— Где здесь туалет? – спросила я.
— Сразу за той дверью, налево, – улыбается она мне.
Я бросаю взгляд на Лео, который стоит у входа в магазин, и бегу в туалет. Я закрываю за собой дверь и запираю ее на ключ, затем поворачиваюсь к золотому витражу.
В панике я не могу найти способ открыть его и, взяв мусорную корзину, разбиваю ее о стекло. Зная, что кто-то, вероятно, услышал шум, я спешу в проем, порезав себе руку. Я прикрываю порез и бегу по переулку в сторону улицы.
Мое сердце колотится о ребра, дыхание отчаянно срывается с моих губ, пока я произношу одну молитву за другой о безопасности Люциана.
Боже, моя мать жива.
Она здесь.
Поскольку шок продолжает накатывать на меня волнами, я бросаюсь прочь из магазина, молясь, чтобы Лео меня не увидел. На высоких каблуках трудно бежать, и я останавливаюсь, чтобы быстро снять их.
— Миссис Котрони! – Я слышу, как Лео кричит где-то позади меня.
В этот момент я замечаю такси и спешу к нему.
Запрыгивая на заднее сиденье, я даю водителю адрес моего отца.
— Быстрее! Быстрее!
Когда он отъезжает, я смотрю, как Лео бежит к машине, его лицо искажено беспокойством.
Мне жаль, Лео.
Я откидываюсь на спинку сиденья и, закрыв глаза, начинаю молиться. Я не знаю, что я собираюсь делать, когда доберусь до виллы моего отца.
Как это случилось?
Она жива?
Боже, у нее Люциан!
Могу ли я хотя бы урезонить ее?
Зачем она это делает?
— Быстрее, – говорю я, когда мне кажется, что водитель не торопится. – Это срочно.
Кажется, что время ползет незаметно, и когда такси наконец подъезжает к вилле, я расплачиваюсь и вылезаю. Я даже не думаю надевать обувь, когда спешу к воротам. Мое сердце бьется где-то в горле, когда они открываются, а затем передо мной появляется мужчина, одетый в черную боевую форму.
Он хватает меня за руку и, не говоря ни слова, тащит по подъездной дорожке к парадной двери особняка, в который я надеялась больше никогда не входить.
Я понятия не имею, чего ожидать.
Моя мать здесь, в доме.
Люциан. Боже, Люциан.
Мои эмоции бушуют внутри меня, как дикие волны.
Куда бы я ни посмотрела, повсюду разбросаны тела, и я не узнаю никого из мужчин, стоящих на страже.
Так много крови.
Так много смертей.
Мой телефон начинает звонить, и мужчина вырывает у меня сумочку. С колотящимся в груди сердцем меня ведут в кабинет отца и заталкивают внутрь комнаты.
Мой телефон звонит снова, и первое, что я вижу, – это моего отца, привязанного к стулу, с избитым лицом и окровавленной рубашкой.
Затем я вижу постаревшую версию себя, и вид матери, которую я считала мертвой, потрясает меня до глубины души.
Она действительно жива.
Я не могу ничего поделать, но мне больно от того, что она оставила меня. Меня переполняет так много вопросов, но потом я понимаю, что Люциана нигде не видно.
— Где мой муж? – спрашиваю я, не заботясь о том, что она сделает с моим отцом или со мной.
Ее губы приподнимаются, когда ее взгляд скользит по мне, а затем она направляет на меня пистолет.
— Я вижу, ты унаследовала интеллект своего отца. Я сомневалась, что ты купишься на ложь, но я должна была попытаться. Люциана Котрони нелегко убить, и использовать тебя в качестве приманки было единственным выходом, который у меня остался.
Его здесь нет.
Люциан в безопасности.
О, слава Богу.
В трансе, где страх борется с облегчением, я начинаю качать головой, не понимая.
— Зачем? – мне удается спросить сквозь шок, все еще притупляющий мои чувства.
Она указывает стволом пистолета на стул, и тогда охранник подталкивает меня к нему.
Отказываясь садиться, я снова встречаюсь с ней взглядом.
— Зачем ты это делаешь?
Снова звонит мой телефон, и тогда до меня действительно доходит.
Люциана здесь нет.
Это была ловушка.
Я понимаю, какой глупой была. Я просто отреагировала из страха, не подумав позвонить Люциану.
Елена… что ты наделала?
Я медленно поворачиваю голову к охраннику, держащему мою сумочку.
Люциан, наверное, пытается до меня дозвониться.
— Зачем я это делаю? – она разражается лающим смехом, затем приставляет пистолет к голове моего отца. – Скажи своей дочери, почему я это делаю.
— Пошла ты, – выплевывает мой отец. – Убей меня, ты, гребаная сука.
Упертый до самого конца. Мой отец по-прежнему отказывается кланяться или проявлять эмоции.
Тяжелая рука опускается мне на плечо, и я опускаюсь на стул. Я свирепо смотрю на охранника, и когда он поднимает на меня руку, моя мать говорит:
— Нет, Зевс. Не бей ее. Принеси мне сумку.
Смятение разливается по моему сердцу, потому что она помешала одному из своих мужчин причинить мне боль.
