Черт возьми, я ненавижу полицию, ведь в последний раз, когда я видел огни их машин, меня арестовали. Хотя тогда я это заслужил.
Осторожно взяв Вайолет за шею, я притягиваю ее голову к себе на колени.
– Проснись, детка, – призываю я. Моргая, она пытается сфокусировать на мне свой взгляд.
Когда она понимает, что рядом с ней нахожусь я, выражение ее лица меняется с сонного на удивленное. Она тянет ко мне руки, и я крепко обнимаю ее.
– Я держу тебя, – говорю я, а затем полиция врывается внутрь.
Глава 57Вайолет
– Эта хижина была заброшена почти тридцать лет, – говорит детектив.
Он сидит на стуле рядом с моей больничной койкой, держа в руках ручку и блокнот.
– И вы говорите, что ваш похититель даже не показал своего лица?
Я отворачиваюсь, чувствуя, как мое лицо начинает пылать.
По причине того, что Грей слишком сильно беспокоится обо мне и потребовал наилучшего ухода, уже двое суток я лежу в больнице, и меня никто не беспокоит, но этот детектив по имени Сэмюэл Бэк слишком настойчив.
– На кухне мы нашли люк, – говорит он. – А под ним потайную комнату, в которой лежала ваша одежда и наручники, а также там была и цепь, прикрепленная к стене. Нет сомнений, что кто-то удерживал там вас против вашей воли, мисс Рис. Нам просто нужно, чтобы вы назвали имя.
Я открываю рот, но тут же закрываю его, краем глаза замечая, как цифры моего пульса на мониторе стремительно набирают скорость. Так мое тело реагирует на панику.
Я не могу раскрыть имя своего похитителя, потому что тогда Мия убьет Грея. Я не сомневаюсь в этом, ведь найти меня оказалось слишком просто. Она оставила на крыльце мой телефон как чертов маячок, так как знала, что помощь уже в пути, и не хотела, чтобы ее застали в доме. А ее громкий и раздражающий голос, предостерегающий меня от последствий моего возможного рассказа, до сих пор звенит у меня в ушах. Если я кому-нибудь расскажу о ней, то она непременно выполнит свое обещание. А учитывая то, как Грей легко избежал наказания после случившегося с нами, мне трудно поверить, что Мия сядет в тюрьму и останется там, если на ее защиту встанут влиятельные люди. Скорее всего этого не случится.
– Вайолет, – Бэк снова пытается привлечь мое внимание. – Мы сможем тебя защитить.
Его прерывает стук в дверь моей палаты, и, увидев, кто заходит внутрь, детектив вскакивает на ноги.
– Дай нам минутку, Сэм, – просит сенатор Деверо, одаривая детектива равнодушной улыбкой, от которой у меня сжимается желудок.
Поскольку весенние каникулы закончились, Грейсон сегодня должен находиться на занятиях. Что касается меня, мне выдали медицинскую справку, дающую право пропустить еще одну неделю занятий после выписки из больницы. Все профессора прислали мне сообщения с пожеланием скорейшего выздоровления и заверениями в готовности помочь наверстать пропущенный материал по моем возвращении. Так что сейчас сенатор застал меня одну.
Обведя взглядом палату, сенатор берет со стола одну из открыток с изображением цветов.
– От Шона Мередиана, – читает он. – Разве это не хореограф балетной труппы? – интересуется сенатор, но я ничего не отвечаю.
Вздохнув, сенатор откладывает открытку в сторону, а затем подходит к моей койке.
– Как ты себя чувствуешь?
– А вам не все равно? – хмурюсь я.
– Меня привел сюда разговор с моим сыном, – говорит он. – Не все ли мне равно на тебя? Меня мало что волнует, кроме собственной плоти и крови.
Я усмехаюсь, и на лице сенатора появляется тень недовольства.
– Я не думаю, что когда-либо смирюсь с тем, что Грейс предпочел тебя своему будущему.
– Отлично, тогда убирайтесь отсюда. – Я указываю на дверь.
– Конечно, я мог бы уйти, – говорит он, но вместо этого подтаскивает стул поближе к моей койке и садится на него. – Или же я могу объяснить, по какой причине пришел сюда. У меня плотный график, мисс Рис, и занятия благотворительностью в него не входят.
– Возможно, если бы вы занимались благотворительностью, то получили бы больше голосов? – отвечаю я, принимая более удобную позу. – Тем не менее я готова выслушать вас. Пусть это будет проявлением моего любопытства.
– Я знаю, что детектив давит на тебя, дабы вытянуть информацию, которую ты скрываешь. По твоим словам, ты даже не помнишь внешности своего похитителя? – Он приподнимает бровь, явно выражая сомнение в правдивости моих слов.
Глядя на сенатора, я не могу не отметить, что его ухоженность почти комична. Седые волосы, безупречно гладкая кожа, ровный загар и изумительно белоснежная улыбка не вяжутся с его возрастом. На его лбу не появляется ни единой морщинки, даже когда он хмурится. Но, возможно, мне просто никогда не приходилось обращать внимание на это. Неужели все политики выглядят так?
– Все верно, – говорю я. – А что вам сказал Грей?
Сенатор улыбается, глядя на свои ботинки, а затем встречается со мной взглядом.
