Майор замолчал.
— Все? — сухо спросил Турецкий.
Тот кивнул:
— Все.
— Негусто. Следов он, надо полагать, никаких не оставил.
— Так точно, не оставил. Ни следов, ни отпечатков — ничего.
Александр Борисович откинулся на спинку вертящегося кресла.
— Что там с телефонным разговором Валентинова? Удалось установить личность человека, с которым он говорил?
Степищев зашевелился:
— Да, Александр Борисович. Я, собственно, по этому вопросу и зашел.
— И нарвался на разнос, — усмехнулся Турецкий. — Давай, Ярослав, выкладывай.
Степищев раскрыл папку, лежащую на коленях. Деловито кашлянул и приступил к докладу:
— В общем, так. Человека, с которым Валентинов говорил по телефону, зовут Иннокентий Иванович Пахомов. Он — заместитель директора частного охранного предприятия «Волга».
Солонин поднял наконец голову и присвистнул:
— Интересные дела.
— Продолжай, — сказал Турецкий.
И Степищев продолжил:
— Как известно, директор «Волги» Игорь Осипов живет сейчас в Америке. И всеми делами предприятия на месте ведает Пахомов. Александр Борисович, я считаю, что у нас есть все основания предполагать, что убитый Валентинов вел с Пахомовым какие-то общие дела. — Ярослав улыбнулся. — И дела эти были незаконными. Налицо связь «Волги» и «Пионера».
— А ты что думаешь, Виктор? — спросил Турецкий у Солонина.
— То же, что и ты, Александр Борисович. Валентинов явно замешан в ограблениях. Но он был либо лишним ртом, либо лишними ушами, поэтому его и убрали. А если это так, то в деле явно замешаны руководители всех трех ЧОПов, которые обеспечивали охрану ограбленным банкам и коммерсантам.
— Картина вырисовывается довольно четкая, — вновь заговорил Степищев. — Кто-то навязал банкам «Волгу» и «Пионер». Контракт с ЧОПом «Кремень» был разорван, а его руководитель убит. Видимо, он не хотел договариваться, вот его и убрали со сцены. Ограбления готовились загодя — долго и тщательно. Тот, кто их задумал, предусмотрел все нюансы.
— Я считаю, нужно установить слежку за Пахомовым. Его могут убрать так же, как Валентинова, — сказал Солонин.
— За Валентиновым мы тоже следили, — возразил Турецкий. — Но ему это не помогло.
Солонин снова опустил голову.
— Ладно, замнем, — сказал Александр Борисович. — Но впредь будьте осторожнее. Пахомова взять в разработку срочно. Наружное наблюдение, прослушка — все как полагается. Необходимые бумаги я попытаюсь получить еще до вечера.
Полковник Шаповалов сильно сдал за последние годы. Лицо стало одутловатым и морщинистым, волосы посеребрила седина. Крупный нос был покрыт красной сеточкой капилляров.
Король, наоборот, совершенно не изменился с тех пор, как Роман Иванович встретил его впервые. Такой же худощавый, горбоносый, с глубоко посаженными блестящими глазами.
«И как ему удается? При такой-то жизни», — с удивлением и досадой думал полковник.
Король плеснул ему в стакан водки, себе — виски. Они взяли стаканы.
— Давай, что ли, за бизнес? — сказал Шаповалов.
— Давай, — согласился Король.
Они чокнулись. Король сделал маленький глоток, полковник же выпил свой напиток залпом, как делал это всегда. Закусил икрой. Королев забросил в рот маслину и, пожевывая ее, уставился немигающим взглядом на Шаповалова.
Бандит и милиционер знали друг друга уже давно. Началось с того, что Шаповалов «отмазал» Виталия Королева от одного неприятного дела, уничтожив пару улик. За что получил щедрые откупные. С тех пор судьбы Шаповалова и Короля пересекались не раз, и внакладе от этих встреч никто из обоих не оставался.
В комнату вошла мать Короля, Антонина Алексеевна:
— Мальчики, вам чего-нибудь принести?
— Нет, мам, у нас все есть.
— А я не тебя спрашиваю, а гостя. Роман Иванович, может, еще блинчиков?
Глаза полковника маслянисто заблестели:
— Ох, Антонина Алексеевна, я бы и рад, да утроба забита под завязку. Спасибо.
— Ну как знаете. Если что — я на кухне.
Она величественно удалилась. Полковник проводил ее статную, дородную фигуру маслянистым взглядом. От Короля это не укрылось, и он усмехнулся:
— Нравится моя мать? — с усмешкой поинтересовался он.
Шаповалов откинул с потного лба прядь волос и улыбнулся.
— Не то слово, Виталь. Настоящая царица! Сколько ее знаю — всегда такой была.
— Да уж. Видел бы ты, как она стреляет.
— А что, хорошо? — заинтересовался Шаповалов.
— Получше нас с тобой.
— Да ну?
— Зуб даю. Притом с двух рук. Думаю, она и сама не знает, что ей больше нравится — стрелять или шуровать половником в кастрюле.
— Суперженщина! — восхищенно повторил Шаповалов.
Он взял бутылку и налил себе стакан водки, сказал «будем» и опустошил его. Пока полковник закусывал, Король внимательно его разглядывал.
— Хватит зыркать, дыру на мне протрешь, — недовольно сказал Шаповалов.
Король пожал плечами и сказал, меланхолично жуя очередную маслину:
— Мы сорвали крупный куш, Роман Иванович.
— Ты прав, — кивнул полковник. — И прошло все более-менее гладко.
