Я крепче сжимаю в левой руке маленький букетик лилий Святого Иосифа. Когда мы выходим на веранду, начинает звучать Pachelbel’s Canon in D12, и все это становится слишком реальным.
Я не знаю большинства людей, присутствовавших на свадьбе. Когда я смотрю вдаль, мой взгляд останавливается на Люциане, где он стоит перед фонтаном со священником и Алексеем рядом с ним.
Он выглядит таким красивым в своем смокинге, что привлекает мое внимание, пока я не оказываюсь на полпути к проходу. Затем Данте ловит мой взгляд, и жестокое выражение на его лице мгновенно заставляет меня похолодеть. Мой взгляд возвращается к Люциану, и наши взгляды встречаются.
Пожалуйста, не делай мне больно.
Его взгляд устремляется на Данте, затем обратно на меня, и, как будто он может прочитать мои мысли, мягкая улыбка появляется на его полных губах.
Я этого не сделаю.
Выйдя вперед, отец целует меня в щеку, а затем кивает Люциану, прежде чем уйти и сесть рядом с Данте.
Люциан окидывает меня взглядом, а затем шепчет:
— Ты выглядишь потрясающе.
Я пытаюсь улыбнуться, но это, наверное, выглядит как гримаса.
Церемония начинается, и с каждым словом священника дрожь в моих руках усиливается. К тому времени, как мы заканчиваем зажигать свечи, мое дыхание срывается с губ.
Боже, я выхожу замуж.
Вот оно.
От этого никуда не убежать.
Когда приходит время произносить клятвы, я чувствую слабость.
Я бросаю взгляд на гостей, и снова мои глаза встречаются с глазами Данте. Он выглядит так, словно собирается наставить на нас пистолет в любой момент.
Это мог бы быть Данте, стоящий перед тобой.
Люциан тянется к моему лицу и, положив палец мне под подбородок, подталкивает меня, чтобы я посмотрела на него. Когда наши взгляды встречаются, все гости исчезают, даже Данте, и тогда мы остаемся только вдвоем.
И наши клятвы.
Люциан берет мою левую руку и ободряюще сжимает ее, затем священник говорит:
— Люциан, повторяй за мной.
Священник произносит клятвы, но все, что я слышу, – это голос Люциана, который обещает:
— Я, Люциан Котрони, беру тебя, Елена Лукас, в свои законные жены, быть тебе опорой с этого дня, в лучшие времена, и в худшие, в богатстве, в бедности, в болезни и в здравии, любить и лелеять, пока смерть не разлучит нас.
— Елена, повторяй за мной.
Мои губы приоткрываются, и затем я слышу свой собственный голос, и он звучит намного сильнее, чем я чувствую, когда я произношу свои клятвы Люциану.
Пальцы Люциана сжимаются вокруг моих, когда я говорю:
— Пока смерть не разлучит нас.
Это будет единственный способ сбежать теперь, когда мы произнесли наши клятвы и обменялись кольцами. Я только наполовину заметила, что кольцо, которое Люциан носил на правой руке, – это то самое, которое мы использовали в качестве обручального кольца для него.
— Люциан, ты берешь Елену Лукас в жены?
Люциан не колеблется.
— Беру.
Вот оно.
Боже.
— Елена, ты берешь Люциана Котрони в мужья?
У меня пересыхает во рту, и я с трудом сглатываю. По крайней мере, это не Данте. Проходят секунды, прежде чем мне удается сказать:
— Беру.
— А теперь я объявляю вас мужем и женой. Ты можешь поцеловать невесту.
Муж.
Жена.
Брак.
Люциан подносит руку к моей щеке, а затем наклоняется ко мне. Его губы нежно касаются моих, и это вызывает бурю эмоций во мне. Ошеломленная, я начинаю моргать, пытаясь сдержать слезы.
Я чувствую дыхание Люциана на своих губах, когда он отстраняется, а затем священник говорит:
— Мистер и миссис Котрони.
— Елена Котрони, – бормочет Люциан, и на его лице расплывается довольная улыбка. – Моя жена.
Глава 19
ЛЮЦИАН
Моя жена.
Боже, она прекрасна.
Я не могу оторвать глаз от Елены и только краем уха слушаю, как судья Фико разглагольствует о новой яхте, которую он купил.
Она – видение в подвенечном платье, где она стоит рядом с тетей Урсулой. Они беседуют с группой жен из самых известных семей Италии.
— Извините меня, – говорю я, а затем подхожу к Елене. Дотрагиваясь до ее локтя, я привлекаю ее внимание, а затем спрашиваю других женщин. – Могу я пригласить свою жену на танец?
Все женщины падают в обморок, когда я оттаскиваю от них Елену. Я опускаю свою руку на ее и, переплетя наши пальцы, веду ее на танцпол, который был устроен по другую сторону фонтана.
Звучит песня с ритмом, и, не обращая внимания, я притягиваю Елену в свои объятия. Я игнорирую ритм и вместо этого сосредотачиваюсь на женском вокале. Мои руки скользят по ее спине, и я наслаждаюсь ощущением ее гладкой кожи.
Платье, которое на ней надето, чертовски сексуально, спина открыта до самой поясницы. Собственническая часть меня хочет сбросить пиджак и прикрыть ее так, чтобы никто другой не видел, но я подавляю это желание.
