Застываю. Это как оказаться на развилке: куда тебе идти? Направо? Налево? Здесь нет правильно пути, нет идеального выхода, и помощи ждать тоже неоткуда. Здесь только ты. И только твои решения.
Пару раз моргаю. На кухне что-то гремит, я резко поворачиваю голову.
– Прикольный он, да?
От голоса брата вздрагиваю. Артем стоит передо мной в такой же тупой пижаме, и это бесит, конечно. Морщусь.
– Что за дерьмовый прикид?
– На себя посмотри, – ухмыляется он, – Тебя как будто переживали и выплюнули.
Высовываю средний палец, цыкаю и отворачиваюсь. Ему в глаза смотреть мне тоже стыдно. Пытался утянуть с собой на дно, а он выплыл, и это хорошо, просто для меня большая нагрузка. Быть виноватым сразу перед двумя близкими людьми – это совсем плохо… Но уходить все равно не спешу.
Ты мудак или Артур? Решай… Слова мелкого отбиваются внутри. Я заглядываю в глаза Артема и вижу там только ему присущую мягкость. Точнее, ее мягкость…
Они так похожи…
– Он прав, Арт, – тихо говорит брат, – Тебе необязательно уходить. Если честно, то тебе обязательно остаться…
– Зачем? – шепчу, а потом бросаю на него еще один взгляд и еще тише добавляю, – А главное – как?
Артем смотрит на меня довольно долго, и он все понимает. Мягко улыбается, потом подходит и тянет за курту.
– Вот так. Все просто, когда не пытаешься усложнить себе жизнь.
– Она…
– Ей не нужно, чтобы ты объяснялся, поверь. Ей будет достаточно того, что ты остался. Она очень по тебе скучает, Арт. Если ты сейчас уйдешь, то она тебя и потом примет, конечно, но ты снова сделаешь ей больно. Может быть, достаточно?…
31. О прощении… Галя
Мне совершенно не хочется выходить из комнаты, но вместе с тем, я понимаю, что выйти все равно придется. Я не спрячусь от своих переживаний за закрытой дверью спальни, даже если очень плотно прикрыть глаза и это представить. Бесспорно, такой путь равен простому пути, но просто – это не всегда о правильном. Вообще, чаще всего наоборот: просто – это о простом в моменте, зато потом расхлебывать и расхлебывать.
Я предпочитаю не откладывать на потом и не растить себе долгов.
Одевшись, пару мгновений медлю, а потом все-таки открываю дверь и сразу слышу задорный смех с кухни. Это хорошо, что он звучит. Может быть, и мне стоит по-другому смотреть на ситуацию? Он же пришел, в конце концов. Ко мне. А значит, у меня все еще есть надежда, что когда-нибудь…он вернется непросто, как тень прошлого…
Прикрываю глаза. В квартире стоит аппетитный запах свежеприготовленного омлета и кофе, а смех становится громче. На душе моей теплее…это не одно и то же, конечно, но я благодарна Олегу, Артему и Ивану за то, что они приносят в мой дом эту теплоту. Она же благодаря им живет здесь, и кто бы что ни говорил, думаю, по итогу, все мы были нужны друг другу. Я здесь не герой…мы как будто бы все герои…
Вздыхаю и киваю самой себе. Ничего страшного. Артур ушел, но это не значит, что он ушел навсегда. Возможно…
Прерываюсь на половине произнесенной про себя мысли, когда поворачиваю. Первое, что я вижу – это глаза своего старшего сына, который сидит лицом к двери и пьет чай.
Застываю.
Он тоже замирает, глядя на меня. Как маленький, испуганный котенок…несмотря ни на что, сейчас он выглядит именно так.
Маленьким.
– …а потом я взял и шлепнулся прямо на задницу, – хохочет Иван, после чего кухня снова взрывается смехом моих парней.
Артур бросает взгляд в сторону, будто бы смущается сильнее. Я делаю пару аккуратных шагов к нему. Мне будто бы страшно быть сейчас резкой и спугнуть…словно одно неосторожное движение, и он, как мираж, растает…
Но он сидит.
Он здесь.
Он остался.
И сердце мое сжимается, поет, а на глазах появляются слезы.
– Ты не ушел… – шепчу тихо, а вокруг все затихает.
Будто бы в вакууме…
Всего несколько мгновений я чувствую на себе взгляды присутствующих, а потом они, не сговариваясь, перестают пялиться, но не спешат говорить дальше. Артур откашливается и кивает.
– Да. Не ушел. Ты же не против?
Снова повисает тишина. Вопрос звучит без вызова.
Я знаю, что нельзя смотреть на него, как на священный Грааль, который ты нашел после долгих лет поиска, а теперь поверить не можешь в свое счастье. Я это знаю. Такие взгляды могут раздражать и без того нервную обстановку…Поэтому взяв себя в руки, я хмыкаю и киваю пару раз, а потом сажусь за стол, будто ничего особенного не происходит.
Надо вести себя адекватно. А главное – по уму. Не придавать значения…даже если мне хочется буквально налететь и никогда не отпускать своего ребенка из объятий.
– Конечно, не против, это даже хорошо. Ты должен объясниться по поводу вчерашнего, дорогой. Где ты был? Что ты пил? И какого черта ты это пил!
Придаю голосу деланную строгость, хмурю брови, как приличный родитель. Это адекватная реакция на выходку своего ребенка – я знаю; но она сейчас особенно сложно дается.
