Я вживаюсь в роль. Наверное, даже бледнею. В сущности- мне много и не надо. Если уж не вертолет, то как минимум неизвестная гнетущая реальность впереди все равно вселяют в меня ужас. Я правдоподобно вцепляюсь пальцами в мягкую обивку сидения, что снова не остается им не замеченным.
Ну да, в целом можно смело сказать, что я уже начала себя вести как девушка-Маугли.
Когда спустя полчаса за окном появляется испещренная береговая линия, он снова отрывает внимание от своего космического вида планшета и говорит, словно бы опять снизойдя до меня свысока.
- Внизу моя родина. Сахель. Побережье Средиземного моря. Через тридцать минут сядем в Пафосе.
- Почему Кипр?- все-таки решаюсь на нейтральный диалог с ним,- отец не смог поделить земли между всеми наследниками в Сирии?
Карим хмыкает.
- Мне не интересна власть в традиционном понимании слова, Инна. Власть в таком виде- это оковы. Это правила и ограничения. Вон, посмотри на себя. Ты вся скована этими цепями. Они даже в твоем воображении. Кипр-оптимальное место как плацдарм. Рядом, удобно, свободно, красиво... Оттуда контролирую все свои проекты, ни перед кем не отчитываюсь, не имею лишних глаз, но погружен во все сферы своих интересов. Я построил насыпной остров в нескольких километрах от Пафоса, знаешь?
- Как-то не приходилось ранее интересоваться твоими проектами и достижениями,- отвечаю едко, едва сдерживая раздражение от его высокомерия и даже хвастовства что ли.
Снова хмыкает и опять прилипает в экрану.
Дальше мы не говорим.
Я вышла из самолета в теплый кипрский вечер последней - жара уже не душила, но асфальт еще хранил ее память. Карим ждал у подножки трапа, в солнцезащитных очках. Телефон у уха, увлеченная беседа… Ни слова, просто кивок в направлении авто - и я села в пассажирское сиденье ламборгини, стараясь не касаться его руки.
Пока шла к машине, с удивлением обнаружила среди встречающих в числе прочих на вертолетной площадке Ашура, скользнувшего по мне кратким взглядом. То есть он уехал раньше? Специально тоже послала ему встречный взгляд.
Кортеж выстроился быстро - машины с натянутым блеском и людьми, слишком уверенными в себе. Мы ехали вдоль береговой линии, где закат ложился на воду тонкими слоями золота. Я смотрела в окно, наблюдая, как волны слизывают камни - те самые, о которых когда-то слагали мифы.
Здесь, у Пафоса, Афродита вышла из пены. Слишком красивая, чтобы быть счастливой. Слишком желанная, чтобы выбрать одного. Я всегда думала, что легенды - это просто украшения для туристов. Но сейчас в них было странно много правды. Это место было слишком сказочным, чтобы в них не верить.
Здесь красиво. Воздух мягкий от моря, но при этом свежий от обилия растительности. Дышится иначе чем в пустыне- и это сильно бьет по голове.
Хочется спать. А может я просто слишком устала...
Я не стала отдавать предпочтение европейской одежде, чтобы не вызвать лишние расспросы у Карима. Пусть продолжает воспринимать меня средневековой дичкой.
На мне лилового цвета абайя. Правда, я не стала накрывать волосы и лишь просто собрала их в хвост. Косметики на лице тоже нет.
Пока едем к его резиденции, молчу, смотря в окно.
Он погружен в созвоны, разговоры, обмен информацией.
А мне же хочется просто забыться во сне, надеясь, что его «обещание» будет исполнено не сразу по прилету.
Я почти полностью поглощена в себя и не вслушиваюсь в то, с кем и о чем говорит Карим. Но словно бы внутренняя сила из подсознания заставляет меня вынырнуть из забытья и вслушаться в его разговор именно в этот момент.
- Да, шамси (араб.- мое солнце), прилетел. Да...- он говорит мягче, спокойнее. Я даже, наверное, и не слышала раньше, чтобы он так разговаривал. Со мной так точно...- нет, не один...
На другом конце можно расслышать женский недовольный тембр.
Сибиль. Даже не сомневаюсь, что она.
Карим раздраженно выдыхает.
- Завтра поговорим, да!
Она снова что-то возражает.
Он недовольно косится на меня, а потом быстро переходит на курдский
и заканчивает разговор несколькими фразами на нем.
Я не поворачиваю голову на него, так и остаюсь прикованной к пейзажу за окном. Фантастической красоты гладь Средиземноморья аквамариновой полосой... Это море пленило даже греческих богов... Здесь они горели, влюблялись, разочаровывались, погибали и воскресали... Внутри как-то неприятно сжимаются невидимые тиски. Ощущение ненужности и нелепости накатывает пенной волной.
Карим снова кому-то набирает. На этот раз это Ашур. Я тоже понимаю это почти интуитивно. Он разговаривает с ним доверительно, но скупо. А еще говорит на сирийском диалекте арабского. Наверняка, чтобы я тоже не особо понимала... И я бы не понимала, конечно. Этот язык предельно далек и от иракского арабского, и от фусхи- общепринятой формы литературного языка... Если бы не Кассия, моя сирийская няня...
- Её уже привезли?- спрашивает Карим,- прекрасно. Такая, какую я заказывал? Невинна?
