Значит, она меня помнит?
А тот первый испуганный взгляд – это из-за резкого пробуждения? И чтобы убедиться в этом, я разорвал поцелуй и снова заглянул в её глаза. Они были затуманены желанием. Это был хороший знак. Это всё ещё была моя Лина.
– Сиди и не двигайся, – шепнул ей, и пробежался руками по её телу поверх кимоно. Я хотел проверить, что она правда в порядке и нет скрытых ран. Или не дай бездна, проклятий. Последними проверил запястья… И уже хотел попросить её снять ошейник, как вдруг она удивлённо ахнула.
– …что это? – Лина смотрела во все глаза на печать рабовладельца, которая браслетом обхватывала её запястье.
Её слова обожгли холодом. Я заледенел внутри. Мозаика сложилась в голове, и ярость сдавила виски. И ничего я не желал в тот момент больше, чем раскрошить череп одной фальшивой святой!
Лина меня не помнит!
Проклятая ведьма сделала с ней то же, что пыталась сотворить со мной. Для Лины я незнакомец. Опасный ёкай. Жестокий полудемон. За время путешествия я хорошо узнал, что такая, как Лина, никогда не снимет ошейник с монстра. Даже если это будет стоить ей жизни.
Если бы она только вспомнила меня. Хотя бы на миг.
Я накрыл печать ладонью. Спросил, стараясь говорить спокойно. Не показывать гнев.
– Ты совсем ничего не помнишь, Лина?
– О чём вы?!
– Как меня зовут?
– … – она уставилась в непонимании.
– Мы провели вместе ночь…
– Неправда! – испуганно возразила Лина. – Я бы никогда…
– Проклятье! – мой хвост стегнул за спиной. Я вскочил на ноги, разъярённо прошёлся по келье от стены до стены. – Ты всё забыла!
– Вы меня с кем-то перепутали…
И тут за окном что-то полыхнуло, осветило комнату голубым светом. Я выругался сквозь зубы. Времени не осталось! Нужно было уходить! Поэтому я подхватил Лину на руки, прижал так, чтобы, даже если она будет вырываться, ничего себе не поранила. Двинулся к двери. Внутренним чутьём я ощутил скопление снаружи чужой мрачной энергии.
– Нет! Отпустите!
– Тише, Лина! – прижал кончик хвоста к её губам.
Лина затихла в моих руках. Но не из доверия – из страха перед моим хвостом. Сейчас этого было достаточно. Толкнув дверь, я вышел в коридор. И на мгновение замер… Это будто было совсем иное место! Чёрные проходы уходили вправо и влево – извилистыми змеями. Каменная кладка покрылась черными прожилками – напоминающими вены, наполненные ядом. Воздух пах гниющим мясом…
Мы будто оказались во чреве чудовища.
И я не собирался играть по его правилам.
Крепче прижав к себе Лину и накрыв её глаза ладонью, я сверху вниз рубанул хвостом по стене. А потом снова.
Камень крошился, обнажая под собой слизистую плоть.
Храм и правда был живым. Зараженным.
Я глубже вонзил хвост в трепещущую стену. Моя магия вспыхнула алым вихрем, пламя лизало белый храмовый свод, выжигая гниль до чёрного пепла. И часть стены пошла россыпью трещин-молний.
Меньше чем за удар сердца трещины метнулись вширь и ввысь, оплетая также и кусок потолка. И наконец часть стены с грохотом рухнула – подняла столб каменной пыли. Но нам с Линой открылся лоскут ночного неба, а затем расширился – являя землю, траву, стоячую воду внутреннего храмового пруда – всё в ночных оттенках чёрного, прекрасно различимых глазам ёкая. Но для Лины это выглядело как пугающая густая чернота… я всё ещё держал свою избранницу на руках, ласково прижимал к своей груди. Она дрожала…но я знал по изменившемуся сердцебиению: и ей стало немного легче.
Холодный ветер ворвался в пролом, смывая приторную вонь.
Не теряя времени, я тут же выбрался наружу не выпуская Лину из рук. Мы оказались во дворе храмового комплекса. Это хуже, чем выйти за пределы храма. Но тут хотя бы можно было дышать.
В остальном – всё было дурно…
Посередине двора пульсировал режущим глаз белым светом кокон, оплетённый корнями – живыми, подрагивающими, как вздувшиеся артерии. Над ним, в паутине из чёрных нитей, растянутых между педантично обстриженными фигурными деревьями – сидела… Святая. Только вот сейчас она больше напоминала паучиху, затаившуюся в центре своего дьявольского чёрного плетения. Шесть рук-лап держались за паутину, живот вздулся, обтянутый прозрачной плёнкой, за которой копошились тени. Мертвено-белые блики от сияющего кокона рвано освещали двор и делали силуэт паучихи ещё более уродливым. Противным природе.
А лицо женщины – да – всё ещё было похоже на лицо святой… с той лишь разницей, что сейчас серую мертвенность не скрывали белила, а на голове не было подкладок, и жидкие тонкие волосы стекали вниз, теряясь в паутине.
Три пары глаз – человеческих, слишком больших, слишком влажных – смотрели сразу во все стороны. Рот растянулся до ушей, обнажая ряды игл вместо зубов.
И теперь я чётко ощущал – это высший демон. Но необычный… этот заключил сделку с человеком… Разделил с ним разум. Пожрал душу. Подселился внутрь тела и изменил человеческую плоть. И оттого стал гораздо сильнее. Вероятно, храм – прикрытие, чтобы пожирать всё новых людей, создавать всё больше кукол. Существо копило силу годами, и сейчас оно может сделать своей куклой даже высшего ёкая… так ей казалось.