— Не так уж и гладко, — возразил Король. — Моего стрелка чуть не взяли с поличным.
— Но не взяли же. — Шаповалов снова налил себе водки.
Король недовольно посмотрел на него.
— Не переусердствуй, — сухо сказал он.
— А ты за меня не бойся. Ты за себя бойся.
Полковник снова выпил. Глаза его блестели, на щеках выступил нездоровый румянец.
— Будешь так квасить, Роман Иванович, до большой звезды не дослужишься. Или не доживешь.
Шаповалов поморщился:
— Имел я в виду эти звезды. Как только все утихнет, уйду в отставку.
— И чем займешься?
— Да уж найду чем, будь спокоен. — Полковник дернул щекой. — Ты лучше скажи, почему Валентинова убрал? Мешал он тебе, что ли?
— Мешал. И не мне, а нам.
Шаповалов осклабил зубы в усмешке.
— Мне вроде нет, — глухо проговорил он. — Слишком много трупов, Король, слишком много. Чем больше трупов, тем больше шансов сделать ошибку и засыпаться.
— Я никогда не ошибаюсь. Думаешь, зря менты его пасли?
— Но ведь можно было как-то по-тихому, — пожал плечами Шаповалов. — Ну там самоубийство. Или какое-нибудь отравление. Воображалка у тебя, Король, совсем не работает.
— Зато зубы острые.
— Это верно. Что есть, то есть. Только знаешь, Король, у мертвого льва зубы тоже острые, а что толку?
Зрачки Короля сузились. Он посмотрел на Шаповалова в упор и спросил глухим голосом:
— На что это ты намекаешь?
— Слышал я, что от тебя люди уходят, — ответил полковник и посмотрел на бандита таким же долгим взглядом. — Правда это или нет?
— Не понимаю, о чем ты.
— О твоем бухгалтере Бойкове. Ты ведь, кажется, говорил, что вы друзья с детства?
— Ну и что?
— А то, что странно это. Сперва одна крыса бежит, а потом что? Вся стая? Дурной пример — он ведь заразителен. Уж не слаб ли стал Король, а?
Королев усмехнулся и откинулся на спинку кресла.
— А ты хочешь проверить?
— Я? — Шаповалов покачал головой. — Я, Виталь, друзей не проверяю, потому что верю им. А ты? Ты-то своим друзьям веришь?
Король молчал.
— А ну как сдаст тебя этот Бойков? — продолжил полковник. — Он ведь и обо мне знает. И не только обо мне, он много о чем знает.
Взгляд Короля оледенел.
— С чего бы ему сдавать? — все тем же глухим голосом поинтересовался он.
— Да мало ли? — Шаповалов пожал плечами. — Вдруг совесть заговорит? С людьми это случается, поверь мне. Я слышал, это жена его с толку сбивает. На пару с попом. А если в дело поп вмешался — жди беды. Попы хуже нас, ментов. Самого отпетого и упрямого расколоть могут.
Королев облизнул сухим языком сухие губы.
— А откуда у тебя такая информация?
— Про попа-то? Да все твои братки об этом судачат. Один только ты ничего не хочешь замечать.
Король пренебрежительно фыркнул:
— Это ты чего-то попутал, полковник. Никто от меня не уходит. А Бойков как был бухгалтером, так им и останется.
Шаповалов улыбнулся и кивнул:
— Ну и слава богу. Я знал, что у тебя есть свои способы воздействия. Потому ты и Король. — Полковник опять плеснул себе в стакан водки, поднес ее ко рту и сказал, глядя на Королеа поверх стакана: — А вот мочить в следующий раз никого не надо. По крайней мере, пока со мной не посоветуешься. Иначе могут быть хлопоты. За тебя!
Он выдохнул через плечо и лихо опрокинул водку в рот…
В тот момент, когда полковник Шаповалов лихо расправился со стаканом водки, на другом конце Москвы двое других мужчин чокнулись бокалами с пивом. Это были Петр Бойков и Василий Кирьянов.
Они сидели в ресторанчике Бойкова уже полчаса. Болтали о разной чепухе и старательно обходили стороной главное — то, ради чего они, собственно, и встретились. Не то чтобы они боялись об этом говорить, нет. Просто… просто они не знали, как подступиться к столь деликатной теме.
— Как Тамара? — поинтересовался Кирьянов, отпивая пиво.
— Нормально, — ответил Петр Алексеевич. — А что?
— Ничего. Просто давно ее не видел.
— Это легко исправить. Приходи к нам послезавтра. У нас будет небольшой сабантуй. Тамара рада будет тебя увидеть.
— Приду, — пообещал Кирьянов. — А по какому случаю сабантуй?
Петр Алексеевич едва заметно дернул кадыком и спокойно ответил:
— По случаю моего увольнения, Василь.
Лицо Кирьянова вытянулось и слегка посерело.
— Так, значит, ты все-таки?..
— Да, — кивнул Бойков. — Ухожу.
— Надо же. — Кирьянов покачал головой. — А я думал, не решишься. Я слышал, у тебя с Королем разговор был? Правда?
— Ну был, — небрежно пожал плечами Бойков. — И что с того?
Кирьянов нахмурился и поставил бокал на стол.
— Напрасно ты так, — серьезно произнес он. — Король — это тебе не какой-нибудь директор свечного заводика. Он человек авторитетный и шуток не любит. Что он тебе сказал? Разрешил?
На этот раз посерело лицо Бойкова, и не от страха, а от гнева.