попыток мне удается привести дыхание в норму, но меня все еще охватывает паника.
– Ты со мной? – спрашивает Уиллоу, подождав, пока мой пульс не начнет замедляться.
– Прости, – отвечаю я, открывая глаза.
– Что случилось? – спрашивает она с беспокойством на лице.
– Не знаю, – хмурюсь я.
– Объясни мне, в чем дело? – Она устраивается рядом со мной и прислоняется спиной к стене.
Но в том-то и проблема. Я не знаю, что произошло, и не знаю, как сформулировать то, что чувствую. Поэтому вместо ответа я спрашиваю:
– Во сколько ты вернулась домой?
– В одиннадцать. Тренер настоял на изучении новой хореографии, и на это у нас ушла целая вечность, – отвечает она с легким раздражением. – Но когда я вернулась, ты уже спала. Ты заказывала ужин?
– Я что-то заказывала? – спрашиваю я, поворачиваясь к Уиллоу.
– Да. – Она толкает меня в плечо. – В мусорном ведре коробки с едой навынос, и еще пиво. Так что случилось?
– Я не помню, – отвечаю я, чувствуя, как мое сердце снова замирает, а затем набирает бешеную скорость.
Уиллоу внимательно наблюдает за мной, а затем на мои глаза наворачиваются слезы.
– Уиллоу, – рыдая, шепчу я. – Я помню, что, когда я пришла домой, Джек ждал меня на пороге. Помню, как он зашел внутрь, а после… ничего, пустота.
– Он… – Она опускает взгляд, и я обхватываю руками свой живот.
– Что?
– Во время вашего последнего разговора он вел себя ужасно грубо. Я бы никогда не стала обвинять кого-то в подобном, но…
– Он ничего не сделал.
Я убеждена, что Джек не совершал в отношении меня насильственных действий, поскольку, если бы это случилось, я бы, несомненно, ощутила последствия. В случае сексуального насилия, как правило, возникают физические симптомы, такие как боль, синяки или травмы – все те ужасающие вещи, о которых часто сообщается в контексте подобных инцидентов, не так ли?
Но чем больше я думаю об этом, тем больше подозрений закрадываются в мою голову. Почему я ничего не помню?
Я поднимаюсь на ноги и подхожу к мусорному баку, в котором лежит коробка из-под пиццы и две пивные бутылки. Обычно мы с Уиллоу сортируем мусор, потому что верим в его переработку.
Поэтому я наливаю стакан воды и заставляю себя его выпить, после чего повторяю все заново.
Меня охватывает тревога, от которой я не могу избавиться. Вчерашние события окутаны туманом забвения, но мое тело, каждая его мышца, остается в состоянии напряжения.
Уиллоу ведет меня обратно в кровать, но мы обе застываем посреди моей комнаты, потому что замечаем, что моя тумбочка у кровати стоит под наклоном, словно в нее врезалось что-то тяжелое, а настольная лампа теперь накренена и опирается на часы. То, что она упала на них и не разбилась, – кажется чудом.
Все остальное, что раньше аккуратно и красиво стояло на тумбочке, тоже сдвинуто с места или разбросано. Например, моя книга валяется на полу.
– Что-то случилось, – тихо говорит Уиллоу. – Я не знаю что, но мы должны это выяснить.
– Согласна, – отвечаю я. Несмотря на страх, мне нужно знать, что произошло.
– Хочешь пойти в мою комнату?
Я качаю головой и направляюсь к своей кровати. Я поправляю вещи, лежащие на тумбочке, а затем тяжело опускаюсь на матрас.
– Как только моя головная боль пройдет, мы поиграем в детективов, – обещаю я Уиллоу, замечая, что в уголках ее глаз появляются беспокойные морщинки. – Иди на занятия. – Глядя на ее поджатые губы, я вздыхаю и утыкаюсь лицом в подушку. – Со мной все будет в порядке, – уговариваю ее я, но заметив, что Уиллоу молчит и не двигается с места, решаю настоять. – Правда, Уиллоу.
– Хорошо, но только потому, что ты настаиваешь. Я узна́ю, может быть… – Она переминается с ноги на ногу, барабаня пальцами по прикроватной тумбочке. – Возможно, кто-нибудь из наших соседей что-нибудь видел.
Мы живем через дорогу от студенческого общежития, а поскольку подобное происходит сплошь и рядом, я думаю, Уиллоу ошибается в своих предположениях, что кто-то из них мог что-то видеть.
Тем не менее я не перечу ей, потому что действительно хочу знать, что произошло. Вернее, мне нужно знать, потому что неизвестность вызывает во мне беспокойство, сравнимое с непрекращающимся зудом. Я не в силах отвлечься от размышлений о том, что могло случиться.
Я закрываю глаза и слышу, как Уиллоу выходит из моей комнаты, но оставляет дверь открытой. Я не виню ее за проявленное беспокойство, потому что тоже волнуюсь.
Прислушиваясь к шуму воды, когда Уиллоу принимает душ, я осознаю, что не могу полностью расслабиться. Каждая попытка успокоиться неизбежно срывается из-за навязчивых мыслей, заставляющих мое тело снова напрягаться. Сон то приходит, то уходит, и мои глаза кажутся мне наждачной бумагой, которую я смачиваю слезами, продолжающими вырываться из меня бурным потоком.
Внезапно мою голову озаряет мысль: если я хочу узнать, что произошло прошлой ночью, то мне нужно встретиться с Джеком.
Поэтому, как только за Уиллоу закрывается входная дверь, я заставляю себя снова встать с кровати. Я принимаю душ, а затем натягиваю на себя джинсы, белую рубашку с длинными рукавами и голубую толстовку с надписью «Танцевальная студия Краун-Пойнт». Расчесав волосы и собрав их в хвост, я надеваю на себя шапку, зимнюю куртку и сапоги.
Как броню.
Я наношу на лицо макияж, дабы скрыть то, что прячется внутри, и, выпив несколько таблеток обезболивающего, отправляюсь в кампус.
Сегодня я привлекаю еще больше взглядов, но меня это не особо волнует, поскольку моей единственной целью является поиск Джека. Сейчас почти время обеда, поэтому я предполагаю, что он находится в студенческом центре, и, как и следовало ожидать, я обнаруживаю Джека у входа в столовую в компании его друзей-футболистов. Будто почувствовав, что я вошла, он поворачивается в мою сторону, а затем быстро отводит взгляд.