– Так его называла мать. Она носила его на руках по дому и пела песню, в которой ласково обращалась к нему как к своей маленькой дождевой тучке. Грейсон с детства был полон эмоций и часто плакал. Он позволяет тебе называть его так?
– Если вы не в курсе, то он очень ее любил, – говорю я, чувствуя, как в горле образуется комок.
– Конечно, любил. Она же была его матерью.
Проглатывая ком в горле и стараясь не обращать внимания на жжение в глазах, я опускаю взгляд на свои колени и думаю о том, что мне нужно вернуть Грейсону фотоальбом. Я украла его, так как боялась, что Грейсон просто пользуется мной, но ради меня он бросил одну из самых важных игр сезона, и после того, как Мия похитила меня, отправился на мои поиски, чтобы спасти. Сейчас я действительно верю Грейсону, когда он говорит, что любит меня, хотя мне потребовалось время, чтобы поверить в это.
– Мой сын понимает тебя, – говорит сенатор, оценивающе меня разглядывая. – Он говорит, что ты боишься назвать имя похитителя, потому что он угрожал тебе. Вероятно, он убедил тебя в том, что вернется и лишит тебя жизни. А еще, возможно, твое представление о системе правосудия теперь не самое лучшее из-за нашей истории.
– А возможно, эта угроза распространялась не на меня, сенатор? – замечаю я, продолжая смотреть на свои колени. – Возможно, похититель пытался добиться моего молчания угрозой в адрес Грея, а иначе я бы уже разоблачила преступника? Я никогда не подвергну Грея опасности.
– Послушай меня, Вайолет, – говорит он, наклоняясь вперед и упираясь руками в край кровати, а я поднимаю голову, чтобы встретиться с ним взглядом. – За это я готов заставить систему нашего правосудия работать в нашу пользу, понимаешь?
– Ей нельзя позволить разгуливать на свободе, – говорю я, чувствуя, как по моей щеке скатывается слеза.
Боже, надеюсь, он говорит правду.
– Ей?
– Мия Джармейн, – шепчу я.
Как же легко я сдаюсь.
Все, что мне остается, – это уповать на благие намерения сенатора. На то, что он заботится о своем сыне настолько, чтобы упрятать ее навсегда. Но его лицо остается пустым, будто он не узнает ее имени. Для меня это все выглядит забавно, учитывая, какую важную роль она играла в моей жизни.
– Она художественный руководитель балета Краун-Пойнт, – добавляю я. – Это она следила за мной, а затем похитила и накачала наркотиками.
– Спасибо, Вайолет, – говорит сенатор, поднимаясь со стула. – Я позабочусь об этом.
Когда он уходит, я откидываюсь на подушку, и на этот раз из моих глаз по-настоящему начинают литься слезы.
Глава 58Вайолет
– Хочешь сдать? – интересуется Уиллоу, удобно расположившись на моей кровати и тасуя карты.
Я протягиваю руку за колодой и перетасовываю ее еще раз.
Сегодня, после осмотра врача и проверки анализов крови, меня, возможно, выпишут из больницы. Конечно, мне придется подождать оформления документов, но, по словам сотрудников, выписка должна состояться не позже трех часов.
Иногда время идет особенно медленно, и Уиллоу становится для меня источником утешения. Она пришла в больницу сразу после утреннего обхода, вооружившись латте со льдом, сэндвичами, а также колодой карт и еще кое-чем, на что я успела взглянуть лишь мельком, прежде чем Уиллоу снова его спрятала.
Когда я рассказала ей о моем разговоре с сенатором, Уиллоу была не так удивлена, как Грей. Это объясняется ее более глубоким пониманием взаимосвязи между родителями, детьми, деньгами и жизненными планами.
– Тук-тук, – слышу я голос Грея, заходящего в палату. – К вам гости.
– Но Уиллоу уже здесь, ты что, не заметил? – спрашиваю я, и Уиллоу закатывает глаза.
– Я не про нее или себя, – он проходит дальше, и я замечаю, что в уголках его глаз появляются тревожные морщинки. – Только скажи, и я прикажу охране вышвырнуть ее отсюда.
Секундой позже в палату входит моя мать. Ее взгляд скользит по сторонам, а затем она внимательно смотрит на капельницу с физиологическим раствором, установленную надо мной, на приборы, контролирующие мое состояние, и на введенную в мою руку иглу. Она смотрит на все, кроме меня, хотя я сижу прямо перед ней.
– Я буду снаружи, – говорит Уиллоу, соскакивая с кровати и забирая колоду из моих рук, а Грей встает у стены.
Возможно, он не попадает в поле ее зрения, но точно выбрал это место, чтобы я не упускала его из виду.
– Я так волновалась, – наконец говорит мама.
И что, черт возьми, я должна на это ответить?
– Вайолет, пожалуйста, – стонет она, а затем закашливается.
– Ты пришла в надежде, что мне вновь назначили обезболивающее? – Моя мать часто моргает, удивленная тем, как гневно звучат мои слова, но я не позволяю себе отступить.
– Я собираюсь сказать тебе кое-что важное, и мне нужно, чтобы ты меня выслушала, хорошо?
Она кивает и подходит ближе, останавливаясь у изножья и сжимая рукой спинку кровати.
– Ты променяла роль моей матери на наркотики, – заявляю я, не сводя с нее взгляда. – Ты привела меня в ложу, в которой отец Грея смотрел одну из самых важных его игр, потому что тебе были нужны его деньги.