– Мы на месте, – сообщает кто-то из команды.
И вот к нашему борту аккуратно причаливают. Легкий скрежет, шелест канатов, слаженные движения мужчин в униформе… этим можно любоваться как спектаклем. Хотя следующая сцена мне не нравится, я вижу, как по выдвижному трапу поднимается она.
Марианна.
Без спешки. Без улыбки.
На ней легкое песочное платье и огромные солнцезащитные очки, ее волосы собраны в небрежный, но тщательно выверенный пучок. Весь ее вид кричит: «Мне все равно». Но я подмечаю прищур и напряжение в уголках ее пухлых губ. Все в ней кажется натянутым и колючим.
Она проходит дальше и замечает меня. Ее взгляд скользит мимо, как будто я всего лишь часть интерьера. Ни малейшего намека на эмоцию. Ни одной заминки. Так даже лучше, я могу и дальше спокойно наблюдать за этим спектаклем. Я снова переключаюсь на крепких мужчин, которые поднимают ее блестящие чемоданы. Один из них неаккуратно задевает ее сумку, и Марианна тут же взрывается.
– Осторожнее! – шипит она как дикая кошка. – Это стоит больше, чем твоя зарплата за год!
Она на нервах. Малейшая заминка выбивает ее из равновесия, стирая идеальную маску холодной респектабельной стервы на кусочки. Да, она злится. Она увидела меня и наверняка заранее знала, что я буду здесь. Но она не смогла возразить, не смогла сделать так, чтобы я оказалась как можно дальше от нее. Не удивлюсь, если Третьяков сообщил новость обо мне таким тоном, что она даже не получила возможность высказаться по этому поводу.
А вот и он.
Герман все-таки выходит встретить свою любимую, и Марианна бросается к нему. Слишком быстро и демонстративно. Целует его в щеку, гладит по плечу, прижимается всем телом. А я стою чуть в стороне и вижу, что на ее безымянном пальце нет кольца.
– Тебе нужно познакомиться, – бросает ей Герман, увлекая в гостиную, после чего кивает в мою сторону.
Этого короткого жеста хватает, чтобы ко мне подошел помощник и пригласил присоединиться к гостям. Я усмехаюсь, понимая, что меня ждет веселый прием. Солнце уже стоит высоко, обдавая теплом, но я чувствую только холод, стекающий по позвоночнику, как только Марианна вновь оказывается рядом. Она двигается медленно, эффектно, как актриса, выходящая на сцену. И я знаю, что в ее голове сейчас идет настоящая репетиция.
– Роман, – говорит Герман с той подчеркнутой вежливостью, за которой всегда скрывается расчет, – хочу тебе представить мою любовь. Марианна.
Любовь.
Интересный выбор слова.
Роман медленно поворачивается к ней и сдержанно кивает.
– Рад познакомиться, – произносит он.
Марианна улыбается, точнее, делает вид. Ее губы двигаются, но глаза остаются ледяными.
– Наслышана. Очень, – вежливо сообщает она и чуть наклоняет голову, как будто оценивает его.
И тут Герман поворачивается ко мне.
– А это Алина. Она сопровождает Лебедева.
Сопровождает.
Удобное слово для всех, кто хочет остаться чистым. Герман мог сказать что-то намного резче и грязнее, но, видимо, понимает, что Лебедев не оценит. Хотя Роману не приходится по вкусу даже такая формулировка. Он морщится, но быстро переключается. Протягивает мне ладонь и привлекает к себе, и в это мгновение мы больше напоминаем влюбленную пару, чем Герман и Марианна.
Она вообще перестает контролировать ситуацию. Переводит на меня внимательный взгляд и не может увести его, смотрит то с презрением, то с ликованием, то со страхом…
– Ах, вот как, – произносит она с легкой усмешкой, хотя стоило промолчать. – Ну что ж… очень элегантный выбор, Роман. У вас хороший вкус.
Она пытается уколоть меня, но я смотрю только на Романа. Он никак не отвечает на ее комплимент, который звучит странно после упоминания «сопровождения». Лебедев проводит меня вперед, словно хочет побыстрее закончить этот разговор.
Перед глазами оказывается комната, которая напоминает просторную гостиную в красивом доме. Кроме Третьякова и главного гостя Лебедева на борт пустили только персонал. Никакой массовки, других девушек или партнеров. Или хотя бы парочки затейников. Люди из бизнес-элиты частенько приятельствуют с актерами, комиками или писателями, которые умеют раскрашивать вечера обаятельными и смешными историями. Но сейчас здесь никаких посторонних.
– Я решила не ждать на острове, а выдвинуться вам навстречу, – до моего слуха доносится голос Марианны. – Там все равно нечего смотреть, лучше больше времени проведем на воде. Тут поблизости отличные виды.
Виды уже шикарные.
А если дождаться момента, когда горизонт начнет окрашиваться в розовые предзакатные цвета…
Я принимаю бокал с шампанским и понимаю, что мне сегодня понадобится больше одного. Я замечаю, как Лебедев недолго раздумывает и все-таки берет напиток. Тоже шампанское, минуя крепкие напитки. А вот Герман выбирает виски. Он первым устраивается на диване, широко расставив ноги, и всем видом показывает, что собирается отлично проводить время.
