– Вайолет Рис.
– Я была ведущей танцовщицей в Аризоне. Жара, конечно, стояла убийственная. – Она наклоняется ближе. – Ты знакома с Мией?
– Немного, – отвечаю я, окидывая ее взглядом.
Девушка с темными волосами, собранными в аккуратный пучок, на несколько дюймов ниже меня. На ее лице минимум косметики, хотя и без нее она довольно симпатичная.
– А что?
– Просто до меня дошли слухи, что она хороший человек, ради которого стоит сюда попасть.
– Я тоже это слышала, – киваю я.
– Вайолет, – внезапно зовет меня Мия. Улыбнувшись Лидии, я делаю шаг вперед.
Несмотря на различие между музыкальным сопровождением, под которое я готовилась танцевать, и тем, что звучит сейчас, мои ощущения остаются неизменными. В моем теле вспыхивает радость, подобно той, что испытываешь на праздновании дня рождения, а ведь именно в этом и заключается суть танца Авроры. Девушка празднует свое шестнадцатилетие, и эта сольная партия завершается задолго до событий, в которых она встретит четверых претендентов на ее руку и уколется о веретено. Мой танец символизирует свободу и счастье, которые переживает Аврора. Моя улыбка становится все шире во время самых сложных хореографических приемов, и в конце концов я занимаю ту же позицию, что и Аннабель.
Раздаются аплодисменты, и я встречаюсь взглядом с Шоном Мередианом. Его лоб нахмурен, а на лице читается явное замешательство. Не понимая причину его эмоций, я отступаю и присоединяюсь к девушкам у стены, в то время как в центр студии выходит Лидия, а за ней следуют другие участницы.
Присев на пол, я потягиваюсь, стараясь не расслабляться на случай повторного вызова, но, взглянув на часы на стене, понимаю, что уже пробило два часа дня.
– Благодарю вас, девушки, – говорит Мия. – Мы свяжемся с кандидатками, которым предложим контракты, и опубликуем список отобранных участниц на нашем веб-сайте к концу месяца.
Пока мы собираем свои вещи, фантомная боль охватывает область под бедром и мгновенно пронзает его, но я стараюсь отвлечься от этого ощущения. Возможно, мне предстоит принять это состояние как неотъемлемую часть своей жизни и продолжать борьбу с ним с помощью водных процедур и силовых тренировок. Это небольшая плата за возможность вновь заниматься танцами.
– Вайолет. – Я уже почти дошла до конца коридора, но оборачиваюсь, чтобы увидеть хореографа, идущего мне навстречу.
Я пытаюсь скрыть удивление оттого, что он помнит мое имя.
Шон останавливается передо мной, а затем оглядывается, дабы убедиться, что мы одни. Я же закидываю сумку повыше на плечо и жду.
– Признаться, я пришел в замешательство, увидев тебя здесь.
– Что? – Я пристально смотрю на него, а он переминается с ноги на ногу.
– Прости, ты не хочешь говорить об этом здесь.
Что, черт возьми, происходит?
– Думаю, вы ошиблись и принимаете меня за другого человека, – медленно говорю я, но Шон жестом приглашает меня следовать за ним, и вопреки здравому смыслу я соглашаюсь.
Даже зная, что у меня есть преследователь, я испытываю любопытство, которое сильнее страха.
Шон заводит меня в пустую комнату и закрывает за нами дверь, и я вижу, как он вздрагивает, когда его взгляд падает на мою ногу.
– Ты не помнишь день, когда с тобой произошел тот несчастный случай?
Я ненавижу слова «несчастный случай», и очень долгое время мне казалось, что произошедшее со мной было больше, чем простая случайность. Но теперь я замечаю выражение на его лице, и наконец до меня доходит суть его вопроса, от которой по моему позвоночнику пробегает холодок.
– Мы встречались до аварии? – спрашиваю я, невольно делая шаг назад.
Такой человек, как он, вряд ли бы вспомнил, что какой-то подросток передал ему диск со своим танцем. Пока я училась в старших классах, он уже был выдающимся хореографом, и мне кажется, в его вопросе скрыт более глубокий смысл.
Шон хмурится. И тут до меня внезапно доходит.
О боже, неужели Шон и есть мой преследователь?
Он как-то связан с днем аварии или со всем остальным, что произошло после? Возможно, он просто наконец раскрыл себя? Человек, который вломился в мою квартиру, должен быть похож на него. Быть таким же мускулистым и высоким.
– Я ухожу, – тихо говорю я и направляюсь к двери, но он преграждает мне путь.
– Пожалуйста, подожди.
– Уйди с дороги, – требую я, останавливаясь, но он поднимает руки.
– Две минуты. Это все, о чем я прошу.
То, что он пока не угрожает меня убить – хороший знак, не правда ли? Возможно, если я смогу его разговорить, то он просто отпустит меня, или я сумею придумать способ заставить его отойти от двери.
Я оглядываю комнату и обхожу стол, расположенный в центре, чтобы он оказался между нами. Поставив на него сумку, я прижимаюсь спиной к стене.
– Мы встречались с тобой в тот день в Роуз-Хилле, – говорит он. – Ты приехала ко мне на машине и казалась взволнованной.
– Почему? – спрашиваю я.
– Потому, что я пытался переманить тебя.
– Для чего? – в недоумении спрашиваю я.
