Наверно, я в утиль-приюте.
Что за соседи! Ну и хлам!
И в этом крохотном закуте
Меня содержат!
Стыд и срам!
Все вешалки – мои холопки.
Хозяин личный манекен.
А я повешено в коробке
Среди каких-то грязных стен!
В общем-то, довольно неплохо, но хочется улучшить; чувствую, смогу это сделать и, похоже, делаю. Впрочем, судите сами.
– А на помойку не пора ли? –
Цедит нахальный нувори́ш. –
А впрочем, и бомжу едва ли
Такой одёжкой угодишь.
Тебе давно бы быть в утиле!
Обносок, грязный инвалид!
И как его сюда впустили?!
Да он нас молью заразит!
Все вешалки мои служанки,
Хозяин – личный манекен,
И на тебе – обносок жалкий
Мне портит жизнь среди VIP-стен!
………………………………………
Явно лучше, но есть один недостаточек – конец последней строки звучит не лучшим образом из-за идущих подряд трёх согласных (двух глухих и одного свистящего) в слове «VIP-стен». Языку неудобно их произносить. Словом, требуется ещё поработать над этим фрагментом… Поработал. От «випса» избавился, правда, ценою потери довольно удачного фрагмента: «Хозяин личный манекен», впрочем, есть и приобретение:
Все тремпели моя обслуга,
Среди пальто я знатный VIP,
И на тебе – мне клеят друга,
А он какой-то грязный тип!
Второй стих в вышеприведенном четверостишии вполне равноценен по выразительности стиху про личного манекена, более того, есть и некий плюс по сравнению с ним – отличная рифма «VIP,тип». К тому же совсем не обязательно менять одно на другое, так сказать, шило на мыло. Ведь можно использовать сразу и шило, и мыло, то есть оба четверостишия; естественно, несколько переработав первое из них. В конце концов, почему бы нахальному пальто не быть многословным. Конечно, авторская краткость – сестра таланта, но обоснованное многословие также может об этом свидетельствовать. Надо только избавиться от «випа» в более раннем варианте. Что мы и делаем. И как итог:
Все вешалки мои холопки,
Хозяин – личный манекен!
Я что, в шкафу или в кладовке?
Зачем тут этот старый хрен?!
Теперь можно и дальше двигаться. К финалу.
Что ждать от модного нахала!?
Назвав соседей барахлом,
Пальто владельца оседлало:
Мы на свидание идём.
Типично служебное четверостишие, но достаточно выразительное. Впрочем, похоже, не без недостатка: компьютер уверяет, что правильней будет «Чего ждать». Может, и правильней, да только нарушается размер. А посему, как говорится, надо невинность соблюсти и капитал приобрести, то есть и размер выдержать, и выразиться более правильно. Стало быть, ищем новую редакцию этой строки и, естественно, находим:
Куда ж деваться от нахала?!..
Итак, предстоит свидание, а заодно и воспоминания героя о прошлых встречах, довольно горькие воспоминания:
И вот, как раньше, два порога
Соединил опять мой след.
Тебе я нравился немного,
Но был по-нищенски одет.
Ты знала всё:
Мои лишенья,
Мою любовь,
Что я неглуп, –
Но каждый раз была в смущеньи
От ярко-красного презренья
Идущих мимо наглых губ.
Тут многие могут вполне резонно спросить:
– А чего она потащилась с этим оборванцем?
А в самом деле, зачем? Тут уже, похоже, прокол не стихотворный, а чисто прозаический: если уж сочиняешь стихотворную новеллу, то, будь добр, обеспечь правдоподобие, в том числе житейское. Правда, выше мы уже поместили в «VIP-шифоньере» двух «персон» резко неодинакового социального уровня, но там это были две вещи, а тут два человека. Из своего рода сказки в манере Ганса Христиана Андерсена мы перешли в человеческую реальность; стало быть, логика взаимоотношений тут должна быть совершенно иной. А потому:
Давно знакомая дорога,
И я теперь совсем не тот.
Себя блюла ты очень строго,
Потом замужество, развод,
Да не со мною, с иностранцем…
Житьё-бытьё в чужих краях
С каким-то вроде бы голландцем,
А в результате полный швах.
И надо всё начать сначала,
И мы встречаемся опять –
И денег у меня немало,
И положеньице под стать…
И вот как прежде два порога
Соединил опять мой след.
Тебе я нравился немного,
Но, Боже мой, как был одет!
Ты знала всё:
мои лишенья,
Мою любовь,
что я неглуп,
Но каждый раз была в смущеньи
От ярко красного презренья
Идущих мимо наглых губ.
Я лез, как говорят, в бутылку
И в эту наглую ухмылку
Готов был плюнуть сгоряча.
О как же ты тогда страдала –
Мы оба были, в чём попало,
А я в сердцах рубил сплеча.
