В конце концов, я стала ставить себя на первое место, чтобы Грейсон возненавидел меня сильнее и оставил в покое.
– Иди в задницу, Деверо, – шиплю я и чувствую, как его пальцы сжимаются на моем горле.
Он перекрывает мне кислород и смотрит на лицо, ожидая, когда оно станет свекольно-красным. Мне кажется, что все мое тело горит, но когда я смотрю в глаза Грейсона, то понимаю, что не смогу его перебороть, хотя надеялась, что буду сильной. Потребность дышать слишком велика, и поэтому я дергаюсь, пытаясь вырваться.
Но от Грейсона не убежать, и я снова проваливаюсь в темноту.
Когда я снова прихожу в себя, то нахожусь в том же положении, только больше опираюсь на стену. Мои пальцы покалывает из-за того, что я слишком долго держу руки над своей головой. На этот раз я обнаруживаю, что с моих широко раздвинутых ног исчезли шорты. Я хочу пошевелиться, но внезапно чувствую, что внутри меня что-то есть… в зале слишком темно, чтобы разглядеть этот предмет, но он будто бы оживает внутри меня и сам по себе прижимается к моему клитору. Я задыхаюсь от ощущений, которые продолжают нарастать, пока не становятся почти невыносимыми. Выгибая спину, я скребу ногами по полу в поисках опоры, а когда замечаю Грейсона, стоящего в другом конце комнаты в полумраке дверного проема, то кончаю.
Жестко.
Чем бы ни был этот предмет, он не выключается даже после моего оргазма. Я свожу ноги вместе, но не знаю, делаю себе лучше или хуже. Вероятнее всего, хуже, потому что мой клитор пульсирует под вибрацией, и я кричу, когда меня накрывает очередной оргазм.
Мое тело безвольно дрожит, и я откидываюсь назад, лишь тогда Грейсон наконец-то его отключает. Единственным звуком, разрывающим тишину, остается лишь мое прерывистое дыхание.
– Где он? – снова спрашивает Грейсон, но я не отвечаю.
Он снова включает вибратор, но на этот раз его скорость меньше. С ней я, скорее всего, не смогу кончить, но удовольствие, которое я чувствую, заставляет меня застонать. Я извиваюсь и хватаюсь за перекладину над своей головой, пытаясь подтянуться, и смотрю на Грейсона.
– И это твой худший метод? – спрашиваю я, но Грейсон уже пересекает комнату, направляясь ко мне.
Он с тихим щелчком открывает нож, на лезвии которого отражается лунный свет, а затем раздвигает мои ноги и становится между ними на колени. Грейсон водит кончиком лезвия по моей груди, будто вычерчивая круги по спирали, и даже зная, что он может покалечить меня, я ощущаю себя плененной его чарами, однако в то же время пребываю в ужасе от собственной реакции; вибратор же только усугубляет ситуацию, делая мои ощущения острее.
– Нет, – мягко говорит Грейсон. – Это далеко не самый худший метод.
Мое дыхание становится тяжелее, а сердце бьется все чаще, и я совсем не удивляюсь тому, что Грейсон наконец прижимает лезвие ножа к моей груди и, рассекая кожу, проводит им диагональную линию к соску. Боль от пореза терзает мои и без того натянутые нервы, смешиваясь с удовольствием, которое я ощущаю в киске.
– Я никогда не исследовал эту сторону тебя, – признается Грейсон, и я чувствую, что мы оба возбуждаемся от вида крови, выступающей на моей коже.
– Глубже, – шепчу я.
Наклонившись, он облизывает ранку, и я вижу, как его язык обагряется моей кровью. Затем Грейсон поднимает голову и, обхватывая рукой мой затылок, прижимает свой рот к моему. Он ласкает рукой мою грудь, впиваясь ногтями в порезы, и я кончаю от пьянящей смеси боли и наслаждения, чувствуя вкус собственной крови на наших языках.
Грейсон поглаживает свой член и, хватая меня за бедра, опускает на колени, лицом к нему. Он переключает режим вибратора, достигая им новой глубины, и я выгибаюсь. Грейсон обходит меня сзади, и я выкручиваю свои запястья, чтобы крепче ухватиться за перекладину.
– Где он, Ви? – спрашивает он.
Я поднимаю глаза, но вижу перед собой только стену.
Грейсон притягивает к себе мои бедра и берет в руку расположенную между ними игрушку. Он сильнее надавливает ей на мой клитор, и, хотя настройка скорости все еще низкая, мое тело дрожит от многочисленных оргазмов. Я испытываю болезненные ощущения в мышцах и чувствую себя истощенной, словно мои кости расплавились.
– Я ни за что на свете не скажу тебе, где он, – стону я, склонив голову набок. – Пока ты не пообещаешь, что оставишь меня в покое.
Сначала я слышу его глухой смех, а затем он внезапно касается моей попки своим влажным пальцем, и я застываю.
– Тебя кто-нибудь трахал сюда?
Он входит своим пальцем в мой анус, проникая все глубже, и я не знаю, приятно это или нет. Его палец ощущается как что-то чужое и инородное, но кажется, Грейсона это совершенно не волнует, как и беспомощное хныканье, которое вырывается из моего горла. Он лишь продолжает проникать в меня своим пальцем, растягивая мышцы.
– Нет?
– Нет, – отвечаю я на выдохе.
– Хорошо.
