Так может и здесь то же самое?
Ведь Миуки и передал мне знание будущего, чтобы я его изменила. Так, может, это уже произошло?
Мы последовали за служительницами через арку, украшенную резными драконами, во внутренний двор. Здесь сладким пахло ещё гуще – сиреневые цветы покачивались на ветру, роняя лепестки нам под ноги. Ветер мягко играл на музыкальных стальных трубочках, которые были развешаны под крышей. Получался ласковый перезвон.
Я покосилась на Шиарея и вдруг подумала, что надо было снять с него рабский ошейник. Но тогда бы нас не пустили в храм!
“Ладно, – решила я. – После я сразу же его сниму. Я верю, что теперь он не станет убивать людей…”
Тем временем мы пересекли двор и служительницы указали на высокие двери с золотыми петлями.
– Святая ожидает вас внутри, дорогие путники.
Моё сердце забилось чаще.
Хвост Шиарея сжал меня чуть сильнее. Он тоже волновался? Или так поддерживал меня. Я погладила хвостик, и на секунду меня одолели сомнения – а может не стоит идти?
Но я тут же возразила сама себе – это будет нечестно по отношению к Шиарею. Если женщина внутри – правда его судьба – я не должна вставать между ними. Если мы сейчас уйдём – я буду каждый миг думать – не украла ли его счастье? И не смогу жить спокойно.
Лучше, точно узнать, что предсказание о “истинной любви” не сбудется. Тогда мы сможем закрыть эту страницу. И открыть собственную.
Служительницы бесшумно распахнули перед нами резные двери. И мы с Шиареем вошли в сумрачное прохладное помещение храма.
Свечи горели в нишах – жёлтое пламя колыхалось, откидывая на стены причудливые изогнутые тени. Палочки с благовониями тлели и по полу стелился ароматный дым. Посреди зала, на возвышении, сидела она.
Святая.
Тёмные волосы, как ночь без звёзд, ниспадали на белоснежное кимоно, расшитое серебряными нитями. Кожа светилась, как перламутр, а губы были окрашены в нежно-розовый, словно лепестки пиона.
И она не просто сидела – она тихонько нежно пела. Голос лился, как ручей по камням, обволакивая, проникая в каждую клеточку, обмывая её и унося тревоги. Ничего прекраснее я в жизни не слышала.
Я замерла, заворожённая.
Даже Шиарей затих.
Мы просто стояли и слушали эту прекрасную песню, в которой не было слов, лишь нежные переливы голоса.
– Как красиво поёт… – прошептала я, взглянув на моего ёкая. И замерла.
Что-то не так было с его лицом. Оно побледнело, будто от кожи полудемона отлила вся кровь. Золотые глаза горели ярко и не отрывались от святой. Он смотрел на неё – как смотрят на богиню, спустившуюся с небес.
А потом он шагнул вперёд.
– Нет! – вырвалось у меня, но его хвост уже соскользнул с моей талии, оставив чувство пустоты. Моё сердце бешенно застучало. И я, не выдержав, инстинктивно схватила мужчину за руку.
– Шиарей… – мой голос стал жалобным. – Посмотри на меня.
Но Шиарей не обернулся. Как если бы я была для него никем.
Он просто пошёл дальше. Потянул свою руку, и мне пришлось отпустить. Но чувство было, словно я отпускаю собственную жизнь.
Эхо шагов Шиарея разлеталось по сумраку храма. Он шёл к ней… к своей судьбе, оставив меня беспомощно смотреть на его спину.
– Я искал тебя, – прозвучало из его уст. Но голос будто был чужим – мягким, почти благоговейным. Так он не разговаривал даже со мной. Я вообще не знала, что он умеет говорить ТАК.
Святая протянула руку, и Шиарей упал на колени, прижавшись губами к её пальцам.
Так же, как сегодня он прижимался губами к моим.
– Ты пришёл, – сказала она, и её ладони обняли его лицо. Шиарей поднял на святую взгляд…
Колокол ударил где-то в вышине – звук раскатисто прокатился по залу, сметая последние надежды. Разбивая мечты. Сминая моё жалкое измученное сердце, как сухой лист.
Шиарей поднялся. И святая обняла его. Её светлые руки ярко контрастировали с его чёрной одеждой. И он обнял её в ответ.
Я же стояла, онемевшая, опустошённая, пока они сливались в объятиях – два совершенных создания, будто вышедших из одной древней легенды. А внутри меня что-то рушилось. Воздух стал невыносимо тяжёлым, густым. Перед глазами упала пелена, делая мир бесцветным. Бессмысленным.
Боль пронзила грудь.
Сладость воздуха душила.
Я не могла сделать даже вдох.
Больно-больно-больно!
Мне казалось я проваливаюсь в бездну. Казалось – я умираю.
Но я ведь знала! Всегда знала что так будет!
Зачем мы вообще сюда пришли?!?!
Нет… всё правильно. Это его судьба. А моя – плакать от боли и горя, потому что я позволила себе быть жадной.
Я попятилась к дверям, ударилась лопатками в резные створки. Петли скрипнули, двери приоткрылись. И я вывалилась наружу, схватила ртом воздух. Закрыла лицо руками, сдерживая рвущиеся рыдания.
Как оказалось – судьбу не обмануть.
Даже любовью.
Глава 16
Все мысли – о том, как Шиарей прикасался к ней. К Святой – к его судьбе…
Я словно в тумане – в пряном цветочном запахе нежно сиреневых цветов, и мне будто нечем дышать! Хотя кого я обманываю?