Артур пару секунд молчит. Мне кажется, он совсем не этого ожидал, но еще через мгновение я почти вижу улыбку в уголках его губ. Он благодарен за то, что я не стала акцентировать внимание на том, что он остался, будто такой расклад событий для меня стал совершенной неожиданностью. Он, конечно же, стал, и мы об этом оба знаем, только…именно так повести себя было бы правильно, чтобы не добавлять чувства вины, которое и без того его душит. Я же вижу…
– Да, я поступил глупо, – говорит он тихо, – И неприемлемо. Такого больше не будет, прости меня.
Мне достаточно.
Я слегка киваю, а потом тянусь к тостам с авокадо. Изо всех сил стараюсь не заплакать…
За этим коротким «прости меня» стоит гораздо большее, и это чувствуется в каждом звуке и каждом мгновении, которое окутывает нас с ног до головы. Он извиняется не за то, что было вчера, а за все, что случилось задолго «до», и я прощаю. Мать всегда простит своего ребенка – я знаю, но когда она чувствует, как сильно ее ребенка подкашивает и волнует что-то? Ей ничего больше и не нужно слышать. Прощение приходит само по себе, оно искрится под сердце и распространяется по всему телу вместе с кровью.
Мне достаточно. Я не хочу, чтобы он стоял передо мной на коленях, мне не нужны его объяснения. Они лежат между его слов огромным пластом, который находит отклик в моей душе, а главное – я ничего себе не придумала. Артур опускает глаза и будто бы сжимается. Он напряжен. Ему больно. Чего еще мне от него ждать и требовать? Никто себя не накажет сильнее, чем сам человек, а мой сын себя наказывает. Это я тоже чувствую, и это мне уже не нравится…
Дальше завтрак проходит в тишине, а потом в ней же утопает поездка до школы. Я пыталась предложить Артуру не ходить сегодня, но он отказался наотрез. Думаю, ему нужно дать еще немного времени, чтобы все в голове разложить.
Останавливаемся на парковке. Уже по привычке я желаю удачного дня Олегу и Артему, а потом смотрю на Артура. Он молча сидит на пассажирском сидении и ковыряет свои пальцы.
– Я… – начинаю тихо, потом вдруг забываю все слова.
Что я? Не знаю…
– Вы идите, – помогает он мне, – Я вас догоню.
Не задавая лишних вопросов, мальчики вылезают с заднего сидения, но прежде касаются меня. Совсем легко, за плечи, а это такая поддержка сразу – вы бы знали…
Салон снова погружается в тишину. Я медленно провожу ладонями по рулю, как будто бы хочу себя успокоить или найти точку опоры, чтобы начать это разговор.
Судя по всему, он все-таки состоится сейчас. Что скажет мне сын? Боюсь даже прогнозировать. Может быть, совсем и не готова это услышать. Допускаю, что возможно, я согласилась бы сидеть вот так в тишине до скончания своих дней, лишь бы не слышать, что он, вполне вероятно, все-таки решил порвать со мной отношения.
А что?
Такое тоже может быть. Вчера сорвался, но возможности и деньги ему дороже. На трезвую голову.
Черт…
Скажи что-нибудь…
– Я хотел сбежать сегодня утром, – будто слышит мои мольбы и шепчет Артур, я поворачиваю на него голову.
Не ожидала? Если честно, то очень даже ожидала. Для меня скорее сюрприз, что он остался.
– Да. Я догадалась.
– Как? – он поднимает на меня глаза, а у меня душа сразу же смягчается…
Улыбаюсь. Так хочется снова дотронуться до его лица, почувствовать тепло его тела.
Я скучаю по тебе, сынок. Я так по тебе скучаю…
– Ты мой сын, – шепчу в ответ, – Я тебя знаю.
– Ты не злишься.
Это не вопрос, но он не понимает. Недоумение проносится по его лицу, а меня оно только сильнее улыбает.
– Ты мой сын, Артур, – повторяю уже уверенней, а потом набираюсь смелости и касаюсь его ладони, – Я не могу на тебя злиться.
Артур отшатывается. Но руки наши не размыкает…
– А ты должна!
– Артур…
– Нет, я серьезно. Ты должна на меня злиться, потому что я поступил, как…
– Артур, успокойся. Сейчас это уже неважно. Ты же здесь, ты рядом и…
– Ты не понимаешь…
Мягко забрав свою руку, Артур закрывается. Он жмурится, отводит лицо в сторону: дистанцируется. Одни словом – он дистанцируется…
Не понимаю…
– Артур…
– Я все знал, мам, – тихо шепчет сын, не поднимая на меня глаз.
Душу сводит от судороги.
Разломанный вздох.
Еще один.
И он наконец-то смотрит мне в глаза, обретя какую-то больную решимость.
– Я все знал. С самого начала. Видел их в машине вместе. Я хотел тебе рассказать, но не знал, как это сделать, а потом…отец пришел и подсел на уши, что…ну, так бывает. Люди перестают любить друг друга и любят уже других людей…а я…я знал, что это неправильно, но это было просто. Больше не было необходимости подбирать слова и говорить их тебе. Так я ничего не должен был говорить! Так я снял с себя ответственность…
Вот оно что…
Как только Артур произносит то, что его так волновало, частички пазла окончательно встают на свои места. Он винил себя за то, что не рассказал…боже! В этот момент я чувствую прилив дичайшей ярости, которую подпитывает ненависть в моей душе. Клянусь, ее раньше совсем не было. Может быть, лишь на мгновение.