– Понятно. – Лицо его бесстрастно, но взгляд прикован к кольцу.
– И я могу обещать, что твой Двор будет признан суверенным, если ты поможешь нам. Никаких покушений на твои владения со стороны Верховного Короля. Вместо этого мы предлагаем тебе союз. – Мне настолько страшно, что горло сжимается, и я едва выговариваю последние слова. Если он не захочет помочь, то есть риск, что выдаст меня Балекину. Если подобное случится, все станет намного труднее.
У меня многое под контролем, но здесь я бессильна.
Лицо у Северина невозмутимое.
– Я не стану оскорблять тебя, выспрашивая, кого ты представляешь. Есть только один вариант – молодой принц Кардан, о котором я слыхал разное. Но я не самый лучший кандидат на роль помощника, хотя условия, которые ты предлагаешь, весьма заманчивы. Мой Двор почти не имеет влияния. И более того, я сын изменника, поэтому моя честь вряд ли добавит вам веса.
– Ты все равно собираешься на торжество к Балекину. Все, что мне от тебя требуется, – помощь в критический момент. – Он колеблется, но признает, что мое предложение заманчиво. Быть может, мне следует быть более убедительной. – Что бы ты ни слыхал про принца Кардана, он будет лучшим королем, чем его брат.
По крайней мере сейчас я не лгу.
Северин окидывает взглядом шатер, словно проверяет, кто его слышит.
– Я помогу тебе, если увижу, что не одинок. И выдвигаю это условие скорее ради тебя, чем заботясь о себе, – с этими словами он встает. – Желаю тебе и твоему принцу удачи. Если я вам понадоблюсь, сделаю, что смогу.
Вставая с табурета, я еще раз кланяюсь.
– Ты очень великодушен.
Когда покидаю стоянку, голова идет кругом. С одной стороны, я это сделала. Сумела переговорить с одним из правителей Волшебной страны и в грязь лицом не ударила. Вроде даже убедила его действовать в соответствии с моим планом. Но мне нужно согласие еще одного монарха, гораздо более могущественного.
Это то самое место, которого я старалась избегать. Самая большая стоянка, разбитая Двором термитов Ройбена. Известный своей кровожадностью, он захватил обе свои короны в сражениях, поэтому у него нет причин возражать против кровавого переворота, устроенного Балекином. И все-таки, похоже, Ройбен придерживается того же мнения, что и Аннета из Двора Бабочек: Балекин без короны – пустое место.
Возможно, он тоже не захочет видеть одну из служанок Балекина. А учитывая размеры его палаточного городка, мне даже трудно представить себе, сколько караулов придется миновать, чтобы поговорить с ним.
Но, возможно, я сумею проскользнуть. В конце концов, вокруг столько народа, что значит одна- единственная девушка?
Я набираю охапку хвороста – достаточно большую, чтобы сошла за хорошую вязанку для костра, и, опустив голову, двигаюсь в сторону лагеря Термитов. По его периметру расставлены рыцари, но они и в самом деле почти не обращают на меня внимания.
От радости слегка кружится голова. Когда я была ребенком, Мадок иногда на середине останавливал игру «Девять пляшущих мужчин». Доска оставалась нетронутой и ждала, пока мы к ней вернемся. Весь день и всю ночь я воображала собственные ходы и ответные действия, и потом, когда мы снова усаживались за доску, игра уже шла совсем по-другому. Чаще всего у меня не получалось предугадать следующий ход Мадока. Я была захвачена собственными замыслами и не замечала, как складывается игра.
Вот и сейчас, входя в лагерь, я чувствую то же самое. Я веду игру против Мадока, прокручиваю в голове планы и схемы, но, если не сумею правильно угадать его намерения, мне конец.
Бросаю охапку хвороста возле костра. Женщина с синей кожей и черными зубами мгновение смотрит на меня, потом возвращается к разговору с козлоногим мужчиной. Отряхивая одежду от коры, бреду к самому большому шатру. Стараюсь переставлять ноги неспешно, легко и свободно. Нахожу участок, на который падает густая тень, и ныряю под натянутую ткань. На минуту замираю, так и лежу – половина тела в шатре, половина снаружи, ни там, ни здесь полностью не спряталась.
Внутреннее пространство шатра освещается лампами, горящими зеленым алхимическим огнем, и все залито каким-то болезненным светом. Но в остальном интерьер просто роскошный. Повсюду в несколько слоев разложены ковры. На них установлены тяжелые деревянные столы, стулья и кровать, заваленная мехами и покрытая парчовыми одеялами с вышитыми на них гранатами.
А на столе, к моему удивлению, стоят картонные коробки с едой. Зеленокожая пикси, которая присутствовала на коронации вместе с Ройбеном, палочками отправляет еду в рот. Сам он сидит рядом, аккуратно разламывая печенье с предсказанием.
– Что это значит? – спрашивает девушка. – Как насчет «путешествия, про которое ты говорила своей подруге, что оно будет веселым, но закончится кровопролитием, как обычно»?
– Это значит, что «твои туфли сегодня сделают тебя счастливой», – отвечает он сухо и подает через стол маленькую карточку, чтобы она удостоверилась.
Она смотрит вниз на свои кожаные башмаки. Пожимает плечами, по ее губам скользит слабая улыбка.