Причём здесь цветы?
Просто воздух кончился, пока я смотрела на… них. Я отдала ёкаю Шиарею своё сердце и свою невинность – по собственной глупости. И теперь меня разрывает щемящая тоска. Но сожалею ли я? О нет. Боги Поднебесья! – я бы сделала это снова! Я… я… люблю полудемона.
А он – что ж, он полюбил Святую, как и было предначертано.
И я как в огне – он пожирает плоть и душу. И хотела бы сгореть скорее. Чтобы не мочь больше чувствовать. Весь мир вокруг – пепельно-серое горе, каждый шаг – что босиком по битому стеклу. Изнутри я словно умерла. И свет во мне погас.
Могло ли быть хуже…
Я с надеждой обернулась на резную дверь храмовой залы, за которой оставила Шиарея – изящный барельеф выбитый на дереве словно слегка плыл перед глазами. То ли от густой дымки курящихся в храмовых нишах благовоний – то ли оттого, что мой взор застилали слёзы.
Я сделала хорошее дело – екай Шиарей не причинит людям зла, он в Храме… не будет рек крови и сожжённых городов. Единственное, что умылось кровью и сгорело – это моё несчастное сердце!
Я зажмуриваюсь, приваливаюсь к ближайшей стене и сползаю по ней вниз – и в груди так тяжело и больно, и вдруг – перед глазами картина: моего ёкая целует какая-то другая женщина. Пусть и Святая. И протест поднимается в груди. Мне хочет оттащить её за волосы. Крикнуть Шиарею – что он же обещал! Говорил, что его сердце занято! …занято мной. Так почему?! Почему…
Нет. Я не готова расстаться с ним на такой ноте! Пусть Шиарей посмотрит мне в глаза. Пусть скажет, что я больше не нужна. Пусть…
Да в конце концов, чтобы Шиарей ни решил – он всё ещё мой раб. Формально. И я должна его освободить. Вот и повод вернуться.
Я вся – стала сплошной голой волей. Решительно поднялась на ноги и, чтобы вернуться в залу, где разбили и растоптали моё сердце. Ну и что? Хуже уже явно не будет. Так я хотя бы уничтожу последний призрак надежды, выплесну эмоции, что душат! И… прикоснусь напоследок к руке моего ёкая – разрушая магическую привязь, позволяя исчезнуть татуировке в виде браслета, унизанного шипами. Того самого, что сотворили мне ещё на невольничьем рынке. Графическое заклятье на моей коже растает и… пусть на этом всё и закончится.
Но я не уйду, молча поджав хвост. Я полюбила. Шиарей называл меня своей женщиной. Он заботился обо мне. С ним я увидела новый мир и почти научилась пользоваться собственной магией – пусть странной, непонятной – но без ёкая я бы никогда её не открыла.
… Но когда я решительно ворвалась в величественный зал и оглядела его – Шиарея в нём не было. Только лишь черноволосая святая в кимоно на троне на возвышении. По левую и правую руку от неё замерли девушки-жрицы из числа тех, что нас встречали.
Взгляд невольно зацепился за губы Святой – как будто бы сжатые слегка надменно. А, впрочем, мне могло показаться, и я из ревности искала в ней изъян. Если смотреть здраво – святая была безупречна. В отличие от меня. А губы – привлекли моё внимание потому, что изменили оттенок. Прежде розовые как лепестки пиона – сейчас они алели. Точно зацелованные… Моим Шиареем!
И в груди поднялась ярость, которую я тут же неимоверным волевым усилием загасила. По крайней мере, попыталась…
– Где мой… где Шиарей? – я скрестила руки на груди, замерев у подножья высокого трона.
Святая посмотрела на меня глубокими, тёмными глазами и слегка склонила голову набок, как птица.
– Благодарим, что доставила истинного возлюбленного к Святой – вместо черноволосой пропела одна из жриц, – тебя ждёт награда и благословение…
– Не нужно! – раздражённо перебила я. Кто бы мне ещё пару дней назад сказал, что я буду так дерзко отвечать в храме не поверила бы! Но конкретно сейчас вот болотная ино, которая чуть меня не утопила – показалась мне намного более приятной компанией, чем эти храмовые девы. В конце концов, ино не забирала себе моё счастье.
Стоп, Лина, ну а кто забирал? Какое счастье? Откуда вообще эти нечестивые мысли?..
– Спасибо тебе, Линари, – вдруг заговорила Святая, я вздрогнула, впервые услышав от неё что-то кроме пения. Её мягкий голос словно отдавался эхом в моей голове – и был, как острое лезвие, что врезается в сознание – её словам невозможно не внять! – мы с моим возлюбленным Шиареем оба благодарим тебя. Он сказал бы тебе сам, но…
– Но?
– Пока не прошла его обида на тебя.
– Обида?!!
– Ты вела его в Храм рабом. И мой мужчина оскорблён. Хотя он неоднократно просил тебя освободить его… Всё ради того, чтобы явиться ко мне… Ведь мы так давно влюблены…
Что она несёт?
Шиарей разве её знает?
Вопросы в моей голове множились, один сменялся другим. Виски начинало туго тянуть. А голос Святой, окружённый каким-то прерывистым эхом, и ещё этот навязчивый сладкий цветочный запах… всё это выбивало из колеи…
– … А, впрочем, ёкай простит тебя, Линари, если ты всё же даруешь ему свободу.