Значит ли это, что ей не все равно?
Может быть, мне все-таки удастся ее урезонить?
Может быть, она не убьет меня, а пощадит Люциана, потому что я люблю его?
Я наблюдаю, как он передает ей мою сумку, а затем она достает мой телефон.
— Люциан, похоже, действительно заботится о тебе. Будем надеяться, этого будет достаточно, чтобы заставить его прийти сюда.
Глава 27
ЛЮЦИАН
Алексей и Дмитрий стоят у машин, пока мы с Франко проверяем только что доставленную партию СА-415 и зажигательных гранат.
Когда Франко открывает очередной ящик, начинает звонить мой телефон. Я вытаскиваю его из кармана, и, увидев имя Лео, меня мгновенно захлестывает беспокойство.
— Что не так? – Я огрызаюсь в телефон.
— Миссис Котрони убежала. Она пошла в туалет, разбила окно и взяла такси. Я не смог добраться до нее вовремя, – говорит он, запыхавшись.
— Какого черта моей жене убегать? – кричу я, мгновенно теряя самообладание.
— Не было никаких признаков того, что она была расстроена. Мы были в магазине. Она пошла примерять платье, а потом отдала его твоей тете, чтобы та заплатила за него, пока она пошла в туалет. Она вообще не показывала никакого огорчения, – объясняет Лео, выглядя озадаченным тем, что произошло.
— Как давно это произошло?
— Пять минут назад.
— Доставь мою тетю в целости и сохранности домой. Я найду Елену, – приказываю я. Закончив разговор, я подхожу к Алексею. – Елена ушла. Лео говорит, что она сбежала из туалета и убежала прочь.
— Что за хрень? – Алексей мгновенно выпрямляется. – Зачем ей убегать?
— Я понятия не имею, черт возьми. Она была счастлива. – Я набираю номер Елены на своем телефоне. В трубке я слышу лишь гудки, а затем он переключается на голосовую почту.
Я продолжаю делать это до тех пор, пока Дмитрий не берет меня за руку. Мои глаза встречаются с его, и затем он медленно качает головой.
— Она не ответит тебе.
Мне не нравится выражение его лица, и от этого по моим венам разливается лед.
— Нет. – Я качаю головой, мои ноги теряют чувствительность. Я прислоняюсь спиной к машине, чтобы удержаться на ногах, когда до меня доходит осознание. – Dio. – выдыхаю я, кладя руки на ноги, когда мой желудок сжимается. – Нет.
— Ты думаешь, они добрались до Елены? – Алексей спрашивает Дмитрия.
— Да.
Я продолжаю качать головой, не в силах принять это.
— В этом есть смысл, – говорит Алексей, – приманка, чтобы заставить Люциана прийти к ним. Это то, что я бы сделал, если бы было слишком сложно просто убить цель. Использование любимого человека в качестве приманки делает работу чище.
Мое сердце сжимается в кулак, и, нуждаясь в воздухе, я отталкиваюсь от машины и начинаю красться, делая глубокие вдохи.
Елена.
Amore mio.
Боже, пожалуйста, только не это.
Не моя Елена.
Мой телефон начинает звонить, и, когда я вижу имя Елены, облегчение разливается по моим венам, заставляя меня почувствовать головокружение.
— Amore mio, – отвечаю я, вытирая пот со лба предплечьем.
— Не совсем, – отвечает женщина. – Слушай внимательно, мистер Котрони. Ты придешь один. Увижу твоих охранников, она умрет. Попробуешь что-нибудь вытворить, и она умрет. Ты придешь один.
Мои глаза закрываются, когда худшее чувство, которое я когда-либо испытывал, сотрясает мое тело.
Невыносимая боль.
Мучительная потеря.
Неподдельный гнев овладевает каждой частичкой меня.
— Где? – спросил я. Я выдавливаю это слово сквозь сдавленное горло.
— Вилла Валентино. У тебя есть пятнадцать минут.
Каким-то образом мой разум, кажется, все еще работает, когда я требую:
— Мне нужны доказательства, что она жива.
Вызов завершается, и мгновение спустя приходит сообщение. Я открываю его и смотрю на фотографию моей жены, где она сидит на стуле.
Я упиваюсь ее видом, а потом вижу кровь, стекающую по ее руке.
Ублюдок.
Я узнаю офис Тино.
Алексей кладет руку мне на плечо, и я в оцепенении поворачиваю к нему голову.
— Тебе нужно оставаться сосредоточенным, – говорит он.
— Я должен пойти один, – бормочу я, не в состоянии составить хоть какой-то план.
Елена.
Ее образы начинают заполнять мой разум.
Ее улыбка.
Ее глаза.
Музыкальный звук ее смеха.
Ее стоны.
Ее тепло.
— Ты, блять, не пойдешь один, – рявкает Алексей, а затем дает мне пощечину. – Приди в себя. Нам нужно идти.
Качая головой, я пытаюсь сосредоточиться, пока мы идем к машине, и только тогда мне приходит в голову сказать:
— Франко, собери всех людей и загрузи этот ящик гранатами. Остальное оставь. Мы едем к Тино домой.
Мы забираемся в машину, и Алексей мгновенно начинает составлять план.