– Хороший у тебя пацан растет, зря переживаешь. Все ровно. Ты со всем справился. Ольга бы тобой гордилась.
Отец тогда грустно хмыкнул.
– Все равно. Он растет без матери, и это плохо.
Они не стали развивать эту тему, и я не знаю, почему это плохо. Точнее, я этого так и не понял, но подумал, что недостаточно стараюсь. Может быть, все дело в моей успеваемости? Начал учиться лучше. Отец мной очень гордился, и все равно! Каждый раз, когда я смотрел ему в глаза, неуловимо чувствовал ту мягкую грусть, которая крылась в его словах из того разговора.
А потом я попал в детский дом.
Там я начал ценить отца еще больше. Не скрою, что меня сильно задевала эта его грусть и загадочное «плохо», только в тех стенах вся злость быстро сошла на нет.
Я очень скучаю.
Мне не хватает всего начиная с маленьких мелочей, заканчивая чем-то серьезным. Папа у меня замечательный! Он закрытый, и я это знаю. Знаю, что о нем шептались за спиной, мол, дикий и все такое, но…на самом деле, это далеко не так. У него очень большое сердце, и я ни разу не чувствовал себя плохо. Я даже не думал, что у нас что-то плохо, если честно. Мне казалось, что это лучшая жизнь – только мы вдвоем, и он всегда на моей стороне.
А теперь…кажется, я стал понимать больше.
В детском доме нас никогда не спрашивали про традиции. Да что там традиции! Никогда не интересовались банальным предпочтением в выборе фильма! Вообще плевать. Мы – это куклы, а может быть, обуза. Но точно не люди. Точно не дети. Лишь номера в личных делах и список собственных провинностей.
Я уже отвык, что бывает по-другому.
А потом она спросила меня:
– Олег, может быть, у вас с папой были какие-то традиции?
Если честно, я опешил. Замер посреди магазина и смотрел на нее во все глаза. Галя не заметила. Она очень увлеченно выбирала елочные игрушки, забавно хмурила брови.
Нет, она не видела, как ее вопрос застиг меня врасплох, и как я подвис. На такой простой картинке, как она, выбирающая елочные игрушки…
– Ну, я имею в виду…ох, боже. Эти разбиты! – Галя недовольно поджала губы и положила упаковку обратно на полку, достав новую, – В общем. У меня очень много традиций! Я пеку печенью, обязательно делаю лазанью и ставлю на стол символ года. Это просто обязательно! А вы? Что-нибудь такое делали, или я чокнутая?
Из груди вырвался смешок.
Ты точно чокнутая. Взяла приблудыша, еще и спрашиваешь о его предпочтениях…
Галя бросила на меня взгляд и мягко улыбнулась.
– Чокнутая, да?
Мне нравится ее улыбка. От нее сразу так тепло внутри…и, наверно, если бы не она, я бы ни за что не сказал то, что сказал дальше:
– Утка.
– М?
– Папа запекал утку. С апельсинами.
И я не уверен, зачем сделал это, если честно. Хотел расколоть ее? Увидеть что-то плохое? Что-то не то в ее мотивах и поступках? Жизнь научила, что всегда бывает двойное дно. А может быть, я хотел поверить в Новогоднее чудо?
Я не знаю.
Меня разрывали противоречия, но Галя…похоже, она действительно воплощение Новогоднего чуда. Улыбнулась, кивнула и повернулась к тележке, в которую положила десятую упаковку этих самых игрушек.
– Значит, будет утка. С апельсинами. Пойдем, надо выбрать рыбку и икру…а потом и утку, собственно…
Я пошел, но запретил себе верить в чудо. Пока я его не увижу – никакого доверия! Хотя это было глупо. Я наблюдал за Галей каждое мгновение с тех пор, как она меня забрала. Я искал подвох. Но я не находил ничего, кроме искренности и доброты.
А потом почувствовал это…
Вообще, это случилось раньше. Если честно, то в первую ночь с ней. Галя сняла двухкомнатный номер, а перед сном…она зашла ко мне, подоткнула одеяло и ласково поцеловала в лоб. Я притворялся спящим. Ей не нужно было знать, что мне сложно засыпать на новом месте. Что мне страшно там засыпать! Потому что в первую ночь в детском доме мне устроили первую темную, и пусть синяки давно зажили, у меня они остались с внутренней стороны кожи.
Я запомнил.
Мягкость ее рук, дыхания, запах. Она была…такой теплой, что…я впервые заснул без кошмаров. Достаточно быстро, чтобы выспаться.
А теперь это.
Я сижу за столом рядом с ее сыном и чувствую запах утки с апельсинами. Галя крутится на кухне. Она вообще, как юла! Я пытался предложить помощь, но Артем только посмеялся.
– Даже не пытайся, она тебя не слышит. Это ее любимый праздник, он ее полностью захватил. Помоги лучше мне, м? Надо повесить гирлянду.
Я киваю.
Артем тоже вызывал во мне странные чувства, но мы уже столько времени вместе провели, что мне становится…спокойно рядом с ним. Я чувствую поддержку и защиту. Он уже неделю живет с нами, вечером мы играем в приставку, а еще он помогает мне с учебой. После праздников я пойду в их школу, и чтобы не быть еще больше белой вороной, мне нужно немного нагнать программу. Там все серьезно. Не то что в детском доме…
И вот сейчас. Я стою рядом с Артемом и помогаю ему вешать гирлянду на окно, а чувствую себя…дома.