Но тварь слишком высоко замахнулась.
– Я ждала тебя! – защёлкала она зубами.
«Мило», – оскалился я, чувствуя, как магия кипит в жилах. Я бы уничтожил эту тварь за секунду… Но ошейник давил на горло, сдерживая силу.
– Сними его, – нежно шепнул я Лине, осторожно ставя мою возлюбленную на землю. – Сними ошейник, госпожа.
Я ласково провел пальцем по её щеке, как уже делал прежде. Но Линари в ответ лишь смотрела глазами, полными ужаса.
И смотрела почему-то не на жуткую тварь – а именно на меня.
Я пугал её куда больше. Она всё ещё не помнила, моего имени. Не помнила кто я. И вероятно… видела сейчас во дворе нечто иное. Не было времени искать способ снять с неё морок и вернуть память …если последнее вообще возможно.
Паучиха тем временем задвигала длинными, тонкими лапами. Паутина натянулась. От кокона, на котором она сидела, отделились служительницы-марионетки. По сути – трупы, накаченные магией. Они вывалились из паутины, как огромные личинки.
Их тела, сшитые чёрными нитями, двигались рывками…
Первая вдруг сорвалась и с нечеловеческой скоростью кинулась ко мне.
Сцепив зубы, я перехватил её магией, поднял в воздух, отшвырнул в стену. Мои виски тут же заломило. Мне нужна была вся моя сила! Но…
Нет. Важнее, чтобы Лина оказалась в безопасности. Я уже ощупал границы влияния демона, и за ворота они не уходят.
Я накинул на точно остолбеневшую Лину невидимый глазу щит. Подтолкнул хвостом в спину.
– Беги к воротам! Не оглядывайся!
Лина прижала руки к груди и не двинулась с места. Её белые волосы развевались на ветру. Взгляд, устремлённый на меня, был подёрнут дымкой. Но в выражении глаз моей любимой отражалась странная борьба… будто она пытается… будто вот-вот и её разум озарит словно росчерком молнии воспоминание о нас.
Но нет времени!
Каждый миг здесь – помножает риски для моей Лины, ведь она всё ещё – хрупкая человечка.
Так что выбора у меня не было:
– Беги или… или я тебя разорву, человечка! – рявкнул я. Мне пришлось. Это единственное, что привело её в чувство. Она правда вздрогнула. Отшатнулась. А потом побежала прочь. К воротам.
– Она тоже моя добыча!!! Моя новая кукла! – защёлкала зубами паучиха. Рванула лапой – паутина задрожала. Сразу две куклы-послушницы бросились за Линой. Но я ни за что не позволил бы им пройти.
Первую я сжёг ещё в воздухе – её плоть вспыхнула синим пламенем. Вторую разрубил хвостом. Третья упала, лишившись ног… четвёртая… пятая…
Куклы падали, но поднимались вновь, сращённые демонической чёрной паутиной.
И им не было конца.
Глава 18
Лина
Когда полудемон разрушил стену и вынес меня во двор храма, я почти не дышала и не двигалась. Мысли носились злыми осами – жалили.
Зачем он взял меня на руки?! Куда несёт?! Зачем поцеловал?!
Эмоции накатывали волнами. Я то хотела отбиваться, то противоестественно желала прильнуть к твёрдой груди ёкая, обнять…
Нет-нет! Что со мной творится?! Это всё магия демона.
Ночь во дворе стояла густая и приторная как сироп – липкая и тяжёлая. Но лица касался невесомый ветерок, и тогда дышалось чуть легче чем прежде…
Луна заливала молочным светом стриженые деревья, мраморные ступени и постамент в центре двора, а на нём – замерла наша прекрасная Святая – красивая ликом, чистая душой. Она сверкала в потоке лунного света, её густые чёрные волосы ниспадали по плечам, как горные водопады. Белая накидка словно светилась в темноте, отражая свет луны.
Рядом со Святой замерли две послушницы, их лица были нежны, как лепестки сакуры. Они повернулись к нам. Должно быть, Святая и послушницы услышали шум и поэтому вышли. Но это опасно! Красноволосый монстр доберётся до них в три прыжка! Я хотела крикнуть им, чтобы бежали, но Святая меня опередила.
– Полудемон! Что ты задумал?! – вскричала она. – Отдай нам это нежное дитя. Не совершай греха! И душа твоя будет спасена.
Но ёкай только оскалился на её слова. А потом вдруг опустил меня на землю. Его золотые глаза обратились ко мне.
– Сними его, – мужская ладонь накрыла моё запястье, печать на коже запульсировала, будто обожжённая огнём. – Сними ошейник, госпожа.
– Не вздумай отпустить этого монстра, Лина! – закричала Святая, и её голос выдал немелодичный надлом. – Он всех здесь уничтожит!
Я совсем растерялась от её слов. От всего происходящего.
Откуда у меня вообще печать хозяйки раба?!
– Передай власть над рабом-ёкаем нам, – строго взглянула на меня Святая. Белая накидка развевалась за её спиной, как крыло небесной птицы. Послушницы шагнули к полудемону. Их лица были спокойны, глаза – полны сочувствия. Как будто они шли не к зверю, а к заблудившемуся ребёнку.
Они прошли уже полпути…