Но внезапно стало невозможно не смотреть на него. Его смеющиеся глаза — притягивающие лучи, затягивающие меня внутрь. Никто не смеется надо мной. Никто. Никогда. Они все слишком заняты, избегая моего взгляда, как будто я Медуза и они боятся, что от одного взгляда превратятся в камень. Но этот золотой лев, названный в честь жука и выглядящий как супергерой комиксов, не избегает моего взгляда. Он хватает его и держит в заложниках. И он определенно не боится смеяться надо мной. На самом деле, я думаю, это может стать его новым любимым занятием.
Я не совсем понимаю, что с этим делать. Может быть, все ирландцы сумасшедшие? На самом деле я никого из них раньше не встречала. Все, о чем я думаю, когда кто-то говорит "Ирландия", — это четырехлистный клевер, лепреконы и зеленое пиво. Теперь я могу добавить к этому грубых мужчин с огромными ногами. Хотя Киран кажется милым. Он ни в малейшей степени не груб.
Я оглядываюсь через плечо и вижу его в коридоре, он засунул руки в карманы и, наморщив нос, разглядывает фрески на стене. Качает головой и бормочет: — Чертовски сумасшедшие.
Я отворачиваюсь. Жаль, что он не выше в иерархии Мафии. Он действительно мог бы быть сносным супругом. Но он, кажется, телохранитель или водитель, звание слишком бессильное, чтобы быть полезным Джанни. Хотя Куинн всего лишь второй в команде, Джанни очень хорошо знает, как быстро меняется руководство в нашем мире. Наш собственный отец когда-то был вожаком, пока его не сменил безжалостный соперник. Все, что потребуется, — это одна пуля, чтобы поставить Куинна на первое место. Или убрать его.
Эта мысль заставляет меня улыбнуться. Когда я это делаю, ирландский мужлан, все еще пялящийся на меня, облизывает губы. Я отрываю от него взгляд и думаю, не забыла ли я перезарядить пистолет в тумбочке после того, как почистила его на прошлой неделе.
Лили и этот мужлан болтают еще минут двадцать, пока мы с Джанни терпеливо ждем у двери. Затем он встает, жестом предлагая Лили сделать то же самое.
— Они идут! — Выпаливает Джанни, когда они направляются к нам. Выражение лица Лили спокойное. Я могу сказать, что она старается не показывать никаких эмоций. Она, конечно, расскажет мне все об их разговоре, но на данный момент все, что я могу сделать, это надеяться, что для нее это было не слишком ужасно.
Лицо ирландца тоже бесстрастно, но в его глазах есть выражение, которое мне не нравится. Если он прямо перед ней потребует доказательств того, что она девственница, я оторву одну из его гигантских ступней и забью его ею до смерти.
Господи, Рейна. Возьми себя в руки!
Честно говоря, я годами не чувствовала себя настолько расстроенной. Этот мужчина пробуждает во мне животное. Слава Богу, я позаботилась о том, чтобы последнее слово по одобрению этого брака осталось за мной, потому что, если бы он женился и мне пришлось общаться с ним на регулярной основе, я бы начала лезть на стены и визжать, как бабуин.
Когда Лили приближается, я протягиваю ей руку. Она быстро подходит ко мне и берет её, крепко сжимая и стоя так близко, как будто хочет спрятаться у меня под платьем. Куинн останавливается в нескольких футах от меня и смотрит на Лили из-под опущенных ресниц. Затем он смотрит на Джанни. Потом на меня. На его лице появляется медленная и горячая улыбка.
— Мистер Карузо, — протягивает он, все еще глядя на меня. — Спасибо, что дали нам с Лили минутку поговорить наедине.
Он называет ее Лили? Никто не называет её так, кромесемьи!
Джанни так взволнован переменой в поведении ирландца, что практически обделался.
— Конечно! Надеюсь, все прошло хорошо?
Ирландец на мгновение позволяет ему сдержать волнение, прежде чем кивнуть. Черт.
Джанни с явным облегчением выдыхает. Затем он хлопает в ладоши, заставляя Лили подпрыгнуть.
— Отлично!
— Однако, если можно, я перекинусь с вами парой слов. Наедине.
— Разумеется!
В своем порыве выпроводить нас с Лили за дверь Джанни толкает обоих. Он сожалеет об этом, когда я рычу на него, но не настолько, чтобы ослабить свое возбуждение.
— Уходите, уходите! — шипит он, махая нам рукой. Как только мы переступаем порог, он захлопывает за нами дверь, дребезжат рамы с картинами на стенах. Киран смотрит на мое мертвенно-бледное лицо и хихикает.
— Я оставлю вам, девочки, немного пространства. За углом висит картина с младенцем Иисусом, на которую я умираю от желания взглянуть.
Насвистывая, он уходит по коридору. Как только скрывается из виду, я поворачиваюсь к Лили, обнимаю ее и начинаю извиняться.
— Ты в порядке, tesoro? Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это. Я должна была лучше подготовить тебя к этому моменту. Если бы я только знала, что он придет, мы могли бы сначала поговорить. Я могла бы оказать тебе некоторую поддержку…
— Я в порядке, — перебивает она, отстраняясь. — Это было не так уж плохо, правда.
Я смотрю на нее с недоверием.
— Я знаю, ты говоришь это только для того, чтобы я не волновалась.