Потом меня грубо вытаскивают из моего укрытия. Я перекатываюсь на спину и вижу перед собой женщину в доспехах и с обнаженным мечом. Кроме самой себя винить некого. Надо было лезть дальше и прятаться в шатре. Не следовало останавливаться и слушать их разговор, каким бы поразительным он ни был.
– Поднимайся, – приказывает женщина-рыцарь. Это Дулкамара. Однако на лице ее написано, что она меня не признает.
Встаю, она ведет меня в шатер и, когда заходим, делает подсечку, так что я валюсь на ковры. Хорошо, что мягко. Лежу и не двигаюсь. Она ставит ступню мне на спину, словно я ее добыча.
– Я поймала шпионку, – объявляет она. – Сломать ей шею?
Есть возможность перекатиться на спину, захватить ее колено и бросить на пол. Тогда у меня будет достаточно времени, чтобы спокойно подняться. А если вывихнуть ей колено и броситься бежать, то я вполне сумею уйти. В самом худшем случае, будучи на ногах, схвачу оружие и смогу сражаться.
Но я пришла сюда для аудиенции с лордом Ройбеном и уже достигла этого. Поэтому продолжаю лежать – пусть Дулкамара и дальше недооценивает меня.
Лорд Ройбен выходит из-за стола и склоняется надо мной. Его белые волосы свисают ему на лицо, серебряные глаза смотрят безжалостно.
– И к какому же Двору ты принадлежишь?
– Ко Двору Верховного Короля. Настоящего Верховного Короля, Элдреда, убитого собственным сыном.
– Кажется, я тебе не верю. – Он удивляет меня и мягкостью своих слов, и предположением, что я лгу. – Иди сядь с нами и поешь. Я хочу послушать продолжение твоей истории. Дулкамара, можешь оставить нас.
– Ты собираешься это кормить? – сердито спрашивает она.
Лорд Ройбен не отвечает, и в шатре повисает мертвая тишина. Мгновением позже, опомнившись, Дулкамара кланяется и уходит.
Я подхожу к столу. Пикси рассматривает меня своими чернильно-черными, как у Таттерфелл, глазами. Потом тянет руку за яичным рулетом, и я замечаю, что у нее на пальцах суставов больше, чем у меня.
– Угощайся, – предлагает она. – Здесь много. Правда, пакетики с горчицей я почти все использовала.
Ройбен ждет, наблюдает за мной.
– Еда смертных, – говорю я, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно.
– Мы ведь живем рядом со смертными, не так ли? – произносит лорд.
– Я думаю, она не только живет рядом с ними, – замечает пикси, продолжая разглядывать меня.
– Прошу прощения, – говорит Ройбен и снова замолкает. Я наконец понимаю, что они действительно ждут, когда я что-нибудь съем. Накалываю на палочку китайский дамплинг и отправляю его в рот.
– Вкусно.
Пикси снова принимается за лапшу.
Ройбен делает жест рукой в ее сторону.
– Это Кайе. Полагаю, ты знаешь, кто я, раз проникла в мой лагерь. Каким именем можно называть тебя?
Я не привыкла, чтобы ко мне обращались с такой изысканной вежливостью: он поступает весьма учтиво, не спрашивая моего настоящего имени.
– Джуд, – просто отвечаю я, потому что имена не властны над смертными. – Я пришла увидеться с вами, так как могу посадить на трон вместо Балекина кое-кого другого, но чтобы совершить это, мне нужна ваша помощь.
– Кое-кого получше Балекина или просто кое- кого? – интересуется он.
Как ответить на этот вопрос, я не знаю, поэтому хмурюсь.
– Того, кто не убивал почти всю свою семью у всех на виду. Разве такой претендент автоматически не становится лучше?
Пикси – то есть Кайе – фыркает.
Лорд Ройбен разглядывает свою ладонь, опускает взгляд на стол, потом поднимает на меня. Ничего не могу прочитать на его мрачном лице.
– Балекин не дипломат, но может со временем научиться. Он явно амбициозен и сумел осуществить переворот. Не у каждого хватит смелости на такую жестокость.
– У меня едва хватило духа, даже чтобы просто посмотреть на это, – говорит Кайе.
– Он справился только отчасти, – напоминаю я. – Учитывая ваши слова на коронации, не думаю, что он вам нравится.
Уголки губ у Ройбена приподнимаются. Это едва заметный жест в миниатюре.
– Не нравится. Я думаю, что он трус, погубивший своих сестер и отца из-за уязвленного самолюбия. И он спрятался за своих вояк, предоставив генералу прикончить выбранного Верховным Королем наследника. Это свидетельствует о его слабости, а такое качество рано или поздно кто-нибудь использует.
От плохого предчувствия по моей спине пробегает холодная дрожь.
– Мне нужен правитель, который засвидетельствует коронацию, монарх достаточно сильный, чтобы с его свидетельством считались. То есть вы. Все произойдет завтра вечером, на празднике, который готовит Балекин. Если вы просто позволите этому случиться и присягнете новому Верховному Королю…
– Без обид, – вмешивается Кайе, – но тебе какое до всего этого дело? Почему тебя беспокоит, кто займет трон?
– Потому, что я здесь живу. Я здесь выросла. И пусть я полжизни ненавидела эту страну, она моя.
Лорд Ройбен кивает.