не знала Ленору.
С другой стороны, именно поэтому она мне и не сказала. Я никогда не говорил маме о своих чувствах к Асталис.
Ты ничего не чувствуешь к Асталис, тупица.
Было без четверти семь, и я чувствовал себя на пределе. Расхаживая взад-вперед по лужайке перед замком, я покачал головой.
– Мама может нанять ее. Это не мое дело.
Найт снова захохотал, как сумасшедшая гиена, на другом конце провода.
– Чувак, у тебя ушло десять минут на то, чтобы сказать это. Просто признайся, что ты веришь в любооооовь, – пропел он. – Кстати, это был тест. Твоя мама ничего такого не говорила. Но приятно знать, что ты на самом деле чувствуешь. Увидимся в Англии, ублюдок. Оставайся в безопасности.
Он повесил трубку.
Я посмотрел на время на своем телефоне. У меня было пятнадцать минут, чтобы принять душ. Моя комната находилась на третьем этаже, общие душевые находились внизу, в добрых десяти минутах ходьбы оттуда. У меня не было ни малейшего шанса успеть к назначенному времени. Поэтому было два варианта: дождаться ее и пригласить подождать в моей комнате, пока я приведу себя в порядок, или оставить ее ждать меня в подвале.
Ночь была не особенно холодной. И она действительно заставила меня смотреть, как она кончает от ласк другого парня…
Дело в том, что я больше не хотел ее наказывать.
Не хотел, чтобы ее боль и неуверенность в себе заставляли ее страдать.
Я стоял и ждал ее двадцать минут, а в пять минут восьмого, когда она появилась, я подошел к ней сзади и поцеловал в плечо, наблюдая за удивлением и восторгом на ее лице, когда она повернулась и посмотрела на меня.
– Ух ты, – усмехнулась она.
– Мне нужно принять душ. Подождешь в моей комнате? – спросил я, как абсолютно нормальный человек или кто-то похожий на него.
Она улыбнулась, сказав что-то столь же обычное.
– Конечно.
Я нашел ее лежащей в моей постели, она листала мои книги по анатомии и скульптуре. В моей комнате не было никакой атмосферы или индивидуальности – я предпочитал именно такой способ обстановки. Я остановился в дверях и наблюдал за ней. На мне было только полотенце, обернутое вокруг талии.
Я испытывал незнакомые чувства, наблюдая за ней, лежащей в моей постели, которая пахла мной. Удовольствие от увиденного было неожиданным. Незнакомым. Моя грудь сжалась, и я попытался сделать глубокий вдох, думая, что, может, я просто потянул мышцу диафрагмы.
Тем не менее я не мог набрать достаточно воздуха, чтобы вдохнуть полной грудью.
– О, привет. – Ее голос прозвучал хрипло. Скрипуче.
Я вошел, притворившись, что не слышал ее. Схватил пару сложенных черных джинсов из своего шкафа, чтобы натянуть на себя за небольшим креслом в углу комнаты.
– Спасибо за новый чертежный стол. – Она отложила учебники по анатомии в сторону.
– Я сломал твой, и тебе нужно на чем-то работать, – напомнил я ей.
Вряд ли это можно назвать благотворительностью.
– Сбрось полотенце, – внезапно сказала она.
Я поднял глаза, половина моей ноги уже была в джинсах. Она села на моей кровати, опершись на локти, легкая улыбка коснулась ее лица. Я не мог этого объяснить, но чувствовал ее запах с другого конца комнаты: лаванда, хлопок и моя собственная смерть.
– Сбрось его, – повторила она. Озорная и… милая. Да. Согласен. Она была милой и хорошенькой. Многие были такими.
– Для чего?
– Чтобы я могла тебя увидеть, – она пошевелила бровями. – В конце концов, ты уже видел меня голой несколько раз.
– Я собираюсь погрузиться в тебя по самые яйца меньше чем через пятнадцать минут, если на то будет моя воля, – сказал я. – Обнаженным.
– Вряд ли это то же самое. – Она облизнула губы, ее причудливые глаза сверкали, как шарики. – Есть что-то уязвимое в том, чтобы стоять голым перед кем-то.
– Вот именно. – Я усмехнулся. – Зачем мне ставить себя в уязвимое положение?
Она выдержала мой пристальный взгляд, ее голос стал серьезным.
– Потому что я попросила тебя об этом.
На мгновение потеряв дар речи, я посмотрел на нее. Она говорила серьезно. Я вышел из-за кресла, сбросил полотенце и выпрямился во весь рост, уперев руки в бока.
Совершенно, блин, голый.
В первый раз я предстал обнаженным перед кем-то с тех пор, как… Неважно.
Совершенно голый. И я даже не мог понять, почему потакал ей.
Тишина окутала нас, и я позволил ей сделать это. Между нами все стало странным, и это была вина Леноры.
– Тебе стыдно. – Она склонила голову набок, на ее лице появилось любопытство.
Я фыркнул. Верно. Ей повезет, если она увидит более красивое тело на обложке журнала о здоровье.
– Чего ты стыдишься, Вон?
Я усмехнулся. Это не имело значения.
Она встала и подошла ко мне, обхватила мое лицо своими крошечными руками. Это почти напоминало материнский жест.
– Ты прекрасен. – Она поцеловала меня в кончик носа, закрыв глаза. – Такой красивый, – прошептала она.