Его дружок что-то отвечает. Увейдат усмехается.
- Это хорошо. Наконец-то ты меня радуешь, друг... Угодил... Сегодня в семь. Ты и я. Объездим её, как любим...
Он кладет телефон. Я прикусываю губы в отвращении.
Порочный, низкий тип. Высокомерный и циничный.
Нельзя верить ни одному его слову.
А еще нельзя ни на минуту давать ему тактического преимущества...
Чувствую на себе жгущий взгляд.
- Что приуныла, принцесса? Кипр тебя не вдохновляет?
Нет, напротив. Меня не вдохновляешь ты и твой гарем на моих глазах.
Но молчу. Прикусываю губу.
Еще пару виражей- немного в холм. И глазам открывается захватывающая дух картина.
Его дом - если этот объект вообще можно так называть - возвышался на прибрежном утесе, будто и вправду, подобно своему хозяину, считая себя выше всего остального. Окна в пол выходили прямо на море. Отсюда берег казался диким, как в старых легендах, где боги бросали вызов людям.
Нас встретили почти молча - пара людей в форме. Я прошла сквозь прохладную тень сводов, и мрамор отозвался под каблуками глухим, ленивым эхом. Всё здесь было дорого, безошибочно подобрано: стекло, камень, металл. Ни одной фальши. Интерьер — словно обложка архитектурного журнала. Но есть ли в этом жизнь?
Встала, прислонившись к перилам террасы, слушая, как он что-то объясняет Ашуру — по тону было понятно: это «его» место силы.
- Инна!- вдруг резко обратился ко мне,- тебя проводят в твою комнату. Сегодня отдыхай, а завтра поговорим обо всех наших делах.
«Наших делах». Выразился-то как…
- Я… могу гулять по территории?- спросила я, когда он уже развернулся, чтобы отойти от меня.
- Можешь…- сказал после некоторой паузы,- только осторожно… Не во все уголки этого имения тебе можно…
-Ты про свой гарем, куда доставили новую невинную девочку?- дура. Зачем я это говорю? Зачем высветила, что все поняла и… уязвима?
Он с удивлением зависает на мне глазами, но потом берет себя в руки и хмыкает.
- Моя няня сирийка, Карим. Я знаю этот диалект.
Он лишь хмыкает. Ничего не говорит.
Разворачивается окончательно и уходит прочь…
Глава 14
Глава 14
Глава 14
Глава 14
Моя комната красивая и просторная. Огромное окно на всю стену, вид на море с утеса. Интересно, зимой тут сильные штормы? Насколько комфортно жить в таком месте, когда нужно принимать на себя прямой удар стихии?
Почему-то невольно вылезла ассоциация с Каримом. Он такой, да. Вечно встающий вопреки, вечно супротив потоку ветра. Наверное, если бы он не переехал мою жизнь, не разрезал ее на сотни кусочков, я бы даже могла им восхищаться... Издалека. Знаете, это такие мужчины, даже чьи неказистые любовные похождения воспринимаешь со скрытым интересом. Он уникален-это точно. По-своему, сумасшедший, горящий своей философией- и оттого такой категоричный. И почему же нелегкая занесла его на мой скромный и тихий жизненный путь...
- Добрый вечер, госпожа,- услышала робкий стук в дверь.
Приятная девушка, нейтральная и корректная. Глаза кротко в пол, на лице- само смирение и участие... И еще что-то. То, что я пока не могла разобрать. Влюбленность в хозяина дома? Интересно, сколько сердец он разбил? Раздражение на саму себя, что меня это почему-то волнует...
- Меня зовут Луна и я буду Вам прислуживать. Могу провести экскурсию по этому дому. Это мыс. Владения господина Карима очень большие... Могу рассказать, чем вам можно заниматься, чтобы скоротать время...
«Можно»... Это слово зацепило меня, сильно...
- Присядь, Луна,- обратилась я к девушке. Она опасливо, но послушалась меня.
- Ты арабка?
- Сирийка... Моя мать прислуживала в доме у отца господина Карима.
Лояльная, значит. И точно, влюблена…
Девушка тушевалась. Все ее предложения помочь мне- разобрать гардероб, сделать массаж, накормить меня или напоить чаем, не впечатляли.
Сейчас мне точно было не до того...
Когда показалось, что мои планомерные отказы ее буквально довели до слез, застывших в глазах, я решила сделать шаг навстречу.
- Мои волосы запутались после путешествия. Могла бы ты помочь их прочесать?
- С радостью! - обрадовалась девочка.
Ее руки были нежными, мягкими, почти невесомыми... Удивительное дело, они учатся быть такими услужливыми или такими нужно родиться? Как такая «услужливость» трактуется мужчинами и не злоупотребляют ли они ею?
- Скажи мне, Луна, как тебе живется в этом доме и как тебе господин Карим?
- Хорошо...- ответила, сильно сжимаясь,- наверное, это нехорошо- обсуждать такие вещи за его спиной...
- Что ты... мы ничего не обсуждаем за его спиной. Я его жена и он сам сказал, что мне стоит погружаться в быт и уклад этого места. Разумно поинтересоваться у приставленной ко мне ближе всего девушке такими очевидными вещами... Это ведь даже важнее, чем знать карту мыса, принадлежащего господину Кариму. Выдохни, Луна. Я тебе точно здесь не враг, поверь...