Внезапно я перестаю чувствовать палец Грейсона, но слышу, как он разрывает фольгу, а затем на пол падает обертка от презерватива.
– Вторым раундом будет проникновение в твою киску, – сообщает он мне. – Без презерватива.
Я сглатываю, когда головка его члена упирается… туда. Пытаюсь расслабиться, но не уверена, что смогу заставить свои мышцы слушаться.
Раздается звук плевка, и на мой анус попадает слюна Грейсона. Я лишь зажмуриваю глаза и обхватываю руками перекладину, чувствуя, как шнурки врезаются в мои запястья. Затем мое тело пронзает боль, когда Грейсон входит в меня сзади. Он не так уж деликатен в этом вопросе. Сначала он дразнит меня, поглаживая бедра, а в следующую секунду уже крепко держит за талию и проталкивается внутрь.
– Я чувствую, как игрушка внутри тебя вибрирует, – говорит он мне.
Я прикусываю свою губу так сильно, что разрываю плоть, и брызнувшая из ранки кровь попадает мне в рот.
Я не хочу издавать ни единого звука.
Несколько секунд Грейсон не двигается, позволяя мне привыкнуть к его размерам, а затем делает выпад бедрами, и тогда замираю уже я. Как ни странно, в этот момент в моем мозге будто что-то щелкает, и это проникновение уже не кажется мне чем-то плохим. Я покачиваю бедрами, выгибаясь ему навстречу, и чувствую, что двойное проникновение от Грейсона и вибратора вызывает во мне невероятную дрожь.
– Дай мне то, что я хочу, – рычит Грейсон. – Скажи, что тебе нравится, когда мой член находится в твоей заднице.
Мысленно посылая его к черту, я снова молчу, а Грейсон обхватывает одной рукой мою грудь, скользя пальцами к соску. Он прижимается к моей спине, и когда вибратор переходит на более высокую скорость и пульсацию, Грейсон стонет. Он скребет ногтем по порезу, который только что сделал, – и свежая кровь капает с моей груди на пол. Грейсон попеременно прикасается к порезу и теребит пальцами тугие горошинки сосков, вонзаясь в меня все сильнее. Я начинаю хныкать, потому что думаю, что не смогу кончить снова, но, похоже, у Грейсона другое мнение на этот счет. Он не останавливается, а крутит бедрами, и я закатываю глаза, когда удовольствие пронзает меня насквозь.
– Это чертовски пугает, – шепчет он, скользя рукой между моих грудей к животу. – Ты не знаешь, что делает со мной твоя вторая девственная дырочка, – говорит он, кончая после следующего толчка.
Мои чувства и ощущения оказываются будто перегружены, и когда оргазм снова захлестывает тело, мне кажется, что я теряю сознание.
По мере утихания волны оргазма все части моего тела расслабляются, но Грейсон успевает подхватить меня прежде, чем я врежусь головой в стену. Мои глаза закрываются сами по себе, а когда я снова открываю их, то оказываюсь лежащей на спине. Грейсон уже успел переложить меня и развязать руки. Я разминаю их, чтобы кровь снова начала циркулировать по онемевшим запястьям, а затем сажусь.
– Расскажи мне, что тебе сказал мой отец? – раздается голос Грейсона, и я напрягаюсь.
Я молча смотрю на него в ответ, и, качая головой, он проводит рукой по затылку, а затем помогает мне немного приподняться.
– Черт возьми, не лги мне, Ви. Что он пообещал дать тебе в обмен на то, что ты станешь избегать меня? – прищуривается Грейсон. – Что он дает тебе в обмен на твое стремление не иметь со мной ничего общего?
Он знает! Каким-то образом ему стало обо всем известно.
Мной овладевает ужас, и, схватив Грейсона за запястье, я подношу его к своему горлу. Несмотря на то, что мое тело слишком изнурено, чтобы ощущать какие-либо эмоции, я осознаю, что Грейсон нравится мне гораздо больше, чем я думала, а последний месяц, в течение которого я его избегала, показался мне сущим адом.
– Это долгая история, – говорю я, но Грейсон не уступает, а садится рядом со мной.
– Тогда расскажи ее, – хмурится он, и я начинаю дрожать.
Грейсон поднимается на ноги и уходит в глубь зала, а затем возвращается со своей толстовкой в руках. Он помогает мне одеться, случайно касаясь моих запястий, и как только плотная ткань оказывается на моем теле, я вздыхаю. В зале не холодно, но когда ты голая…
Толстовка приятно пахнет Грейсоном.
– Я ездила в Вермонт, чтобы встретиться с врачом по просьбе художественного руководителя балета Краун-Пойнт, – начинаю я.
– Мии Джармейн?
– Да, – я прищуриваюсь. – Откуда ты знаешь?
– Я видел твою переписку с ней, – пожимает плечами Грейсон.
О, отлично, я должна поставить на свой дурацкий телефон пароль.
Уиллоу тоже часто обвиняет меня в беспечности.
– В любом случае, – я меняю позу, стараясь не обращать внимания на боль в заднице. – Доктор Майклз сказал, что моя нога зажила нормально и в теории готова к танцевальным нагрузкам, но боль в нерве не дает мне начать танцевать.
– Нервная боль? – он опускает взгляд на мою ногу. – И когда она началась?
– С момента аварии, – пожимаю я плечами.
– Я замечал, что иногда ты прикасаешься к ноге, будто она болит, но думал, что делаешь это по привычке, – морщится Грейсон. – И куда ты все это время исчезала?