Наши взгляды случайно встречаются, и я прохожу по самым осколкам, по нервным окончаниям, по трещинкам в его защите. Я знаю, как нужно на него смотреть, и я знаю, что он чувствует намного больше, чем пытается показать. Такие мужчины если пускают кого-то в сердце, то потом вырывают вместе с плотью, закрываются шрамами от всего мира. Я незаметно салютую в его сторону, а потом опустошаю бокал залпом. Горьковатая сладость растекается по языку, а эффект не заставляет себя ждать. Я истощена переживаниями, так что даже небольшая доза алкоголя сразу ударяет в голову. Я запускаю ладонь в прическу Лебедева, ловя себя на том, что мне приятно дотрагиваться до его волос. Приятно чувствовать, как разряды тепла от близости с другим человеком проходят по подушечкам пальцев.
– Так что с долей в терминале? – вдруг спрашивает Третьяков, переключая Лебедева на дела.
– Мы выкупили долю, – отвечает тот и разворачивается к Герману. – Договор с турками закрыт. Осталось синхронизировать по линии доставки.
Я отворачиваюсь к воде, но внимательно прислушиваюсь к их интонациям, чтобы понять, кто они все-таки друг другу. Разговор сначала идет фоном, как гул моторов, мужчины беседуют негромко, но в их голосах нет ни расслабленности, ни доброжелательности. Это шахматная партия. Слова – фигуры. Интонации – стратегия. Улыбки – дымовая завеса.
– То есть ты все-таки решил влезть в портовую логистику, – протягивает Герман с ленивой усмешкой. Он откидывается на спинку дивана, будто не придает словам значения. Но я вижу, как его пальцы постукивают по стеклу. Он напряжен. – И так быстро… Ты кому-то обещал сверхрезультат?
– Я никому не обещаю. Я делаю, – спокойно парирует Роман. – Но, если твоя компания зайдет в связку, мы оба получим выход на Азию раньше, чем все ждут.
– Щедро. Но я вот думаю, зачем тебе партнер? – Герман поворачивает голову, и в его взгляде уже нет игры. – Ты ведь обычно предпочитаешь держать все под контролем. Один.
– Иногда выгодно, чтобы кто-то другой принял удар. Или вложился в риски, – Лебедев отвечает с легкой полуулыбкой. – Или просто засветился первым.
– То есть ты предлагаешь мне сыграть в приманку? – усмехается Третьяков.
– В громоотвод. – Роман отпивает шампанское спокойно, даже небрежно. – Мы с тобой работаем на разных уровнях, нас знают разные люди. И мне нужна твоя дурная репутация, чтобы стало понятно, что место занято, и не пришлось терять время на разборки.
Между ними встает пауза. Напряженная, мрачная. Они напоминают двух хищников, которые оценивают друг друга на расстоянии вытянутой руки.
– Порт – это не только контейнеры, – говорит Лебедев чуть тише, – это еще и доступ к инфраструктуре. К данным. К потокам.
– А данные – это власть, – заканчивает Герман. – Ты действительно готов делиться ключом?
– Дубликатом, – холодно отвечает Лебедев. – Я предлагаю открыть двери одновременно.
– Так много слов, – раздается голос Марианны, которая выглядит раздраженной. – Господи, вы же не на совещании! Сколько можно о делах?
Я понимаю, что она как раз выбрала напитки покрепче. И явно не рассчитала свои силы. Герман поворачивает к ней голову, недобро щурясь.
– А что ты хочешь? – спрашивает он. – Что будем делать, Марианна?
Она поднимается, проходит пару шагов по палубе и осматривается. Я следую за ее взглядом и только сейчас угадываю, что яхта остановилась. Мы находимся рядом с бирюзовой лагуной. Вода здесь прозрачная, как горный хрусталь, а по краям возвышаются невысокие скалы, поросшие сочной зеленью.
– По-моему, это идеальное место, – мурлычет она. – Время купаться!
И прежде чем кто-то успевает ответить, она стягивает с себя легкое платье. Под ним оказывается изящный белый купальник, который больше подчеркивает, чем прикрывает. Она идет к борту, и ее шаги звучат как вызов. Она вдруг разворачивается ко мне, подступает ближе и резко хватает меня за руку. Ее ногти больно впиваются в мою кожу.
– Пойдем, крошка, – ее голос наполнен приторно-сладкими интонациями. – Порадуем мальчиков.
Я не двигаюсь.
– Нет, – я коротко качаю головой. – Я не хочу…
Но она все равно тянет. Секунда, две… Я ловлю взгляд Лебедева, который поднимается с дивана, готовый вмешаться. Ему это явно не нравится. И именно в этот момент Марианна резко толкает меня.
Черт…
Мир вдруг вспыхивает белым светом.
Я чувствую удар.
Всполох.
Металл поручня.
Мой висок опаляет резкая оглушающая боль… Только это и остается. Раскаленная точка боли и шум в ушах. Тело наклоняется вперед, и я не сразу понимаю, падаю ли я или просто ухожу в темноту. Она подступает волной, и сквозь нее я слышу мужской злой крик и плеск воды.
А потом – ничего.
Глава 12
Сознание возвращается рывками.
Сначала пробивается звук, я как будто с запозданием слышу сильный всплеск и шум волн. Они кажутся такими тяжелыми, массивными, словно меня затянуло в воронку. Но потом я снова слышу чей-то крик, теперь сдавленный и неразборчивый. А следом приходит ощущение холода. Что странно, мы же на курорте… Или это из-за страха? Я чувствую, как вода обнимает меня с головы до пят, как тяжелое покрывало. И тянет в темную глубину. И только в этот момент я понимаю, что крик, который я только что слышала, мой собственный.