По ее щеке скатилась слеза. Я не понимал, что происходит, и все же почему-то не удивился, когда она заплакала. Мне просто, твою ж мать, не хотелось этого видеть.
Я обнял ее, пытаясь утешить, потому что она… что? Пожалела меня? Ох, черт, это ужасно, но, очевидно, я зашел так далеко только для того, чтобы оказаться внутри нее. Мой план был так близок к исполнению.
Но я не мог его осуществить.
И не из-за недостатка попыток.
Мы обнимались – я стоял голый, а она поливала слезами мое плечо – казалось, минут десять, прежде чем она отстранилась и поцеловала меня в губы.
– Спасибо, – сказала она.
– За что?
– За то, что позволил себе единственный раз побыть беззащитным мальчиком. И за то, что позволил мне увидеть это.
Внизу, в своем подвале, я закурил сигарету и передал ей одну из двух банок пива, которые взял из холодильника Гарри. Он все еще лежал в больнице, его перевели в отделение в центре Лондона, так что пить пиво здесь, ему не светило в ближайшем будущем.
Лен открыла банку и поднесла ее к губам, не делая ни глотка. Ее глаза блуждали по темному, холодному помещению.
– Это идеальное место для тебя, – сказала она.
– И это говорит вампирша. – Я ответил ей, держа во рту сигарету, и бросил свою зажигалку Zippo на скамейку рядом с ней. Эта скамейка была сделана из мощеного камня. Средневековье, черт возьми. Моя скульптура, теперь почти полностью готовая, стояла в центре комнаты и была накрыта двумя простынями, так что Ленора не могла ее видеть.
– Ты пригласил меня войти.
– Как обычно, – серьезно сказал я. – Будь умнее и в следующий раз откажись.
Она ухмыльнулась, ставя свое пиво на стол. Я сел рядом с ней, чувствуя себя на грани. Я подавил желание потереть бедра, как делала мама, когда нервничала, пригвоздив свои руки к скамье.
– Почему ты не пьешь? – обычный светский разговор. Я начал вести светскую беседу. Удивительно.
– Потому что я чуть не умерла в свой день рождения от алкогольного отравления.
– Точно. – Я подтолкнул банку пива в ее сторону.
Она внимательно изучала мое лицо, затем так быстро допила пиво, что я подумал, мне это показалось. Ленора откинулась на спинку стула, уставившись на накрытую статую.
– Я знаю, что ты не собираешься показывать ее мне, и я согласна с этим. Потому что придет время, и я увижу ее в Тейт Модерн. Знаешь, Вон, мы не можем скучать по чему-то, пока не потеряем это навсегда.
Она больше не говорила о моей скульптуре, и мы оба это знали.
– Ты скучаешь по ней, – сказал я. Черт, да.
Она кивнула.
– Каждый день. Потерять ее было хуже, чем потерять руку или ногу. Я пообещала себе никогда больше так не привязываться. Это опасно, понимаешь? Лучше держать людей на расстоянии вытянутой руки.
– Ты уже это сделала. – Я облизнул губы. – Привязалась, я имею в виду.
– Нет, неправда, – запротестовала она, но ее лицо покраснело.
– Так ты просто случайно выпила мою кровь? Позволила вылизать себя, когда я лежал, прикованный наручниками к твоей кровати? Для чего ты это делала? – Я ухмыльнулся. – Ты либо привязалась ко мне, либо по-настоящему свихнулась. Выбор за тобой, Хорошая Девочка.
– Ни то, ни другое. Я просто обычная девушка, с нормальными потребностями. – Она вздернула подбородок. – Ты издевался надо мной в старшей школе, и поэтому да, в один безумный момент я выпила твою кровь. В другом случае я хотела, чтобы Поуп сделал это. Поэтому это ничего не значит, Вон. Я не сумасшедшая.
Я фыркнул.
– Черт бы тебя побрал. Тебя бы здесь не было, если бы ты была нормальной.
– Потому что я бы и близко не подошла к твоей берлоге? – Она склонила голову набок, схватила мое недопитое пиво и сделала глоток.
– Потому что ты добровольно не пришла бы ко мне, – огрызнулся я. Во всяком случае, не после всего, что она знала обо мне.
Я поднял с пола стамеску, зацепил бретельку ее топа и медленно потянул ее, зная, что могу порвать ткань в любой момент, если прижму к ней заостренный кончик.
– Я нормальная. – Она облизнула губы, глядя на свои руки. Ее набухшие соски было видно сквозь топ. Ленора свела ноги вместе, отказываясь смотреть мне в глаза.
Не-а.
– Конечно, так и есть. Ты не любишь кровь, – поддразнил я ее.
Превосходная лгунья. К счастью, я не возражал против небольшого обмана. Люди были одержимы правдой, будто они, черт подери, могли ее принять. Что касается меня, то мне нравились грязные игры, где я мог все контролировать.
Она покачала головой, все еще разглядывая лезвие в моей руке.
Я отвел стамеску от Леноры и приложил ее к верхней части своего запястья, а затем, даже не дрогнув, сделал неглубокий горизонтальный разрез. Лен слегка вздохнула, ее дыхание участилось. Я ухмыльнулся, вставая так, чтобы расположиться между ее ног, и поднося свое раненое запястье к ее лицу.
– Это тебя не заводит?