— Нет, я не испугалась. На самом деле он был милым.
Я чуть не заваливаюсь набок и не падаю на пол.
— Милый? — Она пожимает плечами. — Ну, и что он тебе сказал?
— Он спрашивал меня о моих увлечениях, какая музыка мне нравится, моя любимая еда. Все в таком духе. О, и колледж. Казалось, его действительно интересовало то, что я хочу изучать. Когда я рассказала ему об уголовном праве, он рассмеялся.
— Он издевался над тобой! — Говорю я, разгоряченно.
— Я так не думаю. Он сказал, что ему понравилась ирония этого. Он сказал, что, по его мнению, из меня получился бы хороший адвокат.
Кому-то придется помочь мне оторвать челюсть от пола.
— Если он был таким милым, почему ты подбежала ко мне, как испуганный мышонок?
Она делает паузу.
— Ну... Ты видела его? Этот парень совершенно пугающий. Типа большой и... я не знаю… все такое. Я думала, что могу забеременеть, просто сидя рядом с ним.
В ужасе я осеняю себя крестным знамением.
— Даже не произноси это слово вслух.
— Я знаю, что ты все решишь. Последнее слово за тобой, верно?
— Да, правильно.
— И совершенно очевидно, что ты ненавидишь его и не позволишь папе выдать меня за него замуж, да?
— Да.
— Тогда почему ты так взвинчена?
Это очень, очень хороший вопрос.
— Я? Нет… — Я провожу рукой по волосам и ободряюще улыбаюсь ей.
Она закатывает глаза.
— Zia, пожалуйста. У тебя пена изо рта идет.
Отметая это, я понижаю голос и спрашиваю: — Ты позаботился о ситуации в гардеробе? — Щеки Лили вспыхивают. Она опускает взгляд и кивает, загадочно улыбаясь. — Как тебе удалось его вытащить?
— Кухонный лифт. — Я ахаю.
— Ты запихнул этого бедного мальчика в кухонный лифт? Ты сначала сломала ему все суставы?
Румянец на ее щеках становится ярче, как и ее улыбка.
— Он говорит, оно того стоило.
Я саркастически говорю: — Держу пари, что так оно и есть. — Потом мне приходит в голову кое-что еще. — О, нет. Это ведь не в первый раз, не так ли? — Она поднимает на меня взгляд и корчит гримасу. — Не обращай внимания, я не хочу знать. Просто пообещай мне, что это в последний раз. — Когда она колеблется, я яростно говорю: — Лили, ты не можешь позволить ему вернуться в этот дом. Твой отец повесит его набитую голову на стену с трофеями в своем кабинете.
— Я знаю, — шепчет она, и ее улыбка гаснет.
— Кстати, кто он такой?
— Сын Тимо. — Мне нужно немного подумать.
— Тимо? Садовник?
— Чистильщик бассейна. Хуан Пабло иногда помогает своему отцу мыть бассейн. Так мы и познакомились. — На ее лице снова появляется загадочная улыбка. — Я лежала на улице и загорала в своем желтом бикини.
Боже милостивый. У дочери дона мафии роман с латиноамериканским уборщиком бассейнов. Мы — теленовелла. Я собираюсь расспросить ее о противозачаточных средствах, когда дверь в кабинет Джанни открывается. Ирландец и Джанни выходят.
— Еще раз спасибо за визит, — говорит Джанни, избегая смотреть мне в глаза. — Это было приятно.
— Взаимно.
Ирландец останавливается передо мной и Лили. Официально и серьезно он говорит ей: — Я ценю знакомство с тобой, Лили. Спасибо, что поговорила со мной.
Она придвигается ко мне на дюйм ближе.
—Не за что. И тебе тоже спасибо.
Ирландец кивает, затем переводит взгляд на меня. Его карие глаза начинают гореть.
— И Рейна, — говорит он таким мягким голосом, что у меня мурашки бегут по коже. — Было ... интересно познакомиться с тобой. — Он протягивает руку.
Я смотрю на это. Зубастая открытая морда крокодила показалась бы более привлекательной. Но я вкладываю свою руку и твердо встречаю его взгляд, потому что королевы не боятся тупых рептилий. И пауков тоже.
— До свидания, мистер Куинн. И счастливого пути. С наступлением темноты здешние дороги могут стать опасными.
— Я знаю, что он получил угрозу, когда улыбается. На мгновение он задерживает мою руку и пристально смотрит, затем резко поворачивается к Джанни.
— Я сам найду выход.
— О, нет, я пойду с тобой! — Джанни протестует. Но это остается без внимания, потому что ирландец уже шагает прочь, расправив плечи и вздернув подбородок, самоуверенный, как тореадор.
Когда он исчезает за углом, я решительно говорю: — Я этого не одобряю. Брак расторгнут.
Торжествующим тоном Джанни говорит: — К сожалению, sorellina (с итал. младшая сестра) , это невозможно.
Лили рядом со мной напрягается. Мой голос становится резким
— О чем ты говоришь?
— Контракт уже подписан. Мы сделали это только что ... и назначили дату свадьбы. Лили и мистер Куинн поженятся в следующем месяце.
Лили вскрикивает от ужаса и закрывает рот руками. Взбешенная, я делаю шаг к своему брату.
— Ты сказал, что одобрение будет за мной! Ты обещал мне, что я могу выбирать!
Уголки его губ приподнимаются.