Вот теперь всё стало на место. Оба оборванцы. Дальнейшие объяснения не требуются. Ну а как насчёт чисто стихотворных моментов? Да вполне приемлемо. Ритм выдержан, рифмы добротные, а, главное, слова выбраны совершенно точно, практически нет никаких «натягов», никаких поэтических вольностей, связанных с рифмовкой, соблюдением стихотворного ритма и прочими стихотворными премудростями. Ощущается, как мне представляется (извините уж за невольную рифму!), душевная экспрессия лирического героя (лирического?), связанная с воспоминаниями об унижениях ушедшей юности. Выразительность поэтического текста налицо, и достигнута она, в частности, и за счёт слов, часто используемых в просторечии, жаргонных. Что ж, тема бытовая, а, стало быть, и подобного рода слова вполне к месту.
Ну а что у нас в самом конце? А вот что:
Скажи, я встал бы вверх ногами,
Я б на руках тебя понёс!
Пускай себе кривят губами;
Теперь совсем иной вопрос.
Моя сверхмодная обнова,
Красуясь на моих плечах,
Сильнее, чем любое слово,
Расскажет о моих страстях.
Марина, милая, ты вправе
(Пусть я сутул и долговяз)
Мою любовь в такой оправе
Считать ценней во много раз.
Десятком равнодушных взглядов
Ты, правда, дашь понять о том,
Что выше всяких там нарядов,
Но помнят цоколи фасадов,
Как к ним ты жалась со стыдом.
Не блеск, конечно, особенно эти «цоколи фасадов», взятые и ради рифмы, и ради соблюдения размера. Обязательно надо исправить. И вот последний вариант:
Скажи, я встал бы вверх ногами,
Я б на руках тебя понёс,
Пускай себе кривят губами…
Сейчас совсем другой вопрос.
Моя прелестная обнова,
Красуясь на моих плечах,
Сильнее, чем любое слово,
Расскажет о моих понтах.
Моя любимая, ты вправе,
Хоть я сутул и долговяз,
Мою любовь в такой оправе
Считать ценней во много раз.
Десятком слов и парой взглядов
Ты, правда, дашь понять о том,
Что выше всяких там нарядов,
Но как забыть гадюк и гадов
И наших душ былой надлом.
Былой ли? Такой надлом может остаться на всю жизнь. И подобно старым ранам, начинающим ныть при перемене погоды, он будет время от времени при смене обстоятельств давать о себе знать.
Ну а чем душа успокоится у нашего героя, по крайней мере, в данный момент, согласно последней версии стихотворения? А вот чем:
Сомнений нет, моя вещица,
Парижской моды страстный крик,
Собой заслуженно гордится,
Задрав свой модный воротник.
Различия между этим фрагментом и заключительным четверостишием из первоначального варианта незначительные. Слова «тут понял я» заменены на «сомнений нет», а слово «последней» заменено на «парижской». Давно он уже всё понял. Давно уже у него нет никаких сомнений. Ну а парижская мода, естественно, и самая последняя. Была она последней модой во времена Пушкина, остаётся такой и теперь.
Кажется, я сказал всё, что хотел сказать. Остаётся лишь кое-что сделать, а именно: внести в последний вариант изменения, связанные с этим самым «VIPсом», что я и делаю.
P.S. Ну как, виртуальный читатель, ты понял, как делать стихи? Если понял, то, слава Богу! А вот как создавать поэзию понять много сложней. Впрочем, и это уразуметь можно, да только если Всевышний не послал поэтического таланта, то старайся, не старайся – ничего не получится. Но, и не овладев стихотворным ремеслом, скорей всего ничего не добьёшься, если даже свыше и идут сигналы. Так что учись делать стихи, а уж наполнятся ли они поэтической эманацией или не наполнятся, время покажет. И не отчаивайся, если поначалу ничего не получается, трудись, а там, глядишь, и прорвёт плотину. Талант зачастую не сразу проявляется. Овощи-то разные бывают. Одни ранние, другие поздние. Конечно, поэтический талант проявляется обычно рано, да только нет правил без исключения. Всякое в жизни бывает. Но и обольщаться не стоит. Иногда полезно посмотреть жестокой правде в глаза и сказать самому себе:
– Всё! Завязываю!
Настоящий талант даст о себе знать, поработит, заставит работать, несмотря на насмешки окружающих, несмотря на жестокие удары по самолюбию. Тут главное не сломаться, держать удар. Званых много, мало избранных. Любая слава это не только реализация таланта, но и счастливое стечение обстоятельств. А это уже от Бога. Тоже.
Впрочем, как не вспомнить тут строки Анны Ахматовой:
“Молитесь на ночь, чтобы вдруг
Вам не проснуться знаменитым”.