– Вот что ты унаследуешь, – говорит сенатор Деверо, поднимая бровь и глядя на своего сына. – Если ты разорвешь со мной все отношения, я не ударю пальцем о палец, чтобы решить эту проблему. Ты столкнешься с последствиями ее угроз, если она перейдет от слов к делу.
Я фыркаю, и все их внимание возвращается ко мне.
– Извините, сенатор, но она ваша проблема. Если только вы не хотите объяснить своим избирателям, зачем финансировали наркоманку в течение последних шести месяцев, – я качаю головой. – Я уверена, что любая статья, которая выйдет об этом в свет, станет общенациональной новостью, правда, мама?
Когда мать снова начинает видеть в сенаторе дойную корову, ее глаза загораются.
Отцу Грейсона больше нечего сказать. Он знает: я права, просто надеялся, что до этого не додумаюсь. Переложить сразу две проблемы – меня и мою мать – на его непокорного сына представлялось бы ему выгодным решением ситуации.
Я беру Грейсона за свободную руку и притягиваю к себе.
– Думаю, мы закончили, не так ли?
– Да, – бормочет он, и мы направляемся к двери.
Я останавливаюсь перед телохранителем сенатора и бросаю взгляд на Грейсона.
– У него мой телефон.
Выражение лица Грея мрачнеет, а охранник опускает руку в нагрудный карман, достает оттуда телефон и протягивает его мне. Стоит мне забрать телефон и сделать шаг назад, как Грейсон бросается на мужчину, выставляя руку вперед; костяшки его пальцев врезаются телохранителю прямо в лицо, скользя по скуле и носу. Охранник отшатывается и закрывает лицо руками, но Грейсон следует за ним. Он хватает его за рубашку и прижимает к стене.
– Больше не смей, черт возьми, к ней прикасаться! – кричит он на телохранителя, а затем снова протягивает мне руку.
Мы переплетаем наши пальцы и выходим за дверь. Оказавшись в коридоре, я выдыхаю, но Грейсон не дает мне остановиться, а тащит вниз по лестнице за угол, скрывая нас от посторонних глаз.
Хорошо, я даже думать не могу о том, что увижу их снова.
– Черт возьми, – выдыхает Грей и прижимает меня к стене.
Я касаюсь спиной бетона и откидываю голову назад, чувствуя, что мое сердце бьется со скоростью миллион миль в минуту.
– Это было сумасшествие, – я провожу ладонями по его плечам. – То есть… да, это было полным безумием.
– Я думал, что сам сойду с ума, когда он прикоснулся к тебе, – признается Грей, стягивая с моих плеч свитер.
Он касается моих плеч кончиками пальцев, будто ища синяки или признаки того, что этот телохранитель причинил мне боль.
– Я клянусь тебе, Вайолет, больше никто не причинит тебе вреда.
– Но… – Я напрягаюсь и беру его за запястье.
– Не говори, что я не смогу тебя защитить! Потому что я смогу. Боже, я чертовски зол на своего отца. Пока он беседовал со мной и тренером, ты оставалась заперта в той ВИП-ложе. Он даже посмел угрожать тебе. Я не допущу, чтобы что-либо подобное повторилось.
Мне показалось, что, пока я сидела там со своей мамой, прошла целая вечность. Я словно оказалась на краю пропасти и не знала, столкнет ли меня кто-нибудь вниз.
– Спасибо за то, что пришел спасти меня, – говорю я. – Но что, если я хочу, чтобы ты причинил мне боль? – говорю я, понижая голос. – Что, если я хочу, чтобы ты заставил меня кричать?
Взгляд Грейсона падает на мою вздымающуюся грудь. Он играет с бретелькой моего бюстгальтера, затем медленно спускает ее вниз, и, опираясь на стену, я притягиваю его к себе за пояс брюк. Грейсон встает между моих ног и наклоняется, чтобы коснуться губами ключиц, и я закрываю глаза. Он покусывает мою шею, плечи, а затем я чувствую, как его зубы скользят по моему горлу.
– Поцелуй меня, – прошу я, и у меня перехватывает дыхание.
– Поцелуй, – усмехается он. – Но сейчас я слишком занят. Я представляю себе всех демонов, которые живут под твоей кожей, и то, как я собираюсь исполнить их мечты. Ты такая же извращенка, как и я. Извини, но сейчас мне нужна минутка, чтобы прийти в себя, иначе я сорву с тебя эту гребаную одежду и покажу, как сильно ценю твои чувства.
Я вздрагиваю, хотя говорила о своих желаниях совершенно серьезно. Только ему я могу признаться в тех ужасных вещах, которые наводняют мои мысли. Мне нравится, когда Грейсон достает свой нож, нравятся маленькие искры боли, которые предшествуют удовольствию или переплетаются с ним. Мне нравится знать, что Грей может и хочет довести меня до этой грани, потому что так же, как и я, жаждет этого.
– Ты должен, – говорю я, просовывая руку за пояс его брюк.
Я обхватываю пальцами его уже твердый член, жаждущий моего прикосновения, а затем спускаю штаны с его бедер.
Глядя на его член, у меня начинают течь слюни, но прежде, чем я успеваю опуститься на колени, Грейсон стягивает с меня легинсы до лодыжек и раздвигает мои ноги. Он приподнимает меня за бедра, сильнее прижимая к стене, но я не могу обхватить его талию ногами, потому что мои лодыжки будто связаны.
