– Прости, – шепчет она.
На мгновение я закрываю глаза, а затем заставляю себя снова посмотреть на нее.
– Я думаю, будет лучше, если мы пойдем разными путями. Я люблю тебя, но… – в моем горле образовывается комок.
«Я люблю тебя, но…» – эта фраза преследует нас обоих уже некоторое время. Мы с мамой просто не можем сосуществовать вместе.
– Я всегда старалась только ради нас, – шепчет она, по-прежнему не двигаясь с места.
– Не лги ей, – шипит Грей.
– Прости, – повторяет она. – Мне так жаль.
Я вздыхаю, когда она разворачивается ко мне спиной и выходит из палаты, а Грей садится на край кровати и, убрав мои руки от щемящей груди, переплетает наши пальцы.
– Ты в порядке?
– Буду. – Я смотрю на наши переплетенные пальцы и вспоминаю о предмете, который принесла Уиллоу.
Отпустив руки Грея, чтобы перегнуться через край, я поднимаю с пола сумку подруги.
– У меня для тебя кое-что есть.
– Правда? – он удивленно приподнимает бровь.
Я кладу сумку на колени и достаю из нее фотоальбом, который хранился в надежном месте на чердаке нашего дома.
Мгновение Грей смотрит на альбом в моих руках, словно пытаясь сообразить, что это за предмет, после чего медленно открывает его на первой странице. А я размышляю о том, как быстро пролетели месяцы с того момента, когда он привел меня в свою комнату и потребовал вернуть альбом.
Хорошо, что я этого не сделала.
Грейсон помогает мне откинуться на подушки и, устраиваясь рядом, начинает рассказывать о людях на фотографиях. Я опускаю голову Грейсону на плечо, чувствуя, как мое сердце переполняется болью, пока он своим рассказом оживляет в моем воображении картину о потерянной им семье. Я едва осмеливаюсь дышать, опасаясь, что он может прервать свой рассказ.
Грей протягивает мне руку, но я отмахиваюсь от его помощи и самостоятельно выхожу из машины, а затем оглядываюсь. Мы приехали не к дому хоккейной команды и не к моей квартире, хотя после плотного позднего завтрака в ресторане я ожидала, что мы вернемся в одно из этих мест.
Сейчас мы находимся в хорошем районе города, в нескольких кварталах от кампуса и недалеко от стадиона.
– Я снял его для нас, – шепчет он мне на ухо и обнимает сзади, а я с подозрением смотрю на белый дом, на который указывает Грей.
На очень милый, скажу вам, дом с ухоженным газоном, крытым крыльцом, на котором стоят два кресла-качалки, и, насколько я могу судить, с огороженным задним двором.
Грейсон раскрывает передо мной ладонь, показывая связку ключей, и, взяв их, я следую за ним по бетонной дорожке.
Я отпираю входную дверь и прохожу внутрь, оглядываясь по сторонам, все еще подозревая, что кто-то может выскочить из-за угла и все испортить.
Прошла неделя с тех пор, как меня выписали из больницы. Все это время я пряталась в комнате Грейсона в доме хоккейной команды, и лишь когда он возвращался с тренировки, позволяла ему затащить меня на кухню для того, чтобы поесть. Он сопровождал меня в арендованную студию, хотя я танцевала там без своих пуантов, потому что они были изъяты как улика, но я и не стремилась их вернуть.
Мия заставила меня танцевать в них до тех пор, пока ногти на моих ногах не потрескались и не пошла кровь. А когда позже в больнице медсестра осторожно сняла их с моих ног, она ужаснулась при виде засохшей крови, испачкавшей атлас.
Завтра мне снова придется вернуться к занятиям, а на следующей неделе «Ястребы» играют в финале Национального турнира. Они одержали победу в четвертьфинале и в пятницу выиграли снова. В следующую субботу мы отправляемся в Бостон, где они сразятся с командой, с которой уже встречались на льду. С «Северными волками». К слову, один из первых матчей сезона, который я посетила, был именно против этой команды, и Грейсон утверждает, что с тех пор «Северные волки» значительно выросли, так что победа над ними обещает быть более сложной задачей, чем в прошлый раз.
В любом случае все это – реальная жизнь, к которой мне нужно вернуться. Мию арестовали, а отец Грея сказал нам, что ее переводят из окружной тюрьмы в Виргинию, где, как я полагаю, она родилась и выросла. Он сдержал свое слово и потянул за ниточки, а также рассказал судье о ее угрозах в адрес его сына, и тот был более чем счастлив не выпускать ее под залог.
Но когда-нибудь мне придется дать показания и снова встретиться с ней лицом к лицу.
– Эй, ты со мной? – спрашивает Грей, и я заставляю себя улыбнуться.
– Да.
Он снова протягивает мне руку, и на этот раз я беру ее, позволяя Грею показать мне дом. Он небольшой, но светлый и просторный, и идеально нам подходит. Кухня с большим окном плавно переходит в гостиную и обеденную зону. Лестница ведет наверх, к просторной спальне и ванной комнате.
– Тебе нравится?
Я киваю и, отпустив его руку, провожу пальцами по кухонным столам и стенам. Я открываю кран просто для того, чтобы смочить пальцы, а затем выключаю воду, вытираю руки насухо о штаны и смеюсь.
– Значит, теперь нам не нужно беспокоиться о том, что нас может кто-нибудь услышать? – спрашиваю я, и он ухмыляется; моя же улыбка медленно исчезает. – Я хочу тебя кое о чем спросить.