Елена кладет руки мне на плечи, и ее глаза встречаются с моими всего на секунду, прежде чем она переводит взгляд на фонтан.
— Посмотри на меня, – бормочу я. Когда ее взгляд встречается с моим, мои губы приподнимаются. – Так-то лучше.
Текущая песня затихает, а затем начинает звучать альтернативная версия Take Me To Church.
Я крепко прижимаю Елену к себе и, заведя руку ей за голову, прижимаюсь своим лбом к ее лбу. Я чувствую ее выдох на своих губах, и мои пальцы зарываются в ее шелковистые волосы.
Я медленно наклоняю голову и позволяю своим губам коснуться уголка ее рта. Мы дышим одним воздухом, когда я шепчу:
— Заведи руки мне за шею.
Елена делает, как я прошу, и от ощущения ее пальцев на моей коже по моему телу пробегают волны тепла.
Не заботясь о том, что мы окружены семьей и деловыми партнерами, я прикусываю ее губы. Елена закрывает глаза, и тогда я завладеваю ее ртом. Я медленно умирал оттого, что на прошлой неделе не получил того, чего хотел.
Я дал ей время освоиться, привыкнуть к мысли о нас.
Больше нет.
Мой язык проникает в ее рот, а затем я упиваюсь ей. Я запоминаю сладкий вкус ее языка.
Я поднимаю обе руки и, обхватывая ее лицо, удерживаю ее на месте, пока мой голод растет.
Мой язык жестко проводит по ее языку, клеймя ее своей.
Мои зубы впиваются в ее губы, заявляя на нее права.
Мои губы смакуют губы Елены, зная, что я никогда больше не попробую ничего вкуснее ее.
Пальцы Елены запутались в моих волосах на затылке, а затем она начинает целовать меня в ответ.
Над нами взрывается фейерверк, и гости начинают аплодировать, а мне на это наплевать.
В этот момент.
Целуя свою жену.
Это все, что имеет значение.
У Елены вырывается стон, и я пью его, как человек, умирающий от жажды.
Господи, я хочу еще этих стонов.
Оставшись всего в паре шагов от того, что я готов был раздеть ее, я заставляю себя прервать поцелуй. Я еще раз прикусываю ее припухшие губы, а затем мы, затаив дыхание, смотрим друг на друга.
На этот раз никакой ужас не согнал волнение со щек Елены. Она не убегает от меня, и весь ад не вырывается на свободу. Вместо этого Елена смотрит на меня с удивлением, как будто я совершил какое-то чудо.
Мы просто смотрим друг на друга, пока продолжает играть музыка. Гости продолжают наслаждаться приемом. Фейерверк растворяется в ночи.
Все во мне хочет затащить ее в нашу постель, чтобы я мог провести остаток ночи, претендуя на ее тело, но, зная, что для нее еще слишком рано, я делаю шаг назад.
— Спасибо тебе за танец.
— Угу, – бормочет она, все еще глядя на меня с тем же выражением удивления на лице.
— Продолжай так на меня смотреть, и я отправлю всех по домам и затащу тебя в постель, – предупреждаю я ее.
Это выводит ее из транса, и, нахмурившись, она бормочет:
— Тогда не целуй меня так.
Я издаю смешок.
— Ни за что.
Когда я беру ее за руку, я не упускаю из виду улыбку, тронувшую ее губы. Я веду ее обратно к тете Урсуле и оставляю в безопасном обществе моей тети, пока сам занимаюсь некоторыми гостями.
Когда я беру бокал шампанского с подноса официанта, Алексей подходит и встает рядом со мной. Его глаза скользят по моему лицу, затем он улыбается.
— Ты выглядишь счастливым, мой друг.
— Учитывая все дерьмо, с которым мы имеем дело, да. – Я делаю глоток шипучего напитка. – Ты наслаждаешься?
Он кивает, затем подходит Дмитрию и что-то шепчет ему на ухо. Глаза Алексея встречаются с моими, затем он бормочет:
— Мы должны уйти. Ты понимаешь?
— Конечно. – Я протягиваю ему руку. – Спасибо тебе за то, что ты был моим шафером.
Я получаю от него улыбку, прежде чем они с Дмитрием выходят на веранду. Когда я оглядываюсь на гостей, то вижу идущего ко мне Тино.
Блять. Я ненавидел то, что он и Данте были здесь сегодня.
— Сынок, – насмехается надо мной Тино.
— Не смей, блять, называть меня так, – рычу я на него, мгновенно разозлившись.
Наши взгляды встречаются, и на мгновение мы пристально смотрим друг на друга. Воздух начинает потрескивать от напряжения.
— Есть какие-нибудь новости? – наконец спрашивает он.
— Нет. – Даже если бы у меня были новости, я бы не стал делиться ими с ним.
На его губах появляется усмешка, затем он бормочет:
— Наслаждайся моей дочерью.
Я стискиваю челюсти и с неподдельной ненавистью смотрю, как он уходит от меня.
Желая успокоиться, я бросаю взгляд туда, где находятся женщины, и, увидев только тетю Урсулу, ставлю стакан на ближайший столик и подхожу к ней.