Я снова оказываюсь во власти Грейсона, а его руки на моих бедрах заставляют меня извиваться от желания. Он задерживает дыхание, а затем устремляет взгляд куда-то между нами. Без всякой прелюдии Грейсон проводит головкой своего члена по моей влажной щели, словно проверяя, готова ли я, а затем с силой врывается внутрь. Я выгибаю спину и приоткрываю губы, пока он не наполняет меня полностью. Войдя на всю длину, Грейсон замирает, а я осознаю, как сильно в этом нуждалась. Он ждет, пока я снова не начну извиваться от похоти, а затем медленно начинает двигаться, попадая в глубокую точку внутри меня, из-за чего перед моими закрытыми веками вспыхивают звезды.
Вскоре он ускоряется, и я крепче сжимаю его плечи, приноравливаясь к новому бешеному темпу. Единственный шум, издаваемый нами, – это шлепки кожи о кожу и наше тяжелое дыхание. В коридоре слева от нас пусто, а на стадионе за нами темно, и на секунду я могу поверить, что во всем этом чертовом здании есть только мы.
– Прикоснись к себе, – приказывает он, пристально глядя на меня, и я беспрекословно подчиняюсь.
Я просовываю между нами руку и начинаю быстро потирать пальцами свой клитор. Моя киска сжимается вокруг его члена от внезапной волны новых ощущений, но этого недостаточно. Я жажду чего-то большего, чем секс, я жажду поглотить Грейсона целиком. Он хочет освободить моих демонов, а я хочу забраться под его кожу и остаться там навсегда.
Что делать, если даже такой близости мне недостаточно?
– Поцелуй, – умоляю я, и он наконец соглашается.
Грейсон наклоняется и захватывает в плен мой рот, а его язык танцует на моих зубах, пробуя на вкус каждый дюйм. Я жажду этого вторжения, хочу, чтобы он завладел мной полностью. Я не знаю, кто я и кем должна быть, но часть меня нуждается в том, чтобы именно он вел меня дальше.
Грейсон продолжает двигаться в бешеном темпе, пока на меня не обрушивается оргазм. Мои мышцы снова сжимаются вокруг его члена, и я выкрикиваю имя Грейсона, что совершенно выбивает его из колеи. Он кончает, прижимаясь своими губами к моим.
Выходя из меня, Грейсон опускает мои ноги на пол, но тут же просовывает свою руку между них. Он вводит в меня два пальца, прижимаясь своим телом к моему, и, держа меня словно в плену, внезапно произносит:
– Черт возьми, я не могу дождаться того дня, когда в животе у тебя появится мой ребенок, – говорит он мне на ухо. – И даже несмотря на то, что ты принимаешь противозачаточные таблетки и у тебя впереди танцевальная карьера, я хочу, чтобы каждый раз, когда я кончаю в тебя, ты представляла себе наше будущее. Каждый гребаный раз, когда я извергаю сперму в твою киску.
Уф, это чертовски заводит.
– Ну что ж, – внезапно говорит он, отстраняясь. Я стону, удивленная тем, что перестала ощущать его прикосновения.
Грейсон усмехается и снова протягивает мне руку, а после того, как я натягиваю легинсы, сообщает:
– Я оформил хет-трик, нас ждет вечеринка.
Глава 48Вайолет
К тому времени, как мы возвращаемся к дому Грея, я уже нахожусь на взводе. Моя кожа словно наэлектризована, и я чувствую, как она загорается в тех местах, где он ко мне прикасается. То есть везде. Его руки постоянно блуждают по моему телу, а проявление собственнического инстинкта заставляет меня жаждать большего. Я не позволяю себе думать о том, как это хреново, и в кои-то веки иду на поводу у своих желаний.
Пока мы вместе пробираемся сквозь толпу, его рука лежит на моем затылке – словно это знак для всех остальных парней в доме, говорящий, что я принадлежу ему. Когда я вздрагиваю, Грейсон замечает это и одаривает меня озорной ухмылкой, а я улыбаюсь ему в ответ. Я не знаю, что мне делать с охватившим меня предвкушением, но оно съедает меня изнутри.
В конце концов мы оказываемся на кухне, где Эрик уже выставляет длинный ряд бутылок со спиртным и жестом показывает на них нам.
– Хотите что-нибудь особенное? Для виновника торжества напиток за счет заведения.
– Вообще-то я здесь живу, – ухмыляется Грей. – И я скинулся на выпивку, придурок.
Эрик смеется и наливает ему выпить. Грей делает глоток алкоголя из протянутого бокала, а затем передает его мне.
– Что это? – спрашиваю я, заглядывая в бокал со сладко пахнущей матово-оранжевой жидкостью.
Я делаю глоток коктейля и не ощущаю в нем знакомого вкуса алкоголя.
– На самом деле не так уж и плохо. Знаете что? Я не хочу знать, из чего он состоит.
– Дай мне текилы, – смеется Грейсон. – Прямо сейчас.
– Есть, сэр, – Эрик шутливо отдает ему честь, а затем хватает бутылку и наливает изрядную порцию.
Пригубив алкоголь из красного стаканчика, Грей стучит им по столешнице, и, не желая отставать, я тоже подношу к губам бокал со сладким напитком, чтобы сделать еще один глоток. Только вот Грей наклоняется вперед и, приподняв донышко моего бокала, удерживает его в таком положении, побуждая меня выпить все до последней капли.
Затем он ставит мой бокал в раковину, допивает свою порцию текилы и улыбается.