Она оглядывает меня с ног до головы с таким выражением, словно я только что, пошатываясь, вошел с улицы, весь в собственной блевотине. Я поворачиваюсь и беру ее чемоданы. Бросаю их в ванную, затем возвращаюсь за пакетами из бутика. Я бросаю их на пол прямо за дверью.
— Одевайся. У тебя есть десять минут.
— Куда мы направляемся?
— Вон!
Полчаса спустя она плавно выходит из ванной, задрав нос, как светская львица, пришедшая на сбор средств для своей нелюбимой благотворительной организации. Я бы сказал что-нибудь об этом стервозном выражении ее лица и о том, как она опаздывает, но я не могу вымолвить ни слова.
На ней красное платье без рукавов. Кажется, что оно по крайней мере на размер меньше, если не на два. Глубокий вырез, из которого выглядывают ее пышные сиськи. Ее талия стянута так, словно на ней корсет, ноги обнажены, туфли на шпильках заоблачной высоты, и все, что я могу видеть, — это её изгибы.
Глядя на меня в холодном молчании, она приподнимает брови. Мне приходится сделать паузу, чтобы прочистить горло, прежде чем я могу заговорить.
— Почему ты не надела одно из белых платьев?
— Я ненавижу белый цвет.
— Это цвет новых начинаний.
— Это цвет невинности. — Ее улыбка убийственна. — Я не хотела, чтобы у тебя сложилось неправильное представление.
Я рычу: — Никто никогда не примет тебя за невинную, гадюка.
— Хорошо. Кстати, какой идиот подумал, что я ношу на размер меньше?
— Этот придурок.
Удерживая мой пристальный взгляд, низким и ровным голосом она говорит: — Дорогой муж. Ты уже должен был бы знать, что во мне нет ничего мелочного.
Мы смотрим друг на друга через всю комнату. И, конечно, — поскольку у меня явно есть проблема — мой член начинает твердеть. Она опускает взгляд на растущую выпуклость на моих брюках, и ее убийственная улыбка становится шире. Я пересекаю комнату, беру ее за руку и направляюсь к входной двери, ведя за собой.
Она вырывает свою руку из моей хватки и язвительно говорит: — Я могу ходить без бешеного служебного животного, спасибо.
Итак, мы вернулись к исходной точке. Чертовски замечательно.
Открывая входную дверь, я делаю широкий жест, сопровождаемый насмешливым поклоном. Она проходит, как королева мимо вонючих попрошаек.
Как только мы оказываемся в машине, она решает, что ее ненависть к человечеству не распространяется на Кирана. Наклонившись вперед на заднем сиденье внедорожника, она говорит ему: — Итак, расскажи мне все о приеме. Тебе было весело?
— Ах, неужели! Встретил одну из твоих родственниц, которая мне понравилась. Маленькую девочку по имени Ария?
— Это дочь Лео! О, она прелестнейшее создание, не так ли?
— Да. — Киран присвистывает, его щеки розовеют. — Такая заводная. С самой милой маленькой попкой, которую я когда-либо видел в моей ... — Он резко обрывает, бросая испуганный взгляд через плечо. — Извини, девочка. Я идиот. Просто спроси Паука.
Она машет рукой и смеется.
— Не говори глупостей. Я не возражаю.
Я рычу: — Ты возражаешь, если я буду дышать в твоем направлении, но ты не возражаешь против этого?
Игнорируя меня, она спрашивает: — Как все ладили? Были ли какие-нибудь ссоры?
— Ссоры? Нет, это был чистый хаос! Половина парней оцепенела, другая половина трепетала! А у "Бетти" было смертельное кровотечение с обеих сторон, так что было много игр в теннис с миндалинами. Если они не были на танцполе, то прятались в темных углах, пряча друг от друга лица.
— В переводе это значит, что всем было весело?
— Будь уверена, они повеселились!
Она с облегчением выдыхает и откидывается на спинку сиденья.
— Приятно слышать. Я волновалась. Ты же знаешь, как опасно помещать кучу непомерных эго в одну комнату.
Я спрашиваю: — Этот выпад насчет эго был направлен против меня?
— Не все зависит от тебя, принц Высокомерия.
— Это будет ”Король высокомерия", если так угодно.
Бросив на меня резкий взгляд, она снова обращает свое внимание на Кирана.
— Так куда мы идем?
Его голос звучит растерянно.
— Паук тебе не сказал?
— В данный момент мы не разговариваем. Ты мне скажи.
Он бросает на меня взгляд в зеркало заднего вида.
— Э-э... прости меня, девочка, но, если ты не против, я бы предпочел держаться подальше от супружеской размолвки. Однажды я попытался вмешаться в спор между моими мамой и папой, но получил за это лишь жестокую пощечину.
Она складывает руки на коленях и скрещивает ноги.
— Тогда, я полагаю, это должен быть сюрприз.
Мы проезжаем через центр города в промышленную зону недалеко от доков. Она забита складами и транспортными контейнерами, ожидающими наполнения и отправки через Атлантику. Мы останавливаемся перед одним из них, большим зданием из белого кирпича с решетками на окнах, и Киран паркуется.
Рейна смотрит в окно на парковку, и вид у нее скучающий. Эта упрямая женщина не спрашивает меня, где мы находимся. Но когда я говорю: — Для этого тебе понадобится пистолет, — она резко поворачивает голову и смотрит на меня.
— Для чего?