– Конечно, – выражение его лица тоже становится серьезным. – Тебе не обязательно предупреждать меня о том, что ты хочешь задать вопрос.
– Хорошо.
Грей ждет несколько мгновений, но понимая, что я не собираюсь нарушать молчание, шагает вперед и аккуратно усаживает меня на кухонную стойку. Я раздвигаю колени и, позволяя ему приблизиться, обхватываю руками его шею.
– Ви, – призывает он. – Я могу умереть от любопытства.
Он знает об угрозах Мии и приезде отца ко мне в больницу, ведь то, что сенатор гарантировал мне взятие этой женщины под стражу, – единственная причина, по которой я призналась в том, кто меня похитил. Но Грейсон еще не знает о том, что она сказала мне.
– Это Джек ворвался в мою комнату, – признаюсь я. – И я думаю, именно он имеет отношение к тем статьям или, по крайней мере, к их части.
– Это не вопрос, – замечает Грейсон и отводит взгляд, но я сжимаю рукой его затылок.
– Я знаю, что в прошлый раз именно ты позаботился о Джеке.
– И это не вопрос.
– Я предполагаю, что ты захочешь нанести ответный удар, учитывая всю новую информацию, и, если ты позволишь, я хочу быть там.
– Ты просишь меня взять тебя с собой? – его губы изгибаются в улыбке. – Ты хочешь посмотреть, как я сломаю ему вторую ногу, Вайолент? Или, возможно, хочешь сломать ее сама?
Он не ждет моего ответа, поэтому я притягиваю его ближе и целую.
Мои глаза закрываются сами собой, и я крепко обнимаю Грейсона. Его поцелуй уносит все мои мысли прочь, и я чувствую, что могу начать все с чистого листа.
Грейсон скользит ладонью вверх по моей груди, а затем нащупывает указательным пальцем небольшой шрам от пореза. Он стягивает с меня рубашку и прерывает поцелуй, чтобы посмотреть на него.
– Мы связаны, Вайолет. И на этом свете нет ничего, что бы я не сделал для тебя, – говорит он, и я киваю. – Если Мия Джармейн когда-нибудь выйдет на свободу, я убью ее. – Он снова впивается своими губами в мои, а затем прикусывает и разрывает поцелуй. – И это, черт возьми, обещание.
– Я тебе верю.
– Хорошо, – отвечает Грейсон, и его темный взгляд светлеет. – А теперь позволь мне показать тебе, что я действительно чувствую.
Глава 59Грейсон
Мы выигрываем с перевесом в одну шайбу, которую забил я.
Внезапно раздается свисток, знаменующий окончание матча, и мои товарищи по команде выбегают на лед, буквально врезаясь в меня и прыгая от радости. Их счастливые возгласы эхом отражаются в моих ушах, сливаясь с одобрительным ревом толпы. Я машинально скольжу взглядом по трибунам и нахожу Вайолет, которая прижалась к стеклу с огромной улыбкой на лице. Ви окружена волнами голубых и серебристых цветов, и когда я указываю на нее, она игриво делает вид, что хватает мой палец.
Я отворачиваюсь прежде, чтобы не затягивать наш безмолвный диалог. Следующий час проходит как в тумане.
За игрой следует церемония награждения, где представитель Национального турнира выносит на лед трофей, а тренер Роук называет меня своим самым ценным игроком. Я ошарашенно смотрю на него, немного не веря в то, что слышу, пока Нокс не подталкивает меня вперед, чтобы именно я принял награду под неутихающие восторженные возгласы толпы. Свет на стадионе становится тусклее, и на меня падает яркий луч прожектора.
Безумие, о котором мечтают миллионы.
– А ведь мы всего лишь юниоры, – говорит Нокс, обнимая меня за шею. – Только подумай о потенциале следующего года.
В следующем году мы с Ноксом и Стилом перейдем на последний курс, Майлз станет студентом второго курса, а Джейкоб и Эрик переедут. Но, честно говоря, я не настолько с ними сблизился, чтобы это меня беспокоило.
Все происходящее мне кажется абсолютно правильным. Сейчас я рядом со своей семьей, в месте, которому принадлежу.
Позже, все еще находясь под кайфом от победы, мы заходим в раздевалку, и Эрик предлагает отпраздновать ее в местном клубе. Очевидно, у него есть связи в Бостоне, и хозяин клуба позволит нам войти, несмотря на то, что им еще нет двадцати одного года.
Я переодеваюсь в рубашку на пуговицах и слаксы, в которых приехал, и запихиваю остальные вещи в спортивную сумку. Оставив наш багаж в гостиничных номерах, мы спускаемся на лифте и выходим в вестибюль. Несмотря на технику безопасности, мы набились в лифт всей толпой, но окружающим, кажется, наплевать.
Ви: Я тебя вижу.
Получив сообщение, я оглядываю холл в поисках Вайолет, и, несмотря на множество людей вокруг, она сразу притягивает мой взгляд, словно магнит. Ви проходит сквозь толпу, одетая в мой голубой свитер, и при виде ее мой член мгновенно встает. Мысли о том, как я трахаю ее в этой одежде, наполняют мою голову, но я должен прогнать их, прежде чем решу не ехать в клуб, а потащить Вайолет наверх. Быстрый перепихон еще никому не вредил.