Мы заряжаем новые обоймы во все пистолеты и убираем дополнительные по карманам.
Убирая "Baretta" за спину, я снова держу "Heckler and Koch" в правой руке. Взяв свой багаж, я бросаю взгляд на Елену.
— Пора идти.
Она кажется намного спокойнее, чем когда мы покидали Святого Монарха, и не спорит, когда подходит ко мне.
Дмитрий идет впереди, Алексей сразу за ним, а Карсон замыкает шествие, когда мы идем по лабиринту коридоров, пока не достигаем задней части конспиративной квартиры.
— Машина пуленепробиваемая, – инспектирует нас связной Алексея, и он первым выходит наружу, в ночь, которая наступила, пока мы ждали. Мужчина убеждается, что нам безопасно выходить, затем жестом приглашает нас подойти.
Вот оно.
Я делаю глубокий вдох, зная, что в тот момент, когда мы выйдем из этого безопасного дома, начнется моя жизнь главы мафии.
Я больше никогда не буду прятаться.
Я встречусь со своими врагами лицом к лицу.
Я убью любого, кто выступит против меня.
Я пойду по стопам своего отца и прославлю имя Котрони так же, как это сделал он.
И однажды я умру так же, как и он, но до этого я оставлю свое собственное наследие.
Глава 13
ЕЛЕНА
Сидя между Люцианом и Карсоном, я выбираю зло, которое знаю немного лучше, и придвигаюсь ближе к Люциану, чтобы левая сторона моего тела не касалась Карсона.
Я продолжаю говорить себе, что Люциан не сделал ничего, что могло бы причинить мне боль. Он не помыкает мной, как это делает Данте. Он не поднял на меня руку... пока что.
Вместо этого Люциан обнял и поцеловал меня, и, хотя это было против моей воли, это ничто по сравнению с тем развратом, которому меня подвергал Данте.
Люциан – самый опасный человек, которого я знаю, и я все еще боюсь его, но я не могу отрицать, что он дал мне больше утешения и любви, чем я когда-либо получала в своей жизни.
Это все еще чертовски сбивает с толку.
Я также не могу игнорировать тот факт, что Люциан убил тех людей. Что мешает ему убить меня, когда мой отец разочарует его?
Телефон Карсона начинает звонить, и когда он тянется, чтобы вытащить его, его локоть касается моего бока.
— Прошу прощения, – бормочет он, а затем отвечает на звонок, говоря по-русски.
Его речь звучит сердито, как будто он угрожает смертью всей семье того, кто находится по другую сторону линии.
Я стараюсь, чтобы это не было слишком заметно, когда прижимаюсь ближе к Люциану, но он все равно замечает. Люциан поднимает левую руку и, обняв меня за плечи, притягивает к себе. Я должна прижаться к нему, чтобы это не доставляло дискомфорта. Не зная, что делать со своими руками, я держу их сцепленными на коленях.
Боже, мои мысли и эмоции в полном беспорядке. Как вообще возможно бояться мужчину, но при этом чувствовать себя с ним в безопасности? Неужели я сошла с ума?
Мой взгляд опускается к ногам Люциана, и, хотя он весь день был в одном и том же костюме, он по-прежнему чист, на нем ни пылинки. А еще от него приятно пахнет, и он не похож на человека, который бегал полдня.
Определенно не потный и тошнотворный, как Данте.
Эта мысль заставляет меня мысленно вздрогнуть, и, как будто Люциан может это почувствовать, он крепче обнимает меня. Поднеся другую руку к моей щеке, он подталкивает мою голову, пока она не оказывается у него на плече, затем шепчет:
— Закрой глаза и отдохни.
Я сомневаюсь, что найду какой-либо покой, пока меня окружают русские убийцы и глава мафии.
Мои глаза скользят по белой рубашке Люциана, застегнутой на все пуговицы, его пиджаку, а затем я поднимаю их к его шее. Медленно они поднимаются на дюйм, осматривая аккуратную складку на его подбородке, пока не останавливаются на его губах.
Я тут же вспоминаю о поцелуе и о том, каково это – чувствовать, как его губы ласкают мои. Сильно и уверенно. Захватывающе и горячо.
От этих мыслей тепло разливается по моему телу и поднимается вверх по шее.
Если бы мы были двумя обычными людьми, которые встретились случайно, я не сомневаюсь, что влюбилась бы в него в мгновение ока.
Но мы вовсе не такие.
Я Елена Лукас. Предмет для торга.
Его зовут Люциан Котронти. Глава мафии.
И все же меня никогда раньше так не целовали. Было так жарко, что то, что я разделила с Альфонсо, кажется отстраненным и детским. Хотя мне было всего семнадцать.
Альфонсо был моим первым... и, в общем, единственным парнем моего возраста в поместье. Не то чтобы у меня был большой выбор.
— Ты все еще не сможешь кого-то выбрать из мужчин, – напоминаю я себе.
Ты выходишь замуж за Данте через одиннадцать дней.
Если только Люциан не сможет это остановить.
Мои глаза устремляются к нему, и я понимаю, что он наблюдал, как я пялюсь на него все это время.