Какое-то время Шон молча смотрит на меня, видимо, пытаясь решить, правда ли я ничего не помню, – а затем говорит:
– Но ты же должна помнить.
Возможно, у меня есть своя теория или она начинает формироваться в моей голове, но я не доверяю этому мужчине.
– Я хотел, чтобы ты танцевала для Американского балетного театра, – осторожно говорит он. – Возможно, это звучит безумно, но мне дали шанс самому отобрать несколько танцовщиц для предстоящего гастрольного сезона, и среди прочих я выбрал тебя.
– Жизель, – внезапно произношу я, прикрывая рот рукой, поскольку мои мысли мчатся с невероятной скоростью. – Итак, в тот день я встречалась с вами? – спрашиваю я, вспомнив о вежливости.
– Мы обсуждали хореографию, – кивает он. – Ты собиралась связаться со мной на неделе, чтобы станцевать для совета директоров.
Но в этом нет никакого гребаного смысла.
– Но я же была Одеттой, – хмурюсь я. – Примой «Лебединого озера».
– Ты думаешь, перспективы, которые ждут тебя в КПБ, могут сравниться с тем, что может предложить АБТ? – усмехается он. – Мы оба знаем, что они находятся на разных уровнях. Я давал тебе шанс.
– Но потом я сломала ногу, и мои воспоминания об этом дне… – Я щелкаю пальцами. – Пуф, исчезли. Как я могу вам верить? – Я исподлобья смотрю на Шона. – Откуда мне знать, что вы не лжете?
– А что с твоим телефоном? В тот день мы созванивались, и я оставлял тебе голосовое сообщение, но ты не перезвонила.
– Он разбился в аварии, – качаю головой я. – Я потеряла все данные, кроме тех, что успели сохраниться в резервной копии облака.
Шон вздыхает, но я уже знаю, что он говорит правду. Все признаки этого налицо. Танец, который я каким-то образом запомнила, и мелодия, которая будто до сих пор играет на задворках моей памяти.
Затем Шон открывает свой телефон и кладет его на стол, предварительно включив какую-то видеозапись. На ней мы находимся в студии, которая кажется мне до боли знакомой, и я наблюдаю за собой, словно за отражением в зеркале. Кто-то третий снимает мой танец, а я думаю о том, что бедняжка Вайолет на этом видео понятия не имела, что должно произойти позже.
Закончив танец, я поворачиваюсь и улыбаюсь Шону. У нынешней же меня все темнеет перед глазами.
– Во сколько это было? – спрашиваю я, прерывисто выдыхая и отступая на шаг. Шон молча указывает мне на телефон.
Видео было снято вечером, в пять минут восьмого, Грейсон врезался в мою машину ближе к одиннадцати.
– После прослушивания я ушла?
– Да, Вайолет, – хмурится Шон. – Тебе позвонили, и ты ушла.
– Две минуты, о которых вы просили, истекли, – с трудом говорю я, перекидывая сумку через плечо. – Вероятно, эта информация утратила свою актуальность, учитывая, что все это произошло несколько месяцев назад, и вы наверняка уже подобрали себе танцовщиц. Сейчас мы уже оба здесь.
Вероятно, Шон понимает, что я снова начинаю нервничать, поэтому поднимает руки, будто пытаясь показать, что не представляет для меня угрозы.
– Мне жаль. Просто я удивился твоему поведению. Ты вела себя так, будто меня не знаешь, но я не хотел, чтобы ты чувствовала неловкость.
Он отходит в сторону, и я поспешно выхожу за дверь. В моей голове творится полный бардак.
Он хотел, чтобы я танцевала для него в Американском театре балета, в одной из лучших балетных трупп США, а я в тот момент должна была дебютировать в качестве примы, но не успела.
– Черт, – бормочу я, сворачивая за угол и вытирая слезы, стекающие по моим щекам.
Я борюсь с рыданиями и чуть не врезаюсь в Мию, которая хватает меня за плечи и смеется.
– Вайолет, я думала, ты уже ушла. Что-то случилось? Ты в порядке?
Я всхлипываю и отступаю назад, замечая, как руки Мии безвольно опускаются вдоль тела.
– Я в порядке, спасибо. И еще раз спасибо за предоставленную возможность. Даже если это было только на один день, мне было очень приятно вновь погрузиться в мир танца в компании других людей.
– Только не нужно разводить это пессимистическое дерьмо, – закатывает глаза Мия. – Ты была великолепна! – Она берет меня под руку и ведет к двери. – Между нами говоря, я думаю, у тебя есть все шансы стать Авророй.
– Спасибо, – я поворачиваюсь к ней. – За все, что ты сделала. За то, что помогла мне вернуться, организовала прием у доктора Майклза и за все остальное.
– А знаешь что? – Мия похлопывает меня по руке. – Думаю, мне нужно угостить тебя выпивкой.
Сейчас только два, а Уиллоу будет ждать моего телефонного звонка ближе к трем, что дает нам достаточно времени. Поэтому я киваю и позволяю ей отвести меня к ее машине. Все это так мне знакомо, ведь я даже не могу сосчитать, сколько раз она подвозила меня домой или проводила со мной дополнительное время в студии и за ее пределами. Мия становилась мне второй матерью, особенно в периоды, когда моя жизнь превращалась в абсолютный хаос.
Я бросаю сумку в багажник и забираюсь на пассажирское сиденье, а через несколько минут мы уже выезжаем на дорогу прочь от центра Краун-Пойнт.