— Мы встречаемся с главами остальных четырех мафиозных семей.
Ах, это выражение шока на ее лице так чертовски приятно, что жар приливает к моим яйцам.
— Почему?
— Не знаю. Они назначили встречу. Ты мне скажи.
Явно выбитая из колеи, она хмурится.
— Предполагается голосование за нового капо.
— Так почему здесь нет Джанни?
— Откуда ты знаешь?
— Нам сказали, что его не пригласили. — Она молча обдумывает это, затем качает головой.
— Это не имеет смысла. Он глава семьи. И голосование должно было состояться завтра, а не сегодня. — Она снова выглядывает в окно, на этот раз с настороженным выражением лица. — Мама сказала, что он не пошел на прием. Прошлой ночью он тоже не возвращался в отель.
Деклан уже рассказал мне о голосовании и о том, что Джанни отсутствовал на приеме, но новость о том, что он не вернулся в отель, — это что-то новенькое. В нашем мире, когда кто-то пропадает без вести, это означает только одну из нескольких вещей. Ни одна из них не хороша.
Из кармана на спинке водительского сиденья я достаю пистолет. Проверяю, есть ли патрон в стволе, затем протягиваю его Рейне.
— Ты умеешь стрелять из “Глока”?
— Это не может быть так сложно. Ты же знаешь, как это делать. — Она забирает пистолет у меня из рук. Когда я снимаю пиджак, она спрашивает: — Что ты делаешь?
— Ты же не войдешь в комнату, полную мужчин, в таком виде.
Она застенчиво спрашивает: — В каком?
Я бросаю на нее тяжелый взгляд.
— Надень этот чертов пиджак.
Она думает возразить, но, видимо, решает, что лучше этого не делать. Она пожимает плечами и надевает пиджак, закатывая манжеты.
— Застегнись. — Она смеряет меня взглядом, но я не в настроении для нахальства. — Полностью.
— Я хочу, чтобы ты знал, единственная причина, по которой я ношу твой пиджак, — это то, что мне негде спрятать пистолет в этом крошечном платье, которое ты купил.
— Жаль, что ты забыла захватить сумку с черепами. Ты могла бы положить его туда. — Она мило улыбается мне.
— В ней хватит места только для одного. Я приберегала для твоего. — Она открывает дверцу и выходит. После того, как уходит, Киран смотрит на меня в зеркало заднего вида.
— Она мне действительно нравится.
— Это потому, что у тебя здравого смысла, как у морковки.
— То, что ты не знаешь, как с ней обращаться, не значит, что она не может мне нравиться!
— Я чертовски хорошо знаю, как с ней обращаться! — Он улыбается.
— Конечно, будь по твоему. Позволь мне вернуться к тебе, когда мои барабанные перепонки заживут, и мы мило поболтаем обо всем этом.
Бормоча что-то себе под нос, я выхожу из Escalade и обхожу его сзади, где меня ждет Рейна. Я уже готов подраться из-за того, что она не застегнула мой пиджак, но, к моему великому удивлению, она это сделала.
— Готов? Я не уверена, что идти туда одним — хорошая идея.
— Мы будем не одни. Все остальные уже здесь.
Она приподнимает бровь, глядя на меня.
— Кто “все”?
Я не могу сдержать улыбку, которая появляется на моих губах.
— Теперь ты в Мафии, дорогая. Ты больше никогда не будешь одна.
Вспышка эмоций согревает ее глаза. Или, может быть, мне это кажется. В любом случае, она отводит взгляд прежде, чем я успеваю понять.
Я ожидаю, что она отстранится, когда я беру ее за руку, но она этого не делает. Она позволяет мне отвести ее с парковки вокруг здания к двери наверху пандуса. Крупный лысый мужчина в черном костюме ждет наверху, сложив руки на промежности, широко расставив ноги, с непроницаемым, как кирпичная стена, лицом.
— Патрик.
Он почтительно наклоняет голову, приветствуя меня по-гэльски. Он также наклоняет голову к Рейне, но не смотрит ей в глаза. В нем триста фунтов сплошных мускулов, но он не может заставить себя посмотреть ей прямо в лицо. Забавно, что все остальные тоже чувствуют, что она болотная ведьма.
Он открывает нам дверь. Мы заходим внутрь, Киран следует за нами. Моим глазам требуется мгновение, чтобы привыкнуть к слабому освещению. Посреди темного, пустого склада стоит группа из пяти человек. Все в дорогих темных костюмах. От всех веет опасностью и властью.
Деклан — единственный, кого я узнаю. В нескольких футах от группы стоят еще мужчины в костюмах, но это солдаты, а не лидеры. Хотя все они итальянцы, и я никогда ни с кем из них не встречался, я могу определить разницу за милю.
Вдоль стен склада стоят наши ребята. Интересно, у скольких из них тяжелое похмелье после вчерашней ночи.
Деклан поворачивается, видит нас и вздергивает подбородок. Взявшись за руки, мы медленно идем к нему.
Рейна говорит себе под нос: — Тот, у кого много волос слева от Деклана, — Массимо, глава семьи ДеЛука. Он умен, но ему нельзя доверять. Он заботится только о себе. Справа — Томази Берласкони. Он туп как скала. Рядом с ним в темно-сером костюме — Алессандро Риччи. Он хороший человек. Блестящий стратег. Энцо называл его генералом. Тот, на ком костюм в тонкую полоску — Альдо ЛаРоса. — Напряженная нот