— О чем ты думаешь? – спрашивает он тихо, как будто не хочет, чтобы другие мужчины услышали.
Решив, что мне нечего терять, я спрашиваю:
— Ты можешь остановить свадьбу между мной и Данте?
Глаза Люциана скользят по моему лицу, прежде чем снова встретиться с моими.
— Ты хочешь, чтобы я это сделал?
Не колеблясь, я киваю.
— Да. Больше всего на свете.
Боже, пожалуйста!
Мое сердце начинает биться быстрее, пока я жду ответа Люциана на самый важный вопрос, который я когда-либо задавала.
Наконец, он кивает.
— Ты ни за что не выйдешь замуж за Данте. Перестань беспокоиться об этом.
Вот так просто?
Мое дыхание срывается с губ, когда меня переполняет чистое облегчение.
— Спасибо тебе... – Не в силах больше найти слов, я повторяю. – Спасибо.
Темно-карие глаза Люциана держат меня в плену. Напряженное выражение его лица заставляет мое сердце учащенно биться, а желудок вращаться, как будто его раскачивает сильный ветер.
Алексей разрушает этот момент, когда говорит:
— У нас осталось пять минут. Приготовьтесь.
Люциан убирает от меня руку, и я откидываюсь на спинку сиденья. Когда он достает пистолеты, чтобы проверить их, мой взгляд прикован к его уверенным рукам и оружию.
Руки, которые без колебаний заберут чью-нибудь жизнь.
Интересно, сожалеет ли он вообще о людях, которых убил? Сколько еще жизней он забрал? Сколько еще он выдержит?
Чем он отличается от Данте, кроме того факта, что он более могущественный?
Ладно, я признаю, что их многое отличает друг от друга. Во-первых, Люциан не похож на монстра, не похож на Данте. Люциан также никоим образом не оскорблял меня.
И все же я знаю его всего три недели. Многое может измениться. Даже с Данте прошло время, прежде чем он начал издеваться надо мной.
Да, вероятно, это вопрос времени, когда Люциан проявит свою истинную жестокость.
Когда мы въезжаем на аэродром, атмосфера в машине становится напряженной. Дмитрий останавливает машину, а затем приказывает:
— Двигаемся быстро.
Люциан распахивает дверь и выходит. Я отстраняюсь и вылезаю следом за ним. Пока Карсон, Алексей и Дмитрий присматривают за происходящим, мы с Люцианом хватаем наш багаж, а затем мне приходится бежать трусцой, чтобы не отстать от мужчин, пока мы направляемся к лестнице.
Когда я поднимаюсь на первую ступеньку, Алексей забирает у меня мой багаж, бормоча:
— Быстрее, малышка.
Я взбегаю по ступенькам в салон и продолжаю двигаться к задней части роскошного самолета, где сажусь в углу.
Пару секунд спустя я наблюдаю, как наш багаж размещают в верхних отделениях, а затем Люциан подходит и садится рядом со мной.
Русские садятся на противоположной стороне самолета, и я облегченно вздыхаю.
Мгновение спустя мы трогаемся, и я быстро пристегиваюсь. Когда самолет набирает скорость, единственное, что меня утешает, – это то, что я скоро вернусь в Италию.
Я смотрю в окно на темную ночь за окном, чувствуя укол грусти из-за того, что мне не удалось познакомиться с красотами Швейцарии.
_______________________________________________
ЛЮЦИАН
После того момента, когда мы были вместе в машине, где Елена попросила меня о помощи, она затихла.
Я воспринимаю это как знак того, что она потеплела ко мне. Она бы не обратилась ко мне за помощью, если бы было иначе.
Она смотрит в окно, и это дает мне возможность хорошенько рассмотреть ее.
Ее кожа гладкая, и, за исключением старого шрама, исчезающего синяка на подбородке и отметин на шее, других изъянов нет. У нее маленький носик пуговкой и большие глаза, светло-карие с радужной оболочкой, такого цвета я раньше не видел. Елена потрясающе красива, этого нельзя отрицать, но это не та причина, по которой я хочу ее.
Она такая чертовски женственная, что это взывает к каждой частичке мужчины во мне.
Она не самая сильная, и да, у нее, вероятно, чертовски много травм, но потребуется нечто большее, чтобы отпугнуть меня. На самом деле, меня это совсем не беспокоит.
Может быть, это потому, что я сошел с ума от горя, или потому, что я просто не могу отказать себе в этом, но я решил устроить брак между мной и Еленой.
У Валентино не будет выбора, если он захочет сохранить мир, а Елена будет слишком рада избавиться от Данте, так что она не должна возражать.
А я?
Мои глаза впиваются в сногсшибательную женщину рядом со мной.
Я возьму Елену. Буду трахать ее до тех пор, пока похоть не превратится в любовь.
Отвожу взгляд от Елены, прежде чем начать возбуждаться, и встречаюсь с ухмылкой Алексея.
Уголок моего рта приподнимается, без сомнения, он уже догадался, что я планирую.
Желая знать, с чем мне придется столкнуться, я спрашиваю:
— Ты видел моего отца?
Алексей кивает.
— Где в него стреляли? – спрашиваю я, и потеря усиливает мой голос.