Он мне что-то говорит, Галя бегает туда-сюда и шепчет себе что-то под нос. Хмурится. А я не лишний! Так странно…
Смотрю на нее.
Красивая. Галя нарядилась в блестящее платье, сделала укладку. Но не в этом дело. Если честно, она всегда красивая, просто дело не в этом…от нее буквально веет теплом и участием.
А я понимаю, что имел в виду папа.
Я вдруг все так четко понимаю…
Раньше мне и невдомек было, чего я лишен. Мать – это так важно! А я не знал, что это так, потому что у меня был папа. Папа для меня – весь мир! И это до сих про так, просто…рядом с Галей так тепло, и я не боюсь быть перед ней слабым. Я открываюсь. И будто бы стою на своих двоих, а не только на одной ноге…
Так странно…
Вот что было плохо? Без матери – плохо. Потому что каким бы папа ни был крутым, он все равно не смог заменить мне маму. А Галя…
Она поднимает глаза и через мгновение улыбается.
– Все в порядке?
Я киваю.
– Да.
– Ты готов попробовать все салаты?
– Имей в виду, – усмехается Артем, – У тебя нет других вариантов. Она спрашивает для галочки.
– Тсшш! Что такое говоришь?! – она притворно злится, – Будто бы я салаточный маньяк!
– Ты новогодний маньяк. Вот так нормально?
– Да, очень красиво! Спасибо, мальчики. Ой, утка!
Я невольно усмехаюсь. Она похожа на торнадо или тайфун. Не может усидеть на месте, как ребенок. Сбегает…
А я смотрю на Артема и ловлю его понимающую улыбку.
– Знаю, – кивает он и спрыгивает с табуретки на пол, – Даже если не веришь в Новый год, рядом с ней быть в стороне все равно не получится.
– Это точно…она очень любит этот праздник.
– Она очень-очень-очень любит этот праздник. Ты подожди, еще бумажки жечь будем, а потом смотреть на салюты. У нас очень обширная программа…
Я улыбаюсь.
Мне плевать, если честно, на бумажки или салюты. Я не верю в чудо, но…с другой стороны, может быть, рискнуть? Когда находишься рядом с живым чудом, чем черт не шутит?
Бьют куранты.
Галя выдала нам листочки, ручки, а потом зажгла свечку. Стандартная процедура, и я раньше ее тоже делал. Папа любит жечь бумажки…но после всего я уже не верил в чудеса.
А теперь пишу своим корявым почерком:
Пусть мой папа снова будет рядом
Я знаю, что это невозможно. Я уже давно не ребенок, и правда все понимаю, но…вдруг?…
Небо окрашивается яркими цветами первых салютов. По телевизору звучит гимн. Огромные часы с золотыми стрелками…
Мы пьем шампанское. Мне можно только детское, поэтому все за столом тоже пьют детское.
Я знаю, что мое желание невозможно, но Галя…она так радуется. Обнимает меня и Артема, кричит поздравления, и я…я заряжаюсь этой энергией и надеюсь, что где-то меня все-таки услышат и вернут мне папу.
Я очень по нему скучаю…
22. Рождество Галя
Новогодние праздники – это всегда особая пора, где волшебство невероятное сменяется волшебством совершенно обычным. Так было и с нами. Мы с мальчиками ходили в театр и на каток, гуляли по волшебно украшенным улицам Москвы, а потом пили какао с маршмеллоу и смотрели фильмы. Новогодние праздники – это всегда смена от невероятной активности до приятной лености.
А сегодня Рождество.
Мы позавтракали, а потом досмотрели Гарри Поттера. Вчера у нас весь день провалился в эту вселенную, и от переизбытка магии вне Хогвартса каждый из нас заснул перед началом «Даров смерти». Сегодня мы будем гадать.
Я отправила мальчиков в магазин за фруктами и свечами, а сама решила навести небольшой порядок. Нужно помыть посуду, собрать упаковки от конфет, и я приступаю к делам привычным, когда мой телефон начинает звонить.
Верный
В этот момент сердце пропускает удар. Нет, я совсем не забыла о нем и об Иване, просто очень надеюсь, что последний не решил выкинуть еще парочку фокусов.
Хотя, если честно, страшно.
У нас было так много планов. Теплых! Гадания, мини-ужин, посиделки. Потом Гринча посмотреть, а тут все…ну все! Все может пойти не так, как хотелось бы!
Боже, пусть он хотя бы сейчас будет адекватным. Пусть будет!
Жмурюсь, не решаюсь ответить, но потом все-таки тяну за ползунок.
– Да? – спрашиваю с опаской.
Верный шумно выдыхает.
– Ну, наконец-то!
Наконец-то?
Хмурюсь.
– В смысле?
Ой-йой. Плохое начало.
– Он что-то опять устроил? – выпаливаю.
На том конце провода тишина на пару минут, а потом мягкий смех.
– Не совсем.
Расслабляюсь, хотя не теряю бдительности. «Не совсем» – это совсем не то, что я хотела бы услышать.
– Я звоню вам все утро, Галина.
Черт.
Отгибаю уголки губ и чуть краснею. Телефон заряжался на кухне. Я оставила его там после того, как поговорила с тетей Леной, а больше мне никто не стал бы звонить. Оказывается, стал и звонил. Блин.
– Простите, я…
– Не извиняйтесь, но у меня для вас новости.